Стивен Бакстер - Бесконечный Марс
– Это расселение станет малым подобием библейского Исхода, – сказал Каули. – Это будет такое открытие новых границ, рядом с которым освоение Дикого Запада покажется уборкой двора моей бабушки. Но мы американцы. Мы сможем сделать это. Мы сможем построить новую, пригодную Америку, и мы это сделаем. Я убежден в этом. Так же как я обещал вам, что никто не будет брошен во тьме этого проклятого пепла, я обещаю вам сейчас: в предстоящие нам трудные времена никто не будет голодать…
Следующие его слова были заглушены возгласами и аплодисментами.
– Должен признать, он хорошо справляется, – сказал Джошуа.
– Да. Даже сестра Агнес говорит, что он здорово вырос как президент. И Лобсанг так считает.
– Я припоминаю, что Лобсанг не раз предсказывал суперизвержение, – хмыкнул Джошуа. – Мы выяснили, что на Долгой Земле подобное случалось в некоторых Джокерах – разрушенных стихийными бедствиями мирах. Но он не смог предугадать наступление Йеллоустоуна.
Сестра Иоанна покачала головой:
– В конце концов, он понимал не больше геологов, на чьи ошибочные данные ему приходилось полагаться. И никак не мог это остановить.
– И то правда. – Точно так же Лобсанг утверждал, что не мог предотвратить ядерный удар террористов по Базовому Мэдисону десять лет назад. Лобсанг точно был не всемогущ. – Но держу пари, что от этого он не чувствует себя лучше…
В «сидпа бардо» духовное тело не сковано грубой материей. Оно может проходить через скалы, холмы, землю, дома. Просто сосредоточив внимание, местоположение в пространстве, что было Лобсангом, оказывалось и здесь, и там, и повсюду. Но все сильнее ему хотелось быть рядом со своими друзьями.
С такими друзьями, как Нельсон Азикиве, сидящий в доме священника в старом приходе Святого Иоанна-на-Водах…
Преподобный Дэвид Блессед, у которого гостил Нельсон, передал ему еще одну наполненную до краев кружку чая. Тот, с благодарностью приняв его, ощутил исходящее от напитка тепло. Шел август 2042 года, и на юге Англии – меньше чем через два года после извержения Йеллоустона – шел снег. Осень снова пришла до ужаса рано.
Они оба с интересом наблюдали за третьим присутствовавшим в комнате – местной женщиной по имени Эйлин Коннолли, которая сидела перед экраном большого телевизора и смотрела повторяющиеся снова и снова новости. За три дня, прошедшие после покушения в Ватикане, они выучили их уже почти наизусть. Сумасшедший крик: «Не ступала! Не ступала!» Ужас при виде мелькающего в воздухе оружия, распятия с заостренным концом. Хрупкую фигуру Папы в белом одеянии уносят с балкона. Беспомощно скорчившийся в приступе тошноты убийца, запоздало настигнутый им после перехода.
Несостоявшийся убийца был англичанином. Его звали Уолтер Николас Бойд. Всю свою жизнь он был убежденным католиком. И сам, в одиночку, построил в Риме, Восток-1, строительные леса, точно соответствующие положению и высоте балкона Святого Петра, где стоял Папа, благословляющий толпу на площади снизу. Это было самое очевидное место для возможных покушений, но ватиканские телохранители почему-то его не блокировали. Что было особенно удивительно и непростительно в эпоху терактов, совершаемых с помощью перехода. Поэтому Уолтер Николас Бойд поднялся на строительные леса, перешел оттуда с заточенным деревянным распятием и попытался убить Папу. Понтифик был тяжело ранен, но остался в живых.
Теперь, наблюдая за новостями, Эйлин начала что-то напевать.
Дэвид Блаженный устало улыбнулся.
– Они все поют этот гимн.
На этот горный склон крутой
Ступала ль ангела нога?
И знал ли агнец наш святой
Зеленой Англии луга?..[6]
Он сам почти пропел эти строки.
– «Иерусалим» Уильяма Блейка. Мистер Бойд протестует против того, что они называют ватиканским «захватом земель», не так ли?
– Так и есть, – ответил Нельсон. – Есть такое всемирное протестное движение под названием «Не ступала». В нем участвует и Эйлин, верно?
Эйлин, сорока четырех лет, мать двоих детей, была одной из прихожанок Нельсона, а теперь находилась еще и под опекой Дэвида Блаженного, предшественника Нельсона, который на девятом десятке лет вышел из отставки, чтобы заботиться о приходе в эти темные поствулканические дни.
– Правда. Именно поэтому она оказалась в таком клубке сомнений.
– Это трудные времена для всех нас, Дэвид. Как вы думаете, я могу с ней сейчас поговорить?
– Конечно. Пойдемте. И давайте я добавлю вам чаю.
Затем Нельсон осторожно расспросил Эйлин Коннолли, пройдясь по всей ее простой истории, о том, как она работала в магазине, как стала матерью и как потом случился развод, но жизнь продолжалась и она достойно растила детей. Очень английская жизнь, более-менее спокойная, даже несмотря на открытие Долгой Земли. И безмятежная – до тех пор, пока в Америке не проснулся вулкан.
– Вы должны уехать, Эйлин, – мягко сказал Дэвид. – Я имею в виду, на Долгую Землю. И должны забрать с собой детей. Сами знаете почему. Нам всем надо переезжать. Англия разорена. Вы видите, как местные фермеры надрываются…
Нельсон понимал почему. В этот второй год без лета сезон урожая даже на юге Англии был чрезвычайно коротким. Запоздало начав в июне, фермеры боролись изо всех сил, чтобы посадить быстрорастущие зерновые культуры, картофель, свеклу и репу в промерзлую землю, и времени едва хватило, чтобы собрать пожухлый урожай прежде, чем ударили морозы. В городах тоже остановились практически все виды деятельности, за исключением отчаянных попыток вынести культурные ценности в последовательные миры – причем правительства обещали совместно создать в дальнейшем всемирный музей Базовой Земли, где ничто не затеряется…
– И будет только хуже, – произнес Дэвид. – Еще долгие, долгие годы. В этом нет никаких сомнений. Старая добрая Англия больше не может нас поддерживать. Мы просто должны отправиться в эти дивные новые миры.
Эйлин промолчала.
– Вопрос ведь не в том, что она не может перейти? У нее же нет фобии? – Нельсон не был вполне уверен, что уловил суть.
– О, нет. Боюсь, дело в том, что ее терзают теологические сомнения.
– Теологические? – Нельсон улыбнулся. – Дэвид, это Англиканская церковь. Мы не занимаемся теологией.
– Да, но Папа им занимается, а сейчас тут все перемешалось, как видишь…
Эйлин выглядела спокойной, хотя и слегка сбитой с толку. Наконец она заговорила:
– Беда в том, что вы все слишком запутали. Священники говорят о Долгой Земле то одно, то другое. Сначала нам сказали, что пойти туда – это богоугодное дело, поскольку надо оставлять здесь все свои мирские блага, когда переходишь. Ну, почти все. Это было похоже на принятие обета бедности. Так, например, был создан Новый орден Пилигримов Долгой Земли, которые странствовали и посвящали себя нуждам возникающих там новых приходов. Это было прекрасно. Я читала о них и даже отправила туда немного денег. Но затем эти архиепископы во Франции начали говорить, что последовательные миры – падшие, что это творение дьявола, потому что Иисус там никогда не появлялся…
Нельсон читал об этом, когда готовился к встрече с Эйлин. В некотором роде это было продолжение старых споров о том, можно ли считать жителей других планет «спасенными» или нет, если Христос был рожден только на Земле. Из всей Долгой Земли, как было известно, люди эволюционировали только на Базовой. Так что пришествие Христа, несомненно, было ее уникальным событием, а само тело Христово состояло из атомов и молекул Базовой Земли. Но тогда каков теологический статус у всех этих иных Земель? Как относиться к рожденным в иных мирах Долгой Земли детям, чьи тела сформировались из атомов, не имеющих ничего общего с Христовым миром? Были ли они спасены благодаря его пришествию или нет?
Нельсон считал все это отвратительной мешаниной из превратно понятых научных теорий и средневековой теологии. Но он знал, что подобными вопросами были озадачены многие католики, даже в самом Ватикане. И судя по всему, представители других христианских течений тоже.
Эйлин снова заговорила:
– И вдруг ни с того ни с сего читаешь об этих торговцах, которые продают облатки для причастия с Базовой Земли и называют их единственно годными к употреблению, поскольку их привозят с того же мира, откуда родом Господь наш, Иисус.
– Они просто барышники, – мягко ответил ей Нельсон.
– Да, но потом Папа сказал, что вся Долгая Земля – часть Царства Божьего…
Нельсон относился к резкому изменению позиции Ватикана в отношении Долгой Земли со здоровым цинизмом. Все упиралось в демографию. Из-за продолжающегося массового исхода с большей части планеты на близлежащих мирах колонии неожиданно заполнились множеством потенциальных католиков. И поэтому так же неожиданно все эти миры обрели святость. В качестве теологического обоснования Папа привел слова из Книги Бытия, глава первая стих двадцать восьмой: «И сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею»[7]. Тот факт, что Бог не сказал прямо: «Долгая Земля», не стал проблемой. Как в 1492 году, когда оказалось, что в Библии не упомянута Америка. Вам ведь по-прежнему нужны священники для приобщения к исходящей от Папы благодати? Тогда Базовая Земля оставалась источником всей власти. И да, контрацепция по-прежнему считалась грехом!
