Глен Кук - Рейд
– Сейчас будет пересадка.
На этот раз я стараюсь подражать Яневичу. Мои усилия вознаграждены самым неожиданным образом: я ухитряюсь развернуться боком. И снова никак не могу отыскать трос.
– Эй! – кричит командир. – Кончай трепыхаться.
Он толкает меня в голову, сминая шапку. Из темноты выскакивает Яневич и хватает меня за правую лодыжку. Меня разворачивают.
– Держись. Осторожнее.
Нужно как-то исхитриться и сохранить спокойствие. Я очень доволен собой, когда мы ударяемся о дно. Мне удалось не отстать от лучших.
– Наверняка есть путь и поудобнее.
Ухмылка командира никогда еще не была такой широкой.
– Есть. Но там неинтересно. Просто садишься в автобус и спускаешься. А это такая тоска.
Он показывает на автомобили, выгружающие пассажиров, в сотне метров от нас у стены. Люди и тюки порхают в воздухе, как пьяные голуби. Мужчины и женщины. Некоторые из них были с нами в подъемнике.
– Ты уникальный подонок.
– Ну-ну. Ты же сказал, что хочешь увидеть все.
Все улыбаются. Они проделывают такой фокус со всяким новичком. Он поясняет, что эта система сохранилась со времен промышленного бума на Тервине. Но в то время трос таскал скоростные грузовые капсулы.
Не имея возможности двинуть в зубы старшего по званию, я от злости лишь топаю ногой.
Результат предсказать несложно. Здесь нет гравитации. И я, естественно, трепыхаюсь в воздухе в поисках чего-нибудь, за что можно ухватиться, но от этого только хуже. В минимальный промежуток времени я ухитряюсь уместить восхитительную комбинацию бросков, кувырков и переворотов.
– Ты вроде говорил, что он не новичок, – лаконично реагирует Яневич.
Сгорая от стыда, я останавливаюсь.
– Ну, ты все забыл, – говорит командир.
– Я вспомню. Меня ждут все приколки для новичков?
– На борту ничего такого не будет. На борту клаймера не место для шуток.
Это сказано с невероятно серьезным видом. Нерничает? Не поймешь. Я позволил ему притянуть меня к земле, и мы начали следующий этап нашей одиссеи.
* * *
Уэстхауз продолжает объяснять:
– Эти туннели проложены параллельно продольной оси Тервина. Третий перекрыли, когда началась война. Собирались копать из центра наружу, когда этот закончили. Неподалеку расположились жилые кварталы. Для шахтеров. Все это было в новинку, когда я был маленьким. В конце концов они сделали бы астероид полым и заставили бы его вращаться для гравитации. Но случилось иначе. Туннель стал гаванью. Когда клаймер возвращается, его вводят внутрь для ремонта и профилактики. В другом туннеле строят новые клаймеры. И корабли. Он пошире.
Гаванью здесь называют любое место, где судно может быть окружено атмосферным воздухом, чтобы людям не приходилось ремонтировать его в скафандрах. В гавани ремонт идет быстрее, эффективнее и качественнее.
– Угу.
Мне гораздо интереснее смотреть, чем слушать.
– На проверку и профилактический ремонт клаймера уходит месяц. Парни работают хорошо.
Так вот почему у членов экипажа столько свободного времени между заданиями. Ремонтировать свой собственный корабль им не позволяют, даже если они этого хотят.
Уэстхауз читает мои мысли:
– Если все складывается удачно, продолжительность отпуска увеличивается. Командование отправляет в патруль только всю эскадрилью целиком. Мы возвращаемся, как только заканчиваются боеприпасы, и, помимо положенного месяца, у нас в распоряжении то время, которое понадобится последнему кораблю нашей эскадрильи на путь домой.
Все в известных пределах, конечно. Не думаю, что командование позволит бездействовать одиннадцати кораблям в ожидании двенадцатого, находящегося в затянувшемся рейде.
– Стимулирует?
– Помогает.
– Порой излишне стимулирует, – говорит Старик.
Вроде все сказал. Но через минуту он продолжает:
– Взять хотя бы клаймер Телмиджа. Теперь его уже нет. Вступил в схватку с охотниками, сумел истратить все ракеты и вернулся первым. Никаких законов против этого, естественно, не существует.
Он снова замолкает. Когда становится ясно, что больше он ничего не скажет, нить повествования перехватывает Яневич.
– Тоже неплохой бой. У него было три подтвержденных. Но к нему подползли остальные. Так долго держали его, что половина команды вернулась домой с испеченными мозгами. Поставили рекорд пребывания в клайминге.
Это кажется преувеличением. Я не настаиваю на продолжении. Они не хотят это обсуждать. Минуту молчания не нарушает даже Уэстхауз.
Мы забираемся в электрический автобус. Напряжение поступает к нему через прут, конец которого бежит по рельсу вдоль туннеля.
– Героям клаймерного флота – только самое лучшее, – говорит Старик, занимая кресло управления.
Автобус тащится вперед. Я наблюдаю, что происходит в большом туннеле. Столько кораблей! Многие вовсе и не клаймеры. Похоже, здесь ремонтируется добрая половина сил обороны. Вокруг каждого корабля плавают на фалах сотни рабочих. Здесь уже никаких беженцев-лежебок по углам. Все трудятся.
Глядя на рабочих, я вспомнил лилипутов, связывающих Гулливера. И паучков малютки Крейлера, устраивающих смешные бои под боком у мамы. Это животное с Новой Земли, отдаленно напоминающее арахниду. Детенышей таскает на спине. С эндоскелетом, теплокровное, млекопитающее – псевдосумчатое, если быть точным, – многоногое и с величественным хвостом, отсюда и сходство с пауком.
Люди режут, варят, клепают, и повсюду искры, будто стайки поденок. Станки гремят индустриальную симфонию. В некоторых на кусочки разобранных судах едва ли можно узнать космические корабли. Одно лежит со вспоротым брюхом и с наполовину содранной шкурой, ждет розничного торговца мясом. Что за создания кормятся ростбифами с бочков истребителей?
Здесь и там облака газовых горелок, как комариные тучи, окутывают механизмы и части корпусов. Как они до сих пор не запутались в этом дьявольском хаосе? Как они умудряются, скажем, не приварить кусок истребителя к клаймеру?
А вот и клаймер. С виду – неповрежденный. Ни малюсенькой царапинки от микрометеорита.
– Похоже, с этим все в порядке.
– Это хитрые штучки, – задумчиво произносит Старик.
Я предполагаю, что сейчас буду осчастливлен очередной поучительной историей, но он продолжает смотреть прямо перед собой и баловаться кнопками управления, предоставив слово Уэстхаузу.
– Чувствительные к нагреву приборы заменяют после патруля. Как и лазерное оружие. На полную разборку и осмотр уходит уйма времени. На нашем корабле полетит кто-нибудь другой. А мы воспользуемся клаймером, экипаж которого уже в патруле.
– Передаются легко, как триппер, – говорит Яневич.
Старик фыркает. Он не одобряет открытую демонстрацию офицерами своей вульгарности.
– Все должно быть идеально, – говорит Уэстхауз.
Я обдумываю все, что удалось узнать о людях, работающих на клаймерах, и спрашиваю себя: «А как же экипаж?» Похоже, отношение командования к личному составу прямо противоположно его отношению к кораблям. Если помнят свои имена и способны ползать, значит, в полет годятся.
Автобус неожиданно сворачивает. Пассажиры ропщут, но Старик не обращает внимания, ему захотелось на что-то посмотреть. Несколько минут мы созерцаем клаймер с номером восемь на корпусе. Командир пялится на него так, будто пытается разгадать какую-то страшную тайну.
Корпус номер восемь. Восьмерка без дополнительной буквы означает, что он изначально принадлежал клаймеру номер восемь, а не переставлен с потерянного в бою корабля. «Восьмой шар». Я о нем слышал. Счастливый «Восьмой». Более сорока заданий. Сам уничтожил почти две сотни вражеских судов, большей частью в самом начале войны. Из служивших на нем никто не погиб. Любой космонавт-клаймерщик продал бы душу, лишь бы стать членом его экипажа. Многие на нем выросли до командиров.
– Это было его первое задание на клаймерах, – шепчет Уэстхауз.
Интересно, не пытается ли командир выкрасть у этого клаймера удачу?
– На заемном времени живет, – объявил Старик, трогая автобус.
Теперь вперед на полной скорости – прохожий, берегись!
Вероятность того, что клаймер не переживет сорока патрулей, выражается астрономическими цифрами. Это не каламбур.
Слишком многое может случиться. Большая часть кораблей не способна пережить и четверти такого числа заданий. Немногие из клаймерщиков достигли рубежа в десять патрулей. Они переходят с корабля на корабль, в соответствии с предписаниями, и надеются, что большой компьютер, выбрасывая им расклад, ведет их по волшебному пути. Мне кажется, шансов остаться в живых было бы больше, если б команды оставались нераздельными.
Откомандирование на клаймер – гарантированный путь вверх по служебной лестнице. Тот, кто выжил, делает головокружительную карьеру. Корабли приходится все время менять, а на новые корабли нужны новые кадры.
