Михаил Ахманов - Ответный удар
Тревога Карела Врбы была напрасной: модули, взлетевшие с Обскуруса, разбились на три группы и, похоже, не собирались упускать добычу. Они шли за крейсерами в холод и вечную ночь, с каждой минутой удаляясь от верфи, шли, как волчья стая за убегающей добычей, чтобы догнать ее и уничтожить. Тщетная попытка! Но это станет понятным не сразу… нет, не сразу!
– Кирьянов, свяжитесь с Адишеровым, Калинге и Шавриным, – велел коммодор второму помощнику. – Жду доклад о потерях.
Самый печальный акт в любом сражении, даже выигранном, подумалось ему. Побед без потерь не бывает… Собственно, победа и поражение различаются только числом потерь, своих и вражеских.
– Данные получены, – доложил Кирьянов. – Вывести на экран?
– Голосом, Сергей, голосом. Включите общую трансляцию и передайте на все корабли.
– На «Азии» сбит наружный радар и трещина в обшивке около пятого трюма. Не вернулись восемнадцать десантников… На «Африке» повреждений нет, потеряно двадцать три «сапсана»… На «Антарктиде» разгерметизирована башня 4В и прилегающая часть палубы, восемь погибших… и девять десантников не вернулись… Конец рапорта, коммодор. Обычная процедура?
– Да.
Он с силой надавил рычаг, освобождающий от кокона, и встал. С ним поднялись все находившиеся в рубке, в отсеках и на палубах «Европы» и остальных кораблей.
– Наши потери – пятьдесят восемь человек, – сказал Врба и вскинул руку в салюте. – Пусть их прах странствует в Великой Пустоте до скончания времен, а мы, живые, будем их помнить и чтить… Гимн! Кирьянов, назовите погибших!
«Малая кровь, – думал он, вслушиваясь в знакомые имена. – Но разве кровь бывает малой?.. Только на бумаге или микрочипе, в победной реляции: в экипажах – три тысячи двести человек, потери составили меньше двух процентов… или чуть больше, если не вернутся Коркоран и его люди… Тимохин в Сражении у Марсианской Орбиты потерял всех». Точной цифры Карел Врба не помнил, но о своей потере, об отце и брате, не забывал. И когда отзвучала музыка и список кончился, захотелось ему нагрянуть к беззащитной верфи, сбросить в проклятую дыру заряд покрупнее, а после пройтись огнем и мечом по Т'хару, Роону и Эзату.
Скрипнув зубами, он опустился в кресло и ровным голосом произнес:
– Отбой тревоги. Остаемся на орбите двадцать часов, пока не уйдет в Лимб первая группа, затем блокируем Обскурус. Ибаньес, ваши специалисты и Болтун Бен должны быть в полной готовности. Кирьянов, смените вахту. Всем, кто не занят по службе, отдыхать. Леонидес, передайте эти приказы на «Австралию» и «Америку».
* * *
После прыжка через Лимб «Азия» очутилась у орбиты Т'хара. «Африке» и «Антарктиде» повезло больше: оба корабля вышли в реальное пространство неподалеку друг от друга, на половине пути к кометному облаку. Следующий скачок перебросил их в окрестности Обскуруса, и, после установления связи, коммодор Врба велел им присоединиться к основной группировке. «Азия» была отправлена на Т'хар, куда должна была прибыть в течение суток. Врба полагал, что к этому времени станет хозяином в Новых Мирах: Т'хар и Роон вряд ли способны к серьезному сопротивлению, оборона верфи сломлена, а защищавший ее флот болтается в пространстве, во многих часах хода от Обскуруса. Этот флот, хоть и понесший потери в схватке с крейсерами и «сапсанами», все еще являлся грозной силой – в нем оставалось около тысячи модулей, и новая битва с фаата могла завершиться по-всякому. Если и победой с окончательным разгромом, то цена ее будет слишком высока – компьютерный прогноз предсказывал гибель половины или семидесяти процентов земных кораблей. Но боевые модули фаата, гнавшиеся за призраками, появятся у верфи еще не скоро, а управлявший ими разум был у коммодора в кулаке. Ну, не в кулаке, так на ладони – оставалось только стиснуть пальцы.
По его команде три корабля всплыли над водородной атмосферой и, обогнув протозвезду – «Европа» с полюса, «Америка» и «Австралия» с двух сторон экватора, – встретились над сателлитом, похожим на грубо высеченный тетраэдр. Одна его грань была засыпана снегом, но через этот тонкий белесый покров проступалрт оплавленный камень, осевшие утесы и паутина трещин. Над шахтой снова маячил пузырь силового поля, но его мерцание казалось слабым, а форма – неустойчивой: он то раздувался в полусферу, то оседал почти до поверхности планетоида. Не защита от оружия, скорее на верфи пытались сохранить остатки воздуха.
«Америка» и «Австралия», окруженные роем готовых к атаке «сапсанов», парили в высоте, километрах в пятистах над спутником. «Европа» опустилась ниже, сбросив для разведки несколько МАРов. Силовой экран, тонкий и почти прозрачный, не мешал оценить состояние верфи после аннигиляционного удара. В отличие от лазеров, свомов и плазменных орудий, пронзавших, резавших или сжигавших, в отличие от вакуумных и фризерных бомб, уничтожавших воздух, в отличие от ядовитых газов, биологического оружия и ракет, аннигилятор был устройством иного калибра, более мощным и разрушительным. Пучок антипротонов рассеивался слабо и мог проделать путь в десятки тысяч мегаметров, пока не наткнется на препятствие; затем, согласно закону «Е равно МС квадрат», высвобождалась чудовищная энергия. Результат – световая вспышка, масса жестких квантов и перегретая плазма, в которую превращалось вещество на периферии пучка. Силовой экран предохранил фаата от такой печальной участи, но один из кораблей казался хаосом перекрученных балок, рваных поверхностей и капель застывшего металла, а в обшивке другого зияли огромные дыры. Третий, видимо, поврежден не был или подлежал ремонту – на его торце копошились многорукие машины.
Звено «сапсанов», сброшенных с «Европы», пронеслось над силовым пузырем, развернулось у самых скал, и четыре синих клинка, дважды пробив раздувшийся купол, оплавили почву за его границей. Затем истребители поднялись и стали кружить над шахтой, постреливая из лазеров; лучи шли по касательной, лишь задевая поверхность пузыря, где тут же расцветали алые бесформенные кляксы. Возможно, для сильмарри или других негуманоидов этот намек остался бы неясным, но фаата были людьми, имевшими дело с механизмами, которые, если не считать квазиразумных, не слишком отличались от земных аналогов. Ваша крыша протекает, шелестели лазерные вспышки, и ваши защитники далеко… Мы могли бы сжечь вас – вас и ваши бесценные корабли. Но подождем, подождем! Если хотите, поговорим об условиях, поторгуемся… Но не слишком долго!
Над торцом гигантского цилиндра всплыл модуль, транспортный безоружный аппарат. Он плавно поднялся к вершине купола, скользнул сквозь силовую завесу, подождал, пока «сапсаны» пристроятся к нему, и двинулся к распахнутому шлюзу крейсера. Принимали его на нижней десантной палубе, но с почетом: третий помощник Райво Паулинен, два боевых робота и отделение бойцов с излучателями наперевес.
– Один человек, сэр, – доложил Паулинен, заглядывая в кабину модуля. – И что-то еще, голое и костлявое… Обернуто в пленку и подвешено у носового экрана.
Коммодор Врба находился в рубке и следил за появлением гостя по монитору внутренней связи.
– Это пилот, Райво, – сказал он, поднимаясь из кресла. – Не трогай его, пусть висит где висит. Фаата ведите на палубу «А», прямо к Болтуну Бену. Вахтенный!
– Да, сэр!
– Доктора Ибаньеса срочно ко мне, я буду в обсервационном зале. Убрать оттуда астрофизиков, у люков и шлюзов выставить десант. Трансляция на корабли флотилии, но только по капитанскому каналу. Полная запись. Пусть этим займется Борсетти, контроль – за Кирьяновым.
– Слушаюсь, сэр!
Вахтенный офицер ринулся к интеркому, но Врба его остановил:
– Передайте начальнику научной группы: нужен эксперт по трансинформатике. Лучше из тех, что программировали Болтуна. Доктор Сван и доктор Куба. Выполняйте!
Он вышел из централи управления и неторопливо зашагал по широкому коридору палубы «А». Тут, как положено в случае «красной тревоги», стояли десантники в боевых скафандрах под командой лейтенанта Белоручко, и еще один взвод распределялся у люков, ведущих в обсервационный зал. Его уже очистили – у пультов никого, телескопические колпаки пусты, на диванах и столах разбросаны покетпьюты, чипы с записями, голограммы с изображением звездного неба, пересеченного Провалом. В дальней части помещения, огороженной экранами, суетились у массивной туши Болтуна две женщины, Изабель Куба и Хельга Сван. Рядом, нервно потирая руки, топтался Хоакин Ибаньес.
– Мы в полной готовности, мой командир… Его приведут сюда? Он один? Как он выглядит? Это фаата или тхо привилегированной касты?
Врба не ответил на эти вопросы, повернулся к серому шкафу транслятора и молвил:
– Эта штука будет работать? Вы уверены?
Хельга Сван насупилась. Ее коллега, маленькая энергичная женщина, окинула Карела Врбу негодующим взглядом.
