Александр Зорич - Пилот-девица
Василиса, к чести своей, уже понимала смысл понятий "герметичный" и "разгерметизация", поэтому кивнула с самым компетентным видом.
Сама Александра тоже элегантно запаковалась в "Саламандру". При этом выяснилось, что ее юбка при помощи совершенно незаметных (неопытному глазу Василисы, по крайней мере) застежек-молний распускается на две половины, каждая из которых пристегивается к бедру таким образом, что получаются... этакие бриджи, что ли. Эта особенность явно была заложена в покрой женской военной формы умышленно, именно с той целью, чтобы дамы могли надевать гермокостюмы и скафандры, не снимая при этом юбок.
"Премудро", – одобрила такой подход Василиса.
– Итак, дорогая моя, – сказала Александра, когда они дошли до зимнего сада и уселись в тени темно-зеленой араукарии, – вам, конечно, интересно, зачем мы доставили вас сюда столь спешно, невзирая на то, что вы еще не отошли от своего, так сказать, романа с предавшим вас человеком по фамилии Стеценко.
"Но откуда она это знает? Ведь никаких записок офицеру Карими я про Стаса не писала!" – ужаснулась Василиса. Однако она быстро взяла себя в руки. И, напустив на себя важности, отвечала:
– Да, мне это очень интересно!
– Дело вот в чем. На борту корабля находится говорящий василиск. От вас требуется определить: это тот же самый экземпляр, который вы видели в жерле вулкана Смеющийся Курильщик, или не тот?
– Федот, да не тот, – машинально пробормотала огорошенная задачей Василиса. – Или тот... Что-то меня василиски не отпускают...
– Я вижу, от подобной перспективы вы не в восторге, – подмигнула муромчанке Александра. – Что ж, и впрямь, мерзее твари свет не видывал. Особенно в акселерированном варианте. Именно поэтому я обязана задать вам вопрос: вы готовы сейчас посмотреть на нашего... так сказать, арестанта? Или вам требуется успокоительное?
– Это еще зачем?
– Ну вот например гражданам Галактики Ламберту и Нечаеву лекарства очень даже потребовались. И до, и после, и... по большому счету – вместо.
– Страху натерпелись?
– Совершенно верно. Оба получили психотравмы такой силы, что от одного взгляда на василиска у Нечаева начался кататонический ступор, а у Ламберта – реактивный психоз.
– Не буду спрашивать что значат эти мудреные словеса, но смекаю, что хорошую вещь ступором не назовут, – вздохнула Василиса. – Знаете, я тоже боюсь василиска, до дрожи боюсь. Но, думаю, если смогла отогнать его солнечными зайчиками и притом не описалась от страха, то здесь уж как-нибудь... без зелья...
Александра удовлетворенно кивнула. Она ценила отважных девушек! Отчасти потому, что сама к их числу принадлежала.
– Вот это по-нашему! Ну что, пойдем тогда, посмотрим?
Василиска держали в боксе радиационного изолятора, обшитом свинцом и броневыми плитами. Для содержания такой сильной и дьявольски хитрой твари это было лучшее из возможного на борту "Ивана Третьего".
В первый же час заточения василиск разодрал в клочья и разломал всё, до чего смог дотянуться в пределах отведенного ему бокса. Внутренние камеры наблюдения тоже стали жертвой его острейших зубов – не работала ни одна.
Конечно, если бы василиск сидел в спецтюрьме ГАБ или другом подобном заведении, этот номер не прошел бы – там оптика слежения обычно бронирована столь основательно, что ее не одолеет и пельтианский халкозавр.
Но изолятор авианосца проектировался с расчетом на людей, получивших значительные дозы радиации, а не на инопланетных монстров. Так что у Александры сотоварищи имелись ровно два способа наблюдать за тварью, оба далеко не самые удобные.
Первый – через круглое смотровое окошко в бронедвери изолятора, забранное свинцовым стеклом толщиной с бутерброд.
Второй – на экранах мониторов при помощи трех камер, расставленных в ряд на штативах за тем же стеклом. Конечно, из-за такого размещения видеокамеры давали неважную картинку.
– Вот, это надо надеть, – Александра протянула Василисе нечто вроде очков синтезированной реальности (что такое СР-очки муромчанка как раз знала с детства, потому что в школе у них такие имелись – правда, весьма ветхие).
– Что это?
– Защита зрения. Акустическую атаку василиск провести не может, потому что тут многослойная звукоизоляция, – пояснила Александра. – Но эти проклятые акселераты, судя по всему, умеют гипнотизировать также и модуляцией свечения особого органа, который именуется диадемой... Короче, – прервала Александра саму себя, – глаза тоже защищать нужно. Так что надевайте и не снимайте без моего разрешения.
В довершенье ко всем прочим неладам, в изоляторе с василиском было приглушено освещение. Зловещий фиолетовый свет в боксе едва теплился. Как безлунной ночью на Таргитае, когда река и красносельские поля озарялись лишь призрачным свечением шаровых скоплений Тремезианского пояса...
– Не видно ни зги, – вздохнула Василиса, вглядываясь в глубь изолятора сквозь двойные препоны – свинцовое бронестекло и фильтрующую оптику защитных очков.
– Просто ждите. Сейчас глаза привыкнут.
Повинуясь приказанию Александры, выраженному скупым жестом, ее подручные выключили свет в госпитальном коридоре.
Василиса затаила дыхание.
Где-то там прячется самое страшное существо, какое только доводилось ей видеть. А ведь такой же василиск когда-то был талисманом клана "Алые Тигры"...
"Придумали, конечно, себе талисманчик вольные граждане Галактики, – с отстраненным сарказмом подумала Василиса. – Лучше бы нормального тигра нашли себе! А если так сильно хочется – покрасили его красной краской! К названию ближе было бы. И не пришлось бы тогда такой оравой на Наотар тащиться! Глядишь, у Гая покойников меньше было бы... А нам с дядей Толей бегать от джипсов не пришлось бы, как зайцам по меже!"
Постепенно глаза начали привыкать и обрели былую зоркость.
Ну, что там? Вдруг что-то зашевелилось у правой стены бокса...
Там, под грудой останков госпитальной койки, в блестящем хаосе раскрошенной медицинской аппаратуры...
Да, это был василиск. Крупный, трехметровый.
Могучий и беспощадный обитатель наотарских пещер.
Но никаких дополнительных деталей разобрать не получалось.
А ведь для того, чтобы выполнить просьбу Александры, Василисе требовалось рассмотреть для начала хотя бы речевой синтезатор на шее твари!
Девушка помнила, что Гай Титанировая Шкура и виденный ею говорящий василиск в жерле вулкана носили разные синтезаторы. На основании этого она полагала, что у двух разных василисков эти устройства тоже должны отличаться зримым образом... Конечно, это предположение свидетельствовало лишь о том, что Василиса не слишком сильна в логике.
Вдруг – р-раз! – темная масса метнулась к двери, и – два! – в боксе мелькнул обрывок матерчатой обшивки госпитальной койки, и – три! – лоскут светлой материи прилип изнутри к свинцовому стеклу, сделав слепым единственное окошко!
Василиса инстинктивно отшатнулась.
– Он не хочет, чтобы я смотрела?! – воскликнула она, обернувшись к Александре. – Нарочно закрыл стекло?!
– Кажется... Кажется там что-то написано!
Александра была права. На куске кожзаменителя, прижатом василиском к свинцовому стеклу, были коряво выцарапаны какие-то знаки.
– Это фарси, – сразу же определила умница-Александра. – Что неудивительно. Ведь наш клиент родом из Великой Конкордии... Там написано... погоди-ка... "Хочу"... "говорить"... "молодая женщина".
– "Как молодая женщина"? – предположила Василиса. – Тоненьким голоском, кокетливо закатывая глазоньки?
– Да нет. Не "как", а "с". С тобой он хочет говорить, это понятно. Именно ты у нас, по мнению твари, "молодая женщина", – объяснила Александра, внезапно перейдя на "ты", причем в ее голосе, как показалось Василисе, прозвучало уязвленное женское самолюбие.
– А я вообще-то не хочу с ним говорить, – честно призналась Василиса. – Я обещала вам посмотреть на него! А говорить с ним я не обещала!
Александра помолчала, собираясь с мыслями. Наконец спросила:
– Почему? Тебе что, трудно?
– Я его боюсь.
– Приехали... Сама же говорила, что не боишься!
Василиса повернулась и посмотрела на Александру, такую жесткую, такую непреклонную, с вызовом.
– А теперь боюсь.
Хотя в коридоре свет был выключен, тусклого свечения, льющегося сквозь свинцовое стекло бокса, хватало, чтобы различать черты лица собеседницы.
Грозно сведенные на переносице брови Александры не обещали Василисе ничего хорошего. Муромчанка вдруг ощутила, что московитская разведчица обладает страстной, яростной, нечеловеческой силой. Что ладная, гибкая женственность фигуры и одежды Александры обманчива. И что на Василису в упор глядит несгибаемая былинная богатырша. Которая одним-единственным движением может...
