Дина Роговская - Южный крест
– Барт, завязывай. В чем дело? Что здесь происходит?
Майкл буквально силой усадил меня на стул и сел рядом.
– Все изменилось за те два года, что тебя не было.
– Что изменилось? Почему пилотов тренируют инструкторы с Ближнего Востока?
– Потому что они – лучшие.
– Барт!
– Наших пилотов похищают, – сухо сказал он.
– Сколько? – выдохнула я.
– Десять за последний год.
Я подавила приступ дурноты.
– Патрик? – спросила я одними губами.
– Я перестал выпускать его, когда это началось. Перевел в инструкторы. Он меня ненавидит, но он жив.
– Спасибо, – я дрожащей рукой потерла висок, – что же все-таки творится, Барт?
– Пираты теперь не простые маргиналы. Это обученные наемники, которых кто-то финансирует и снабжает информацией, кто-то с Земли. Там утечка на очень высоком уровне, мы пока не можем выйти на след и определить, к кому именно все тянется. На определенном уровне все нити обрываются. Их пилоты, которых удалось захватить живыми, доступа к информации такого уровня не имеют.
– «Черная смерть»? – еле слышно спросила я.
– Они очень хотят ее заполучить и тех, кто может на ней летать. Наши пилоты до сих пор успевали уничтожать машины, нам пришлось встроить в истребители механизм самоуничтожения, который автоматически срабатывает при катапультировании пилота. Но рано или поздно они получат то, что хотят. Мы должны покончить со всем этим до того, как это произойдет.
– Зная тебя, могу предположить, что у тебя уже там есть твои люди, – я смотрела на Барта.
– Да, есть. С прекрасной легендой, но они не имеют достаточного уровня доступа к информации. Мне нужна там рыба покрупнее, – он смотрел мне в глаза.
Я поняла. Майкл.
– Нет.
– Да, Фрэн, – твердо сказал Майк.
– Что требуется от меня? – хрипло спросила я.
– Готовь «Поллукс» и экспедицию. У нас на борту будет четыре «Черные смерти». Все сверхсекретно. Утечка все равно будет. Нас накроют у точки выхода, и мы «потеряем» Майкла.
– Почему именно он?
– Он пилот «Черной смерти», он – член Совета самого мощного клана и он твой брат. Они будут шантажировать им тебя, – сухо сказал Барт.
– Ты просишь слишком много, – я встала.
– Это не просьба. Это приказ.
– Меня ты тоже пропустишь через эту мясорубку? – я кивнула на тренировочный зал внизу.
– Тебя в первую очередь, – холодно сказал он, – другого выхода нет.
Я вышла, не сказав ни слова. Внизу я застыла у стеклянной переборки. Я не люблю, когда меня бьют. Я вообще не хочу через это проходить. Я посмотрела наверх. Барт и Майкл еще о чем-то говорили и лица у обоих были более чем озабоченные и серьезные. У меня возникло ощущение, что я сегодня получила хорошо дозированную часть информации. Но и того, что я услышала сегодня, пока было более чем достаточно. Что ж, если надо, я пройду и через это. Я с содроганием смотрела на безжалостные схватки за стеклом. Главное пережить первый удар…
* * *У меня болело всё. Даже мозг. Барт приставил ко мне самого жесткого инструктора с мягким именем Иосиф. Черт, это была единственная мягкая вещь в его личности. Поручая меня его заботам, Барт сказал два слова: «Никаких поблажек». Всё.
Иосиф на тренировках развил мысль. Для врага ты не женщина, ты – трофей. Пилот, который им нужен любой ценой. Не думай давить на жалость – бесполезно. Сопротивляйся, сколько сможешь – физически, эмоционально. И весь следующий месяц был сплошным побоищем. Побоищем в зале, побоищем в космосе, битвой разумов на психотренингах. Утешало только одно – Майкл проходил со мной через этот кошмар.
Методы инструкторов были садистскими, но они лишили меня последних иллюзий насчет серьезности ситуации. Они учили нас держаться при любых условиях. Даже когда у тебя на глазах избивают брата. Молчать, когда используют твою сестру в качестве боксерской груши.
Так меня не корежило еще ни разу в жизни. Мысли о детях я заперла в самый дальний угол моего сознания, но, когда становилось совсем тяжело, вызывала в памяти их мордашки, и это давало мне силы держаться и повод выжить любой ценой.
Мой нехитрый прием не укрылся от Иосифа. Он безошибочно заметил «уход сознания».
– Вот, – сказал он, – вот это не даст сойти тебе с ума. Держись за это, это твоя нить Ариадны.
Я мрачно кивнула, и мои мучения продолжились. Как бы я хотела сказать, что этот месяц мелькнул. Нет, он не мелькнул. Дни тянулись как резина, стирая грань между реальностью и бредом.
– Мы должны блокировать ваши самые ценные воспоминания, чтобы у них не было оружия против вас, – голос Иосифа звучал бесцветно, когда он цеплял бесчисленные электроды к моей голове, – теперь думайте. Майкл… – он не отрываясь смотрел на экран монитора, фиксируя границы вспыхнувшей зоны, – дети… – пальцы снова пробежали о клавиатуре, – Барт…
Он определил и зафиксировал параметры трех зон, и после этого мы кирпич за кирпичиком стали возводить вокруг них высоченные стены с помощью глубокого психотренинга.
– Воспоминания останутся доступны для вас, но недосягаемы для них.
– Для кого, Иосиф? Вы знаете, для кого?
– Для тех, кто может захватить вас в плен. Мы знаем, как они работают. Мы знаем, что у них есть специалисты нашего класса и нашей школы, знаем, какие методы они используют.
– Но… это же война…
Иосиф пропустил мимо ушей мое высказывание и повернулся ко мне со шприцем.
– Теперь проверим крепость ваших стен.
– Что это?
– Это то, что они используют при допросах, – без лишних слов он воткнул мне эту дрянь в руку, – три, два, один.
Последнее, что я помню – моя голова падает на грудь…
– Фрэнсис…Фрэнсис…
Я медленно открыла глаза и с трудом сфокусировалась на Иосифе.
– Ну, что? – язык у меня заплетался.
– Вы мне не сказали даже день вашего рождения.
– Хорошо, – я рухнула со стула.
В следующий раз я открыла глаза уже у себя в отсеке. Рядом сидел Барт.
– Выпей воды, – он поднес стакан к моим губам.
Во рту было сухо, как в песочнице. Я осушила стакан и откинулась на подушку.
– Фрэнсис…
– Сколько еще, Барт?
– Основное сделано, – он прижал мою ладонь к губам, – прости меня. Я надеялся, что этого удастся избежать. Я не справился.
– Это не твоя вина, – я закрыла глаза, что толку сейчас выяснять, кто и в чем виноват? – Черт, я ведь просто хотела улететь в дальнюю разведку… – Слезы скатились у меня из-под век.
Он снова уткнулся в мою ладонь.
– Прости…
– Пилот. Простой пилот… Ладно, не простой, но кто мог подумать, что кончится этим?
– Все к этому шло, Фрэн. Давно шло. Все началось еще до появления «Черной смерти».
– О чем ты? – я с трудом насторожила часть своего сознания.
– Мы потом с тобой поговорим, я обещаю. Как только ты отдохнешь и придешь в себя.
– Барт, – сказала я уже отключаясь.
– М-м-м?
– Пообещай мне, что я увижу детей перед отлетом…
– Ты их увидишь, – он убрал мне волосы со лба, – отдыхай.
Я еще хотела спросить про Майкла, но не успела, провалившись в тяжелый сон.
Пробуждение было нелегким, но Иосиф был непреклонен, и следующий день прошел по устоявшемуся расписанию: с утра – полеты, после обеда – бои без правил, потом психологические тренинги.
В промежутках между всем этим я умудрялась связываться с сэром Энтони. Тот невозмутимо вводил меня в курс дел на Земле, его не смущали ни мой заплывший глаз, ни разбитая губа. Похоже, он был в курсе происходящего. После отчета о делах он рассказывал мне о детях. Он перевез их в свою резиденцию. О, не волнуйся, девочки в восторге от детей и с удовольствием возятся с ними, да и старый Генри при них. Еще две дипломированные няньки, так что они под неусыпным присмотром. Я смотрела на них в песочнице, в бассейне, на качелях, на лужайке, в каком-то невероятном клубке с огромным лохматым псом. Чистые, сытые, довольные. С улыбками от уха до уха. Слезы текли у меня из глаз, и сердце сжималось от тоски. Еще раз подхватить их на руки, уткнуться в шелковые, пахнущие молоком макушки…
После этих сеансов связи я всегда была в некотором раздрае и рассеянна, Иосиф был мною недоволен. Однажды я шла к Барту. Дверь его офисного отсека была приоткрыта и я, невольно услышав голоса, притормозила и прислушалась. Говорили обо мне.
– …Я не могу ей запретить спрашивать о детях, – голос Барта звучал напряженно.
– Если даже это выбивает ее из колеи, что будет, когда она их увидит? Вся работа пойдет насмарку.
– Иосиф, что ты хочешь?
– Она не должна видеться с детьми перед отлетом. Слишком много поставлено на карту.
– Ты сказал, что она готова.
– Готова. Настолько, насколько это возможно за такие сроки.
– Я обещал ей, что она их увидит.
– Если бы мы не прошли с тобой одну школу, я бы еще попытался тебе что-то объяснить…
– Я все прекрасно понимаю, но она – моя жена, а это наши дети.
– Барт…
– «Никаких исключений», я знаю. Я не могу с ней так поступить, я и так не смог защитить ее от всего этого.
