Орсон Кард - Игра Эндера
Эндер отлетел назад как раз вовремя, чтобы увидеть, как Бонзо отшатнулся. Из носа у него текла кровь, а на лице застыла гримаса боли и удивления. Теперь можно было спокойно уходить. По сути, бой закончен. Вот так, после первой крови, он ушел когда-то из боевой комнаты. Но тогда придется драться снова. Снова и снова, пока не кончатся силы, не ослабеет воля. Есть только один способ покончить с этим раз и навсегда — причинить Бонзо такую боль, чтобы в дальнейшем страх, поселившийся в нем, был сильнее ненависти.
Эндер прислонился к стене, потом подпрыгнул и оттолкнулся руками. Его ноги ударили Бонзо в грудь и живот. Эндер перекувырнулся через голову, приземлился на четвереньки, перевернулся и скользнул между ногами Бонзо. И вот тут, выбросив ногу вверх, он врезал ему в пах — точно, сильно и жестко.
Бонзо не закричал от боли. Он вообще никак не отреагировал. Как будто Эндер ударил не человека, а предмет мебели. Он пошатнулся, упал на бок и растянулся прямо под струей кипятка, льющегося из душа. И даже не попытался сдвинуться в сторону, хотя наверняка ошпарился.
— О господи! — воскликнул кто-то.
Дружки Бонзо кинулись выключать воду. Эндер медленно поднялся на ноги. Кто-то накинул на него полотенце. Это был Динк.
— Пошли скорей отсюда, — сказал он и поволок Эндера в коридор.
За спиной послышалось звонкое клацанье ботинок, спускающихся по лестничным ступеням. Взрослые. Торопятся. Сейчас сюда сбегутся учителя. Врачи. Чтобы перевязать раны противника Эндера. Интересно, где они были раньше? Ведь все могло обойтись без крови…
Теперь у Эндера не осталось никаких сомнений. Он ни от кого не получит помощи. С чем бы он ни столкнулся сейчас или в будущем, никто его не защитит. Питер та еще сволочь, но Питер прав, как всегда прав: только власть причинять боль имеет значение. Только власть убийцы. Ибо тот, кто не может убивать, становится добычей тех, кто может. И никто никогда тебя не спасет.
Динк привел Эндера в его комнату, уложил на кровать:
— Что-нибудь болит?
Эндер покачал головой.
— Ты сделал его. Когда он схватил тебя, я думал, ты пропал. Но ты таки сделал его. Если б он продолжал трепыхаться, ты бы его убил, пожалуй.
— Потому что он хотел убить меня.
— Я знаю это. И знаю его. Он умеет ненавидеть сильнее всех нас, этот Бонзо Мадрид. Вернее, умел. Если его не отправят на лед, не вышибут из школы, он больше не посмеет даже взглянуть на тебя. И вообще ни на кого. Он выше тебя сантиметров на двадцать, а выглядел сегодня как больная корова, жующая собственное дерьмо.
Но перед глазами Эндера стояло лицо Бонзо, каким оно было, когда Эндер ударил его в пах. Пустые мертвые глаза. Он уже кончился тогда. Потерял сознание. Глаза его были открыты, но Бонзо уже не мог думать, не мог двигаться — остался только глупый, пустой взгляд. «Ровно такой же был у Стилсона, когда я с ним покончил».
— Но он как пить дать отправится на лед, — продолжал Динк. — Все знают, что это он начал драку. Я видел, как он встал и вышел из командирской столовой. И только секунды через три я сообразил, что ты не приходил на обед, а еще с минуту выяснял, куда ты делся. Я же предупреждал: никуда не ходи в одиночку.
— Прости.
— Его просто обязаны вышибить. Он давно нарывался на неприятности. А теперь его вонючую честь засунут ему в задницу.
И тут, к удивлению Динка, Эндер заплакал. Лежа на спине, он, все еще мокрый от воды и пота, давился рыданиями. Слезы текли из-под закрытых век, но оставались незаметными на влажном лице.
— Что с тобой?
— Я не хотел делать ему больно! — выкрикнул Эндер. — Ну почему он не мог просто оставить меня в покое?!
Он услышал, как почти беззвучно открылась, а потом закрылась дверь, и сразу понял, что это очередной приказ о сражении. Открыл глаза, ожидая встретить полумрак раннего утра — наверное, еще нет и шести. Но было светло. Он лежал на койке голый, а когда пошевелился, понял, что простыня мокрая. Глаза припухли и болели. Часы компьютера показывали восемнадцать двадцать. Тот же самый день. «Мы сегодня уже сражались. Причем я — дважды. Эти гады прекрасно знают, через что я прошел, и все равно…»
УИЛЬЯМ БИ, АРМИЯ ГРИФОНОВ, ТАЛО МОМО, АРМИЯ ТИГРОВ, 19.00.
Он сидел на краю койки. Бумажка дрожала в его руке. «Я не могу», — сказал он беззвучно. А потом повторил вслух:
— Не могу!
Он встал шатаясь и начал искать боевой костюм. Потом вспомнил, что оставил его в стиральной машине, в душевой. Наверное, костюм все еще там.
Сжимая в руке бумажку с приказом, он выбрался из комнаты. Ужин скоро должен был закончиться, по коридорам шли несколько человек, но никто не посмел заговорить с ним. Может, им мешал страх: в школе наверняка уже все знали, что случилось в полдень в душевой. Или же их останавливало выражение его лица — ужасное, пугающее. Почти вся его армия собралась в спальне.
— Привет, Эндер. Ну что, будем заниматься сегодня вечером или нет?
Эндер протянул Хана-Цыпу приказ.
— Сукины дети! — процедил тот. — Две сразу?
— Две армии? — заорал Чокнутый Том.
— Да они же будут спотыкаться друг о друга, — хладнокровно заметил Боб.
— Мне нужно привести себя в порядок, — сказал Эндер. — Соберите всех, будьте готовы. Я встречу вас у ворот.
Он вышел из спальни. За спиной немедленно поднялся шум. Он услышал, как Чокнутый Том проорал:
— Каких-то две дерьмовые армии! Да мы их вчистую уделаем!
В душевой было пусто. И чисто. Ни следа крови, которая хлестала из носа Бонзо, смешиваясь с душевой водой. Все как прежде, словно ничего и не было.
Эндер встал под душ, намылился и дал сегодняшнему поту стечь в систему водоочистки. «Все смыто, как будто бесследно. Но потом все это пройдет через фильтры, и утром за завтраком все мы будем пить кровь Бонзо. Да, в ней не останется жизни, но это все равно будет его кровь. Его кровь и мой пот, пролившиеся из-за их глупости или жестокости — или почему еще они все это допустили?..»
Он вытерся, надел костюм и отправился в боевую комнату. Армия ждала в коридоре перед закрытой дверью. Солдаты молча смотрели, как он прошел через ряды и остановился перед серой стеной силового поля. Конечно, они уже знали про драку в душевой; мысли об этом да еще накопившаяся с утра усталость заставляли их держаться тихо. А сознание того, что придется сражаться с двумя армиями сразу, наполняло страхом.
«Все, что угодно, — подумал Эндер, — лишь бы разбить меня. Любой подлый трюк, нарушение правил — все годится, лишь бы я проиграл. Меня тошнит от этой игры. Никакая игра не стоит той розовой от крови Бонзо водички на полу в душевой. Отправляйте меня на лед, отсылайте домой. Я не хочу больше играть в ваши игры».
Дверь исчезла. В трех метрах за ней в сетке боевой комнаты висели четыре звезды, напрочь загораживая обзор армии Драконов.
«Мало им двух армий. Они еще хотят заставить меня командовать боем вслепую».
— Боб, — окликнул Эндер, — возьми своих ребят и разведай, что по ту сторону звезд.
Боб размотал с пояса нить, обвязал один конец вокруг талии, второй протянул парню из своего отряда и легко шагнул в ворота. Спецкоманда нырнула за ним. Этот прием отрабатывался много раз, так что не прошло и минуты, как солдаты повисли на одной из звезд, крепко удерживая свой конец веревки. Боб как следует оттолкнулся и полетел параллельно двери; достигнув угла, он снова оттолкнулся и помчался прямо на врага. На стене вспыхнуло несколько световых пятен — противники открыли огонь. Нить наматывалась на звезду, дергая Боба из стороны в сторону, изменяя траекторию его полета, делая неуязвимым. В результате он облетел звезду и приземлился прямо в объятия своих солдат. Повернувшись к двери, Боб пошевелил руками и ногами, чтобы те, кто стоит в коридоре, поняли: врагу так и не удалось подстрелить его.
Эндер скользнул через ворота.
— Там довольно-таки темно, — начал Боб, — а с другой стороны достаточно светло, поэтому свет от костюмов не виден. В общем, освещение — хуже не придумаешь. От наших звезд до вражеских ворот комната пуста. Открытое пространство. У них восемь звезд. Расположены квадратом вокруг ворот. Прекрасная защита. Видны только головы тех, кто высовывается. Они просто сидят там и ждут нашей атаки.
Словно в подтверждение словам Боба, с противоположного конца комнаты донеслось:
— Эй! Мы голодны, придите и накормите нас! Драконы хвост поджали!
Эндеру казалось, что мозг его онемел. Полная глупость. У него нет никаких шансов: соотношение сил — два к одному, плюс лобовая атака на надежно окопавшегося противника.
— Будь это настоящая война, умный командир попросту отступил бы, чтобы сберечь свою армию.
— Черт, но это же просто игра, — возразил Боб.
— Это перестало быть игрой, когда они начали на ходу менять правила.
— И что мешает тебе последовать их примеру?
