Шервуд Смит - Феникс в полете
Дис под ними сделался совсем большим, а звезды слегка померкли: они уже шли в верхних слоях атмосферы. Корабль миновал терминатор, выйдя на освещенную сторону планеты, и далекое солнце окрасило горизонт в серый цвет.
Теперь они теряли высоту гораздо быстрее; прямо по курсу вырос, мелькнул внизу и скрылся за кормой иззубренный хребет – порождение борьбы небольшой луны с тяготением Колдуна. Впереди матово поблескивало Пари Ляо Шаня. Поверх изображения на экране вспыхнула дополнительная информация: радар ближнего обзора засек на поверхности воскового плато неровности. Маневровые двигатели в последний раз откорректировали курс корабля и стихли. Потом маршевый двигатель взвыл на предельной тяге – компьютер перегружал гравиторы для смягчения удара. Поверхность луны стремительно надвинулась на них и заполнила весь экран.
Удар был сокрушителен. Все трое невольно закричали – с такой силой выкручивали скафандры им руки и ноги, противодействуя удару, – а удар, казалось, не кончится никогда. В кабине что-то вспыхнуло, и она наполнилась дымом. Осри физически ощущал дикие перепады гравитации, когда гравиторы пытались компенсировать чудовищное торможение. Поверхность планеты слилась на экране в беспорядочное мелькание пятен, чередовавшееся со вспышками света. Взвывали и захлебывались маневровые двигатели в попытках увести корабль от худших препятствий. Ничего не помогало – бустер начал разваливаться.
Экраны рассыпались, и кабина погрузилась в темноту; только светились тревожно красные огоньки на пультах. Потом острая как нож скала вспорола борт, рассыпав искры и едва не сорвав с места кресло Осри. Воздух начал стремительно выходить в пробоину, высасывая с собой закрутившийся причудливыми спиралями дым. Грохот от непрекращающегося движения распадающейся машины сделался чуть тише. Теперь звуки передавались внутрь шлемов только через соприкосновение скафандров с креслами. Корабль бешено вращался, окончательно потеряв управление, и в пробоине стремительно мелькали то небо, то серый воск.
Наконец бустер врезался во что-то слишком крупное, чтобы перемахнуть через него, и встал на нос. Какое-то мгновение гравиторы продолжали работать, и корабль казался единственным неподвижным местом в обезумевшем, вращающемся мире. Потом они отказали, и стало ясно, что кувырком летит сам корабль. Потом корабль налетел еще на что-то и замер. Осри вырубился.
Он не имел ни малейшего представления о том, как долго находился без сознания, а когда пришел в себя, тут же пожалел, что не может отключиться снова. Все тело его отчаянно болело, и первые секунды он боялся пошевелиться. Потом собрал волю в кулак и заставил себя пройти через ритуал, знакомый любому выпускнику Академии, где люди и корабли работали на пределе своих возможностей. Пальцы? Пальцы ног? Повернуть голову... Теперь медленно... Покачать из стороны в сторону. Похоже, все работало, несмотря на острую боль.
Он попытался поднять спинку кресла, но, к счастью, механизм не работал, ибо в противном случае он оказался бы висящим лицом вниз. Корабль – вернее то, что от него осталось, – стоял на носу. Сделай он сейчас одно неосторожное движение, и он упал бы, отстегнувшись, прямо на свой пульт.
Он включил переговорное устройство.
– Крисарх? Ваше Высочество?
Никакого ответа. Даже пощелкивания помех в шлемофоне – и того нет.
Медленно, очень медленно выбрался Осри из своего кресла и подполз к Брендону – тот все еще лежал на спине, качая головой из стороны в сторону. Осри склонился над ним, схватился руками за его шлем, остановив движение, и прижался к нему забралом.
– Брендон? Вы меня слышите? С вами все в порядке?
– Да, – простонал Брендон. – Нет. Кажется, меня сейчас стошнит.
Осри передернуло. Такого он не пожелал бы и худшему врагу; к счастью, рвота в скафандре пугала столько поколений звездолетчиков, что с ней научились эффективно бороться. Осри нашарил на скафандре Брендона медпульт и нажал на кнопку аэрозоля.
Несколько минут спустя Брендон освободился, а это означало, что теперь может выбираться со своего места и Деральце. Люк, естественно, заклинило.
Они вытащили из контейнера свои немногочисленные пожитки и рассовали их по карманам на поясах. Осри с облегчением убедился в том, что отцовский артефакт пережил аварийную посадку без единой царапины. Дождавшись, пока Брендон спрячет в пояс перстень Архона, он нажал на кнопку таймера аварийного сброса люка. Все трое съежились, укрывшись за спинками кресел, пока не сработали пиропатроны, отшвырнувшие крышку люка далеко от корабля.
Искореженная крышка проскользила по восковой поверхности Пари Ляо Шаня и остановилась только у груды камней в восковой глазури, вызвав небольшой обвал. Корабль покачнулся и чуть сдвинулся с места, угрожая лечь отверстием люка вниз; все трое поспешно поползли к люку, спрыгнули вниз и, оскользаясь на восковой поверхности, отбежали в сторону. Корабль покачнулся, помедлил в нерешительности и рухнул с беззвучным хрустом, который Осри ощутил ногами.
С минуту все молчали. Потом Осри наклонился и прижался забралом к шлему Брендона.
– Что будем делать дальше?
– Подождем, – пожал плечами Брендон. – Маркхем говорил, у них хорошие радары...
– Ну уж такую посадку увидел бы и слепой, – заметил Осри.
– Значит, нам ничего не остается, кроме как сидеть здесь, ждать и надеяться на то, что они доберутся сюда прежде, чем у нас кончится воздух. – Брендон повернулся к Деральце, прижался к нему шлемом и что-то сказал.
Осри отвернулся и уселся на небольшой восковый бугорок, упершись локтями в колени и устало опустив на руки тяжелый шлем. Голова, казалось, вот-вот оторвется.
Брендон кончил совещаться с телохранителем, встал и огляделся по сторонам. Солнце клонилось к горизонту; отсюда оно казалось маленьким и тусклым, так что на него можно было смотреть, почти не щурясь. По небу скользило несколько пухлых облачков, а за ними на подкладке из темно-синего бархата сияли редкие звезды. Вокруг них тянулся во все стороны язык Пари – однообразная равнина из грязно-серого воска, смешанного с камнями.
В отдалении маячила на фоне неба гряда невысоких холмов. На мгновение Осри показалось, что он видит там огонек. Похоже, Брендон тоже заметил его; он сделал несколько шагов в том направлении, к искореженной крышке люка, лежавшей среди каменных обломков. Над этим местом показался кусок чистого, не испачканного еще каменной пылью воска. Он отлился в странную форму – словно шар покоился на искривленной колонне. Брендон подобрал каменный обломок и принялся скрести поверхность шара. Слой воска вдруг отвалился в сторону, открыв зияющие из-под забрала старинного шлема пустые глазницы.
Ляо Шань проиграл-таки свое пари.
Осри отпрянул, ощутив мгновенный приступ тошноты. Он увидел, как Брендон уронил свой камень и отдал честь неподвижной фигуре, чьи слепые глаза увидели пасмурный дневной свет Диса впервые за три с половиной столетия.
Выждав минуту, Осри нерешительно подошел к Брендону, склонившемуся над неподвижной фигурой.
– Пожелай нам удачи, старина, – услышал он голос Брендона, – и мы вернемся за тобой как-нибудь.
Он замолчал и медленно повернулся к Осри, коснувшись своим шлемом его.
– Это ведь Ляо Шань, так ведь? – спросил Осри. Собственный голос казался ему чужим. Брендон молча кивнул.
– Брендон, – неуверенно продолжал Осри, помолчав немного, – как вы думаете, мой отец... – Он опять замолчал. – Нет, ничего.
Брендон снова пожал плечами.
– Где бы он ни был, вряд ли ему сейчас хуже, чем нам.
Он отвернулся и подошел к Деральце, продолжавшему вглядываться в цепь далеких холмов.
* * *Себастьян Омилов сидел в полном одиночестве в опаленном огнем лучеметов помещении и пытался выкинуть события последних часов из памяти, однако два тела, лежавшие прямо перед ним, не слишком способствовали этому.
Сознание вернулось к нему в самый разгар ужасающей сцены. Рифтеры связали Танри по рукам и ногам и с гоготом смотрели, как Хрим избивает его железным прутом. По мере того как рифтерский капитан крушил кости Архона, мундир его становился из белого багровым, и все же Танри каким-то образом ни на мгновение не утратил своего достоинства. Омилов навсегда запомнил выражение лица Танри, когда тот повернулся к нему перед смертью. Один глаз вытек, но второй сиял несокрушимой отвагой. И в конце концов Архон вышел из поединка с рифтером победителем: не в состоянии добиться от умирающего большего, чем несколько сдавленных стонов боли, Хрим окончательно вышел из себя и одним сокрушительным ударом раскроил ему череп.
Через несколько минут еще один рифтер втащил в помещение Бикару и толкнул её к трупу Архона. Она упала на колени и завела жуткий скорбный плач, раскачиваясь из стороны в сторону и распустив волосы. Язык был Омилову незнаком, но песнь её пробуждала в нем первобытный трепет; в ней говорилось об утрате, о надвигающейся мгле и об отмщении, которое неизбежно настигнет злодея даже в могиле.
