Уильям Квик - Заложник вчерашнего дня
— Не совсем, — покачал головой Джек.
— Ну, что же, — Гарри взглянул на Золотистого. Как бишь его имя? Билл, просто Билл. — Не думаю, что рад встрече с вами.
— Логично, — признал Джек. — Мало кто обрадовался бы.
Юноша промолчал.
— О'кей, — начал Джек. Он положил руки на стол и, помедлив, продолжил. — Я считаю, ты заслужил право получить ответы на некоторые интересующие тебя вопросы.
— Я никому не служил, — огрызнулся Гарри.
— Ну, ладно. Мы должны дать тебе некоторые ответы. Так лучше?
Гарри молча смотрел на него.
— Может быть, нам даже следует извиниться перед тобой. — Джек нервно постукивал кончиками пальцев по столешнице. — Не знаю. Видишь ли, наши заботы несоизмеримо важнее обеспечения безопасности одного молодого парня.
— С какой стороны посмотреть, — парировал Гарри. — Точка зрения этого парня может в корне отличаться от убеждений стороны, мыслящей глобальными категориями.
Глория от души рассмеялась.
— Да, Джек, умыл он тебя. Старики всегда считают жизни молодых менее ценными. Это одна из причин того, что война — такое популярное развлечение среди престарелых.
— Не меня, а нас, — Джек выразительно посмотрел в ее сторону. Запомни это раз и навсегда.
Она повернулась к юноше.
— Все верно, Гарри. Меня тоже. Ты был обречен с самого рождения, и я сыграла здесь не последнюю роль. И, может быть, даже большую, чем другие.
— Тогда, может быть, вы перестанете петлять вокруг да около и расскажите мне, что происходит?
— Задавай свои вопросы, — сказал Золотистый.
— Хорошо. Вы и ваш Поиск расписали мою жизнь, как по нотам. Даже я заметил это. Вы рассказали мне о моем происхождении: генетическая карта, выгравированная на куске нейтрино и все такое. Но почему? И при чем здесь Эрл Томас? Я понял, что вы вступили с ним в конфронтацию. Но я не вижу, чтобы вы предпринимали какие-то шаги для борьбы с ним. Или я не прав?
Джек пожал плечами.
— Ситуация сложилась гораздо хуже той, о которой ты предполагаешь. Не исключено, что Томас сам может манипулировать нами. Мы этого не знаем. Он нарушает все наши планы.
— Ага, значит вы игнорируете его и принимаетесь за меня. Так что же вы задумали сделать со мной?
Джек вопросительно посмотрел на Золотистого.
— Билл?
— То же самое, — ответил тот. — Ничего определенного. Нам неведомо, что произойдет.
— Тогда зачем?
— У нас нет выбора, — признался Джек. — Мы убеждены лишь в одном: если Томас продолжил то, что начал, будущая Конфедерация будет разрушена. Развитие человечества на Земле заглохнет, а наша цивилизация здесь, керсгатанская, никогда не будет существовать. Парадоксы времени.
Гарри уставился в стол. Он вспомнил презрительный взгляд Шер, когда толстяк оттолкнул его.
— А что, если я скажу вам, что мне на все это наплевать?
Джек первым прервал наступившее молчание.
— Нейтрино.
— Что?
— Артефакт, Гарри. Ты думаешь о нем сейчас?
Он приподнял руку, и позади него засветился большой экран, показавший изображение серебристого куба со стороной около метра. Гарри смотрел на экран, вспоминая, как он впервые увидел куб и выражение ужаса на лице клиента, притащившего его.
— Но ведь это невозможно, — наконец проговорил он. — Если бы куб был изготовлен из нейтрино, его масса равнялась бы весу астероида средних размеров, диаметром около пятидесяти километров. Такую штуку не провезешь на тележке. Не в этой Вселенной, по крайней мере.
Чародей усмехнулся.
— Точно. Не в этой.
— Но куб реален и изготовлен из нейтрино. Да, вес его не тот, какой должен быть. И все же он существует. А Эрл Томас владеет им.
Гарри молча посмотрел в лицо Джеку. Коротышка, казалось, подталкивал его к какому-то выводу.
— Чего вы ждете от меня?
— Откуда он появился? — спросил Джек.
— Из черной дыры. Вы сами сказали мне.
— Да, но почему? Как?
— Вы говорили, что это не имеет значения, что из сингулярности может выйти все, что угодно.
— О'кей, — плечи Джека опустились. — Это был нечестный вопрос. Я просто надеялся…
— Мы хотим сложить все воедино, — прервала его Глория. — То, что ты, Томас и артефакт каким-то образом взаимосвязаны — гигантская головоломка. Она должна иметь решение, нам не хватает лишь ключа для ее решения.
Гарри неожиданно расхохотался.
— Ты не расскажешь нам, что в этом смешного? — строгим голосом спросил Джек.
— Вы считаете себя создателями, божествами, — проговорил юноша, оправившись от приступа смеха. — А сами-то верите в какого-нибудь Бога?
— Конечно, — Глория кивнула. — Вначале была сингулярность.
— А я здесь при чем?
Она облизнула губы. Потом закурила.
— Именно это мы и хотим выяснить.
— Кого-нибудь волнует, что я один отправляюсь на встречу с Томасом? поинтересовался Гарри чуть позже. — Я хочу сказать, что он уже один раз убил меня.
— Тебе помогут, — сказал Джек.
— Кто? Чазм?
— Нет.
— Тогда кто же?
— Мы, — мрачно бросила Глория.
22
Корабль был колоссальным. Одна каюта Гарри размерами превосходила небольшой дом, а ее меблировка больше подошла бы к замку.
До старта не произошло ничего особенного. Гарри заставил себя отдохнуть, пытаясь не думать о Шер. Но мысли то и дело возвращались к ней, особенно к тому моменту, когда она отвергла его. Но почему она так поступила с ним? Может, их отношения были для нее лишь очередным мимолетным увлечением? Он не мог поверить в это. Не хотел верить.
Юноша лег на большой кожаный диван и закрыл глаза. Наверное, он сам в чем-то виноват. Что-то не то сказал, не так сделал. Почему он не подождал, а сразу ринулся выяснять отношения, устроив неприличную сцену на глазах многотысячной толпы. Зачем поставил себя в такое дурацкое положение?
Так он промаялся несколько часов, терзая себя вопросами и угрызениями совести. Я всего лишь человек, подумал он, и эта мысль не принесла ему утешения.
— Трюк с девчонкой получился несколько грубоватым, тебе не кажется?
Джек с упоением созерцал чашку с дымящимся кофе. При словах Глории он нахмурился.
— Знаешь, с годами ты становишься все более щепетильной.
— А ты — все более отвратительным, — не осталась она в долгу. — Он уже и так достаточно натерпелся.
— Ничего не поделаешь. Мы, в конце концов, даже не знаем, что он такое. Так что мы пытаемся пробудить в нем человека, насколько это возможно. Привязать его, если можно так выразиться. А что более человечно, чем разбитое сердце?
— Вот и я говорю, — бросила Глория, выпуская облако голубого дыма. Отвратительно.
— Отнимая что-нибудь, мы делаем это более ценным. Мы погубили его отца, скрыли его мать, позволили похитить друга и, наконец, лишили любимой девушки. Все это для того, чтобы сфокусировать его мысли на Эрле Томасе. Он не представляет, какую огромную работу мы проделали.
— Моли Бога, чтобы он никогда не узнал об этом. Не думаю, что он будет нам благодарен.
— Хочешь пива?
— Что?
Гарри бросил взгляд через огромную сводчатую комнату. Глория сидела метрах в тридцати от него, окруженная легкой голубой дымкой. Она непрерывно курила, как всегда прикуривая очередную сигарету от окурка предыдущей. Окурки она бросала на пол, и они немедленно, как по волшебству, исчезали.
— «Будвайзер». Не желаешь?
Они были одни в огромном помещении.
— Да, не откажусь.
— Я не официантка. Хочешь, так подойди сюда.
У ног ее стояла хрустальная ваза со льдом, размерами с урну для мусора, заполненная жестянками с пивом. Ему показалось, что она выпивала по одной каждые пятнадцать минут.
Свет в комнате, приглушенный и зловещий, имел янтарный оттенок. Стены были украшены затейливой резьбой, напомнившей Гарри дом Чазма на Ариусе. Но снаружи простиралась беззвездная темнота.
— Садись, — хлопнула она ладонью по дивану в том месте, которое было еще не полностью усыпано сигаретным пеплом.
Гарри осторожно сел, подняв маленькое облачко этого пепла, простоявшее секунду в воздухе и унесенное затем невидимыми потоками к скрытой вентиляционной системе.
— Что-то слишком мрачно ты выглядишь, дружок.
— А чего ты от меня ждешь? Радостного возбуждения? Выражения счастья на лице оттого, что я удостоен честью находиться в присутствии всемогущих Основателей?
— М-м-м… У тебя развивается вкус к сарказму и это уже интересно… Ну ладно, не заводись. Выпей пивка, тебе станет лучше.
Гарри открыл банку и поднес ее к губам. Терпкий солодовый напиток приятно охладил горло. Взглянув вверх через прозрачный купол, он увидел, как в бесконечной черноте клубится и завихряется нечто пустое и такое же бесконечное. Это походило больше на намек, мысль, нежели на визуальный эффект.
