Андрей Ливадный - Черная Луна
Лицо Дениса перестали коверкать судороги.
— Готов? — Бейкер склонился к нему, обдав бледную кожу Велехова своим горячим, больным дыханием. — Ты будешь жить… — бормотал он, как древний шаман над своим потусторонним детищем. — Я не могу навязать тебе своей воли, некогда программировать столь глубоко, но поверь: один факт твоего существования будет для господина Ланге кошмаром, который не кончится, не пройдет… — Бейкер воткнул в голову Дениса тонкий кабель программатора и начал что-то набирать на сенсорной клавиатуре, положив ту себе на колени. — Я помогу тебе выжить… Сейчас процессор почистит твой организм… — продолжал невнятно комментировать он. — Я знаю про человека и про этих существ… — Он поднял глаза и взглянул поверх клавиатуры на гуманоидные тела, — я знаю про вас все… помирю твой организм с этим ядом… А ты… — он вдруг посмотрел на Дениса с умилением. — Ты станешь проклятием господина Ланге, которое будет убивать его изнутри. Пусть он научится бояться, как боялся я… Пусть узнает, что такое страх…
По лицу Бейкера уже ползла, пузырясь, зеленоватая субстанция. Находиться рядом с Велеховым означало лишь ускорить собственную смерть, и Анри понимал это, как никто другой.
Денис едва осознавал, что бормочет склонившийся над ним человек.
Второй раз его возвращали в мир те же самые руки, не спрашивая, хочет ли он того…
В голове, после царившего там хаоса, постепенно разливалась несущая покой пустота, в которой на фоне отдаленного шепота билась базовая команда — ЖИТЬ.
***Дейвид прошел последние сто метров по наклонной вентиляционной трубе и остановился как вкопанный, не дойдя нескольких шагов до четкого контура снятой со стены тоннеля квадратной секции облицовки.
В конце трубы, перегораживая выход на уровень Форта, лежало тело Блейда.
Очередь из автоматического оружия превратила его грудь в кровавое месиво из раздробленных костей и разорванных мышц.
Дейвид вжался в стену.
«А что ты хотел увидеть, когда шел?..»
Заданный самому себе вопрос не умерил ни боли за погибшего товарища, ни острого чувства опасности.
Тем не менее он собирался проверить все до конца.
Оставались еще Шевцов и Хоук. Возможно, они не погибли.
О Велехове, в спасении которого и заключалась вся операция, Дейвид не думал. Для него этот человек существовал скорее как абстрактная единица.
Осторожно выглянув сквозь проем, он увидел разгромленный, изуродованный взрывами и автоматическим огнем тоннель яруса, который метрах в пятидесяти от него отсекала герметичная переборка, без всякого намека на дверь или шлюз.
На тела в черной униформе он обратил внимание лишь вскользь, с тоской подумав, что накрошили их тут ребята и сами полегли…
Словно в подтверждение жуткой, холодящей разум мысли, взгляд Дейвида зацепил знакомые черты, и он с содроганием понял, что смотрит на искаженное предсмертной судорогой лицо Хоука, плечи и голова которого торчали из-под оплавленных взрывом обломков бронепластикового бастиона.
На Дейвида вдруг накатило какое-то тягостное, тоскливое бессилие.
Вокруг никого — одни трупы, десятки тел, изрешеченные пулями и изуродованные взрывами.
Воздух пах резко и неприятно. Сладковатые флюиды крови смешивались в нем с чем-то омерзительным.
Оставался Шевцов. Дейвид глянул по сторонам и, подняв пистолет на уровень груди, медленно пошел в сторону выбитых взрывом дверей лаборатории.
И только войдя вовнутрь, он по-настоящему пожалел, что принял самовольное решение спуститься.
Если картины снаружи этого помещения заставляли сжиматься сердце и стыть разум, то тут…
Дейвид не нашел в своем словарном запасе слов, чтобы мысленно охарактеризовать то месиво из человеческих и ксеноморфных тел, разбитых приборов, пролитой крови, физиологических растворов и зеленоватой пузырящейся массы, что простиралось перед ним как некое страшное, сюрреалистическое пространство, рожденное в воображении ополоумевшего художника.
Не понимая сути того, что произошло тут минут десять-пятнадцать назад, он смотрел на страшный интерьер лаборатории и чувствовал, как волосы начинают вставать дыбом по всему телу…
Компьютерная сеть комплекса уже больше не вещала об опасности, уровень был блокирован, и, по мнению процессора лаборатории, уже никто и ничто не могло помочь тем, кто не успел или не смог эвакуироваться.
Внезапно Дейвид, нервы которого, натянутые до предела, готовы были вот-вот лопнуть, резко обернулся, едва не начав пальбу.
Что-то шевелилось в проходе меж разбитых пулями высоких цилиндров, жидкость из которых вытекла, смешавшись на полу с кровью и какой-то слизью.
Удержав онемевший от напряжения палец на гашетке оружия, Ворсмер посмотрел на распростертое там тело, одетое в униформу черного цвета, ткань которой местами расползлась, словно под действием кислоты, и внезапно осознал, что узнает это бледное, неживое лицо, искаженное судорогой боли. Велехов…
Точно, он же сто раз видел этого парня на стереоснимках!..
Рядом с телом Дениса опять возникло движение. Это шевельнулся сидящий подле него на полу труп.
Дейвида обдало холодным потом. Не то чтобы он боялся мертвецов, но сама обстановка этого места, отдающая душком неправильной, совершенно бесчеловечной жестокости, угнетала, делала звуки резче, а тени страшнее и злобнее…
Тот, кого пилот принял за мертвеца, на самом деле был еще жив, но…
Ворсмер непроизвольно попятился, когда человек попытался привстать, повернув к нему лицо…
Это оказалось не лицо — жуткая маска покрытой волдырями плоти.
Несколько секунд он смотрел на Дейвида сквозь узкие щелочки заплывших от опухоли глаз, а потом вдруг сказал, хрипло и невнятно, едва ворочая во рту распухшим языком:
— Беги… отсюда…
Слюна клубком свернулась во рту у Ворсмера.
Он вдруг понял: еще немного — и он не выдержит. Только сейчас он заметил, сколь сильно обезображены разбросанные вокруг трупы и как пузырится на них отвратительная зеленоватая субстанция.
Ее не было только на теле Велехова.
Денис лежал, неестественно вывернув руку, и его грудь едва заметно вздымалась в такт редкому дыханию.
— Он жив… — внезапно выдавил человек, проследив взгляд Ворсмера, — забери его… и беги… — Он вдруг зашелся мучительным кашлем, повалившись на бок, а Дейвид, не колеблясь больше, рывком поднял показавшееся на удивление легким тело Дениса и, взвалив его на плечо, в растерянности оглянулся, пытаясь все же разобраться, есть ли тут Шевцов меж распростертых на полу тел, но, скользнув по ним взглядом, понял — все бесполезно…
Опасливо обходя лужицы пузырящейся жижи, он двинулся к выходу, стараясь не наступать на трупы.
Человек с обезображенным лицом, что сидел на полу, задыхаясь от кашля, смотрел ему вслед, и его кашель вдруг начал переходить в хриплый, издевательский, каркающий смех.
Бейкер смеялся в последний раз в жизни, и его хохот преследовал Дейвида, пока тот окончательно не потерял самообладание и не побежал.
Ноги сами несли его прочь, в спасительную дыру, к истребителю…
Тело Дениса безвольно болталось на плече, как тряпичная кукла.
***Ворсмер торопился, как никогда в жизни. Не тратя время на предусмотренные заранее процедуры, он просто впихнул безвольное тело Дениса во второе кресло кабины управления, что предназначалось Шевцову. За переборкой, в отсеке переделанного специально для этой операции истребителя имелось диагностическое кресло с аппаратурой реанимации и поддержания жизни, но разве была хотя бы секунда на манипуляции с ним?!
Действиями Дейвида руководил инстинкт. ОТСЮДА НУЖНО БЕЖАТЬ, СРОЧНО, ДАЛЕКО…
Он не понимал, что произошло там, внизу, но это было по-настоящему СТРАШНО…
Планетарные двигатели истребителя взвыли в теснине тоннеля, наполнив узкую трубу ослепительным огнем и грохотом.
Машина задрожала, в ее носовой части открылся оружейный люк, и оттуда коротко рявкнула автоматическая пушка, разнеся в клочья зыбкую преграду, запирающую выход.
Старая вентиляционная шахта, наполненная перегретым воздухом, как и было задумано, сыграла роль стартовой катапульты, истребитель попросту выбило из узкого ствола вентиляции потоком устремившегося в вакуум воздуха, как плохо пригнанную пробку из бутылки с шипучим напитком.
Денис застонал в своем кресле, пытаясь приподнять голову. Он очередной раз приходил в сознание.
На обзорных экранах машины пронеслись скалы, и вдруг покатый, круто обрывающийся серпообразной дугой зари шар Стеллара начал резко проваливаться вниз — это форсажные ускорители разгоняли истребитель, унося прочь от планеты и ее орудийно-ракетных комплексов, что прятались в скалах меж сверкающими силовыми куполами городов.
