Андрей Ливадный - Ковчег
– Выхода не существует в принципе?
– Принципиальный выход есть всегда, – ровно ответила Кимпс. – Но нет возможностей к его осуществлению, – тут же оговорилась она. – Главная компьютерная система корабля, которую принято обозначать термином «Кибермозг», мертва.
– Безвозвратно? Ее нельзя попытаться оживить?!
– Я могу подать питание, не опасаясь пробуждения оставшихся после катастрофы боевых программ, но Кибермозг не заработает вновь, – ответила Кимпс. – Я уже пыталась это сделать… – призналась она.
– И что? Что в результате?
– Я установила, что поврежден сам Центральный Процессор Ковчега. Он не работает.
– Что такое процессор? – потребовал объяснения Рогман.
– Это устройство логической обработки информации. Мозг, если объяснять упрощенно. Центр, куда стекаются информационные потоки, место, где они обрабатываются и на их основе принимается решение.
– Он управлял Ковчегом? – переспросил Рогман, еще не понимая, что тревожит его, заставляя задавать эти вопросы. Многое, очень многое оставалось неясным, загадочным, и он ощущал себя слепцом, который на ощупь пытается поймать шныряющее под ногами юркое животное.
Если повезет, то я его поймаю…
– Он не управлял Ковчегом, – ответила Кимпс. – Он существенно упрощал процесс управления.
Рогман задумался.
Он не представлял себе, что значит управлять. Просто высказывать свои желания? Нет, скорее всего, что нет и тысячу раз нет, иначе одна его мысль могла бы видоизменить Мир.
Он попытался представить себе Ковчег, каким тот был когда-то давно, до роковой катастрофы, что произошла на самых нижних уровнях Мироздания.
После некоторых усилий, явно подкрепленных молчаливой помощью Кимпс, ему удалось создать некоторое весьма смутное и условное представление о том, как отправлялись основные функции исполинского рукотворного Мира…
Ковчегом управляли тысячи различных машин. Термин «машина» он понял достаточно ясно. По своей сути сам Ковчег когда-то представлял собой единый, целостный механизм. Перед мысленным взором Рогмана плавала навязчивая и весьма утрированная картинка: огромный прозрачный шар, внутри которого вертится множество шестеренок…
– Рогман… – раздался голос Кимпс. – Ты уже убил себя однажды. Не делай этого снова… прошу!
– В чем дело? – вяло отозвался он, с трудом заставив собственное сознание подниматься вверх, тянуться к ее голосу, выплывая из черной пучины информационного водоворота.
– Ты сойдешь с ума… Твоя личность разрушится. Ты не можешь объять необъятное, Рогман…
Он слышал ее голос. Он видел призрак, что витал вокруг. Но он не мог определить, сколько прошло времени с того момента, как он погрузился в пучину размышлений, пытаясь понять новую суть знакомых с детства вещей.
Ему не было страшно. Он не испытывал ни боли, ни дискомфорта. Он просто растворялся в окружающем его хаосе, пытаясь почерпнуть из него крупицы здравого смысла.
Возможно, Кимпс права. Он распадался как личность.
Он распадался, чтобы воссоединиться вновь.
* * *…Бриан спал, неловко притулившись к выпуклому борту прозрачного колпака камеры биореконструкции. В другое время воин пришел бы в ужас, скажи кто-нибудь, что ему доведется вот так уснуть в страшном окружении хрустальных гробов, но непомерная усталость, помноженная на невероятное моральное напряжение нескольких последних суток, в конце концов взяла свое.
За минуту до того, как уснуть, он сидел, облокотившись о колпак, под который по приказу Кимпс положил раздетое донага тело Рогмана, и думал о странном, невероятном голосе, что разговаривал с ним полчаса назад.
Бриану не верилось, что этот голос принадлежал блайтеру. В сознании воина не умещалось подобное раздвоение – он видел неподвижное, бесчувственное тело, все обрызганное какой-то пеной, переплетенное множеством проводков, которые, точно змеи или черви, полезли из стенок саркофага, как только захлопнулась его прозрачная крышка… и в то же время он явственно слышал этот голос, который хоть и звучал от стен и сводов помещения, но говорил словами и интонациями, присущими его другу!..
Пока он раздумывал над этим смущающим рассудок событием, глаза воина начали смыкаться. Отяжелевшие веки закрылись, и он погрузился в чуткий, тревожный сон.
Постепенно его дрема стала глубже. Он даже не услышал, как что-то защелкало в стенах зала и на него внезапно упал рассеянный луч зеленого света. Он остановился, сфокусировавшись на затылке Бриана, и спустя несколько минут тот уже спал совершенно беспробудно.
…Прошло очень много часов, прежде чем Бриан вновь открыл глаза.
Сон без сновидений, глубокий и черный, как ненастная ночь, не оставил в памяти никаких следов. Он не мог сказать – долго ли он спал, но ясная голова и чувство голода подсказали ему – да, долго.
Бриан потянулся, еще не вполне осознав собственное пробуждение, потом вздрогнул, внезапно вспомнив, где он находится и что за страшные события предшествовали его сну.
Мгновенно вскочив на ноги, он огляделся по сторонам и… увидел Рогмана!
Блайтер стоял за его спиной, живой и здоровый, даже с веселой улыбкой на лице!
– Рогман! – не помня себя от радости, закричал Бриан, шагнув к нему, чтобы обнять чудом воскресшего друга, но…
Его руки схватили пустоту, Бриан нелепо взмахнул ими, чтобы удержать равновесие, и насупился, глядя на затуманившийся контур человеческого тела.
Если это была шутка, то злая и нелепая, ну а если очередной морок, то пусть бы он сгинул заодно с тем, кто его послал!..
– Бриан! – нарушил ход его растерзанных, обескураженных мыслей голос блайтера. – Бриан, не сердись, я не успел предупредить тебя, что ты видишь призрак. Прости, дружище!..
Воин посмотрел на прояснившуюся фигуру. Блайтер сделал несколько шагов и присел на выступ саркофага, в котором продолжало лежать его собственное тело.
– Нам нужно поговорить… – запросто произнес он, глядя на воина. – Садись.
Бриан подчинился скорее машинально, чем осознанно.
– Рогман, скажи, ты жив?! – задал он наконец мучивший его вопрос, покосившись в сторону заключенного в саркофаге тела.
– Кимпс утверждает, что да… – ответил ему Рогман. – Да и я чувствую себя ну… как это можно выразить… – блайтер замялся, подбирая подходящую случаю формулировку, – ну, не совсем мертвым, что ли?.. – Он пожал плечами и посмотрел в глаза Бриану. – Ты прости, что напугал тебя.
Странник сокрушенно кивнул.
– Ты стал таким же, как и она, верно?
Рогман промолчал. Казалось, что ему не доставляет удовольствия этот вопрос.
– У меня есть два варианта… – вздохнул он. – Жить в образе призрака или умереть… Выбор не очень богатый, согласись?..
Бриан опять кивнул. Создавалось ощущение, что он просто боится смотреть на Рогмана.
– Да, выбор действительно скверный… – наконец со вздохом согласился он.
– Почему же скверный?.. – возразил Рогман. – Бриан, пойми, меня это не тяготит. Пока ты спал, я узнал столько нового, сколько не смог бы понять, проживи я еще десять жизней и исходи вдоль и поперек весь наш Мир. На самом деле для меня все кончилось не так ужасно… благодаря тебе!
– Ну, хватил!.. Благодаря мне… – Бриан встряхнул головой. – А что я такого сделал?!
– Ты спас меня, и не спорь!.. Кимпс сама призналась мне, что ее вызвал ты!
Воин покачал головой и вдруг возмутился в своей обычной манере:
– Что ты такое говоришь, сэр Рогман, что ж я, двалг какой-нибудь, чтобы разговаривать мыслями?!
– А ты зря так возмущаешься, – внезапно остановил его блайтер. – Двалги, между прочим, совсем не виноваты в том, что умеют общаться с артефактами. Такими их сделали наши с тобой предки.
Бриан опешил от этих слов.
– Так, значит, ты узнал? Да?
– Ты имеешь в виду, кто мы? – уточнил Рогман. – Если ты об этом, то мы – Боги. Вернее, потомки Богов. А на самом деле… – он вдруг усмехнулся. – На самом деле мы просто люди, Бриан. Наши предки действительно построили этот Мир, но все легенды про древних Богов – это лишь суеверия, рожденные после катастрофы. Все намного сложнее и трагичнее, чем ты думаешь, но могу сказать, что я оказался прав, когда говорил тебе: в этом Мире у нас нет исконных врагов. Все расы Ковчега столкнула лбами и перемешала общая беда…
Он посмотрел на Бриана и добавил:
– Эта беда коснулась всех народов, и она по-прежнему грозит нам. Наш Мир разрушается… Мне трудно объяснить тебе детали, но снизу, из Сумеречной Зоны, идет новая катастрофа, которая не пощадит никого – ни людей, ни зверозубых, ни хавронов, это стихия, и ей нет разницы, двалг ты, человек или дрон…
Бриан молчал, слушая Рогмана, а в его глазах было такое выражение, будто он стоял и смотрел в пропасть. За время их короткого знакомства воин привык доверять словам блайтера, не раз уже убедившись в их пророческой мудрости, и потому помрачнел, слушая, как тот пытается донести до него суть проблемы. Не все слова он понимал – речь Рогмана сильно изменилась, в ней теперь попадалось множество древних слов, но главное он все же понял.
