Джек Макдевит - Полярис
– А теперь знаем?
– Иолин.
– Он обеспечивает взаимодействие?
– Взаимодействие происходит благодаря ему. Когда в теле исчерпываются запасы иолина, процессы начинают нарушаться. Мы пытались стимулировать выработку иолина, добавляя синтетические препараты, но это помогает лишь на очень короткое время. Похоже, есть какие-то часы, таймер, определяющий, когда следует выключить свет. Его назвали пределом Крэбтри.
Даннингер пустился в подробные объяснения. Я мгновенно потеряла нить рассуждений, но тем не менее внимательно слушала и время от времени понимающе кивала. Когда он закончил, я спросила, есть ли надежда на решение проблемы.
– В течение тысячелетий она была святым Граалем для ученых, – ответил Даннингер. – Двести лет назад Баркрофт из Горо да-на-Скале счел, что решил ее, но в это время город подвергся атаке «немых». Баркрофт погиб, лаборатория его была разрушена. Никто не знает, насколько близко он подошел к разгадке. – Взгляд его затуманился. – Глупость всегда дорого обходится. – Он посмотрел мимо меня и пожал плечами. – В прошлом тысячелетии Торчески, возможно, нашел способ приказать телу продолжать выработку иолина. Ходили даже слухи о нескольких бессмертных, сотворенных таким образом. Они якобы живы до сих пор и скрываются от остального человечества. Легенда, конечно. Работы велись в условиях политической нестабильности. Многих напугали слухи о том, чем занимается Торчески. Возникли беспорядки на религиозной почве. В конце концов он и плоды его трудов оказались в руках толпы фанатиков. С тех пор о разработках Торчески ничего не было слышно, как и о нем самом. Есть и другие сведения о прорывах в этом направлении – то ли правдивые, то ли нет. Но, к несчастью, нет ничего, что могло бы стать толчком.
– А вы близки к решению? – снова спросила я.
– Да, – сказал он. – Оно появится в ближайшее время.
«В ближайшее время». Все те же слова.
Пора было возвращаться домой.
Наевшись сэндвичей с кофе, мы выписались из гостиницы и поднялись на крышу. Был еще один холодный пасмурный день, солнце не выглядывало, и, кажется, ожидался снегопад. Мы залезли в скиммер. Алекс сел на место водителя.
– Луиза, – сказал он, – доставь нас домой.
С океана донесся внезапный порыв ветра. На стоянке было припарковано всего четыре машины, считая нашу: можете представить, сколько постояльцев проживало в отеле.
– Луиза? Ответь, пожалуйста.
Ничего.
Лампочка искина не горела.
– Она отключена, – сказала я.
Алекс раздраженно поерзал в кресле: он терпеть не мог любых неполадок. Более того, когда неполадка все же случалась, он винил в этом кого угодно, кроме себя.
– Новенькая, с иголочки машина, – сказал он, – и уже проблемы.
Он попробовал щелкнуть тумблером, но безрезультатно.
– Видимо, контакт отошел, – предположила я.
– Ты всегда заявляла, что эти штуки не ломаются, – буркнул Алекс, переключаясь на ручное управление и запуская двигатель. – Придется вести самому.
Выдвинув штурвал, он включил антигравы. Приятное ощущение: твой вес снижается на девять десятых. Уже давно ведутся работы над другим проектом: уменьшение антигравитационных модулей до таких размеров, чтобы их можно было носить, скажем, на поясе. Ходить весь день, чувствуя себя так же, как в скиммере… Но сомневаюсь, что мы когда-нибудь увидим это и многое другое.
– Завтра отправим ее в ремонт, – сказал Алекс. Заниматься этим, естественно, предстояло мне.
Он взглянул на экраны, чтобы проверить плотность движения в окрестностях гостиницы, затем коснулся кнопки вертикальной тяги, и мы взлетели. Я специально подергала за ремни, удостоверившись, что они пристегнуты как следует. Алекс ухмыльнулся и велел мне держаться крепче. Развернувшись, мы пролетели над краем крыши и повернули на юг. Включилась основная тяга, и мы начали набирать скорость.
По пляжу гуляли несколько детей. В Центральном парке кто-то запускал змея. Но вообще Вальпургис казался безлюдным.
Здесь было самое подходящее место для того, чтобы вести машину вручную: в небе – только одинокий скиммер, летящий с востока на запад. Мы поднялись над болотистыми южными окрестностями города, пролетели пару-другую километров и вошли в серую дымку. Датчики показывали, что впереди движения нет, но я знала, что Алекс не любит водить вслепую. Он поднялся выше, и мы вынырнули под лучи солнца на высоте примерно в две тысячи метров. Скоро облака разошлись, и мы полетели над заливом Гудхарт. Внизу виднелось с десяток лодок; мне показалось, будто я заметила длинное щупальце, поднявшееся из воды и тут же нырнувшее обратно.
Я сказала об этом Алексу, заметив, что надо быть начеку.
Алекс наслаждался полетом. Ему нечасто приходилось водить скиммер, но в тот момент, думаю, он испытывал прилив тестостерона.
Залив достаточно велик – мы пролетели сто пятьдесят километров, прежде чем под нами снова появилась земля. Алекс был не слишком расположен к разговору, и я закрыла глаза, откинувшись на подголовник. Я уже почти заснула, но вдруг почувствовала, как мои волосы поднимаются дыбом.
– Что-то не так, – сказала я Алексу.
– Что? Тебе плохо?
– Невесомость. – То был дурной знак. – Мы полностью потеряли вес.
Он посмотрел на приборную панель:
– Ты права. Как такое может быть?
– Не знаю. Что бы ты сделал?
– Ничего. Мы падаем?
– Поднимаемся. Мы поднимаемся.
Я знаю, что каждый, читающий эти строки, летает на своем скиммере, не очень задумываясь над механикой этого дела. Сама я тоже не задумывалась, вплоть до того случая, который собираюсь описать. Машины обычно имеют от двух до четырех антигравитационных модулей, стандартно настроенных на одиннадцать сотых от притяжения Земли. Достаточно включить их, чтобы скиммер потерял восемьдесят девять процентов веса: тогда можно подняться в воздух и лететь куда захочешь. Суть в том, что модули создают вокруг скиммера антигравитационную оболочку. Ее размеры и расположение меняются в зависимости от аппарата, но конструкция всегда максимально экономична: оболочка велика лишь настолько, чтобы охватить весь аппарат, с крыльями, хвостовым оперением и прочим. Если бы ее можно было увидеть, она напоминала бы трубу.
Модули потенциально опасны, поэтому для смены настройки нужно открыть черный ящик на центральной панели и проделать все вручную. Алекс не любил черные ящики, но все же открыл крышку, нажал квадратную кнопку и стал ждать, когда вернется сила тяжести.
Ничего не произошло.
Он попробовал еще раз.
Мы продолжали подниматься.
Я попробовала сама – с тем же результатом.
– Не работает, – сказала я. Алекс скорчил гримасу: мол, для меня это не новость. Сняв с устройства крышку, я вытянула несколько сантиметров кабеля. – Его отсоединили.
– Хочешь сказать, специально?
Я немного подумала.
– Трудно представить, что это случилось само по себе.
Скиммер был двойного типа – с двумя антигравитационными гондолами, расположенными в нижней части: первая перед кабиной, вторая сзади, между кабиной и хвостом. Кабель, который я держала в руке, разделялся надвое, уходя к обоим модулям. Вновь потянув за каждое ответвление, я не ощутила натяга.
– Его отсоединили с обоих концов, – сказала я. – Или перерезали.
– Починить можно?
– Только если забраться под скиммер.
Кровь отлила от лица Алекса. Он взглянул вниз, на залив Гудхарт, который стал совсем маленьким.
– Чейз, что будем делать?
Мы поднялись уже на три тысячи метров, взмывая ввысь, словно пробка в озере.
– Опусти закрылки, – сказала я. – И жми на газ.
Он подчинился. Скорость подъема замедлилась, но этого было явно недостаточно.
Алекс включил радио и нашел частоту Службы воздушного спасения.
– Терплю бедствие, – сказал он. – Терплю бедствие. Говорит Эй-Ви-Уай сорок четыре шестьдесят семь. Неуправляемый набор высоты. Требуется помощь.
– Эй-Ви-Уай сорок четыре шестьдесят семь, – ответил женский голос, – пожалуйста, опишите суть проблемы. Как можно подробнее.
– Кажется, я только что это сделал. – Алекс едва сдерживался. – Антигравы работают на полную мощность, и я не могу их отключить. Мы в невесомости и продолжаем подниматься.
– Эй-Ви-Уай сорок четыре шестьдесят семь, антигравитационные модули имеют ручное управление, обычно расположенное между передними сиденьями. Откройте…
– Служба спасения, я уже пытался. Не работает.
– Понятно. Ждите.
Алекс посмотрел на небо, потом на меня и на черный ящик.
– Все будет хорошо, – сказал он. Думаю, он подбадривал сам себя.
Мы прошли насквозь кучевое облако, поднимаясь все выше.
– Сорок четыре шестьдесят семь, говорит Служба спасения. Помощь в пути. Время ожидания – около тринадцати минут.
Тринадцати минут у нас не было, и мы оба об этом знали. Четыре тысячи метров. Цифры на альтиметре сливались в почти неразличимое пятно.
