Василий Головачев - Реквием машине времени
Богаев отнесся к этой идее с неожиданной серьезностью.
– А что, надо подумать. Может быть, привлечь специалистов Крымской лаборатории связи с иными цивилизациями? У них составлены какие-то программы…
– Обязательно, – кивнул Ивашура твердо. – Сурен и начнет переговоры. Завтра.
На этом «малый штабной совет» и закончился.
Богаев с лейтенантом взялись за устройство лагеря для прибывающих иностранцев. Директор Центра, сняв с себя ответственность в вопросе общего руководства экспедицией, компенсировал это кипучей бытовой деятельностью, где нужна была только голова администратора-хозяйственника. Гришин поехал с представителями райкома по ближайшим к Башне поселкам и деревням проверить, как идет эвакуация. Ивашура занялся организацией телепередачи «с места события». Телевизионщики долго искали место съемки, зато разворачивали и проверяли телекамеры и аппаратуру связи всего четверть часа. Ивашура дважды разговаривал с Вероникой. Ведущая телепрограммы «Время» интересовала его все больше: прямотой, сдержанностью, живым умом, да и красотой природа Веронику не обделила. К тому же он чувствовал, что интерес этот взаимен.
Наконец в четвертом часу дня интервью с «начальником комплексной научной экспедиции Игорем Васильевичем Ивашурой» было записано на видеомагнитофон, и Гибелев отбыл на вертолете в Брянск, чтобы в шесть передать запись в эфир через областной центр. Уже была передана прямая телепередача с комментариями Ивашуры, Гаспаряна, Меньшова и других участников экспедиции.
После телесъемки Ивашура побывал в фотолаборатории и просмотрел кадры киноленты с «телеэкрана». Человек, отраженный «экраном», не был похож на Ивана Кострова. Кроме незнакомца, голубой квадрат показывал еще паука и жуткую черную фигуру, напоминающую кентавра, а также целые вереницы светящихся пятен.
– Ну и что ты об этом думаешь? – спросил Ивашура Рузаева, который сам проявлял свою кинопленку в лаборатории. – Что такое «телеэкран»? Попытки хозяев Башни вступить в контакт с нами?
– Не думаю, – помолчав по обыкновению, ответил Михаил.
Промыв пленку, развесил мокрые ленты на проволоке для просушки, и они вышли из домика лаборатории.
– Мы привыкли, что экраны всегда каким-то образом связаны с передачей информации, – продолжал Рузаев, пока они шли к жилому кварталу экспедиции. – Но давай порассуждаем. Если бы хозяева Башни в самом деле хотели установить контакт с нами, то действовали бы с гораздо большей последовательностью и целенаправленностью. В действительности же все явления, так или иначе связанные с Башней, больше напоминают аварийные утечки опасных веществ, о чем нас и пытаются предупредить пауки. А «телеэкраны» возникают не на одном месте, что диктуется логикой налаживания информационного обмена, а в разных местах и на разных высотах. Многие из «экранов» мы вообще не успеваем заснять на пленку. Где же тут установление контакта?
– Логично, – согласился Ивашура.
Они, не сговариваясь, остановились на дороге, уезженной вездеходами, и Башня все больше выступала из мглы багрово-коричневой колонной, в глубине которой иногда загорались острые лучики света или шарфы белых искр.
– Светится со вчерашнего дня, – пробормотал Рузаев. – Скоро очередная пульсация.
Помолчали и снова зашагали к вагончикам, от окон которых протянулись по снегу полосы желтого света. Где-то за деревьями тарахтел движок, дающий электричество лагерю экспедиции.
– Аварийные утечки, – задумчиво повторил Ивашура. – Интересная мысль. Михаил, а что, если нам попытаться осуществить идею Вани Кострова?
– Какую именно? – поинтересовался Рузаев. – У него было много идей.
– О контакте с пауками.
Рузаев искоса взглянул на товарища.
– Очевидно, у тебя уже есть соображения, как это сделать практически? Если ты помнишь, мы не смогли поймать ни одного экземпляра. И вообще, не представляю, какой контакт можно установить с пауками, если уже понятно, что это обыкновенные киберы?
– Именно потому, что они автоматы с определенной программой, и не просто киберы, а биокиберы, судя по их повадкам, и можно сделать попытку контакта.
– Био не био, но попробовать, однако, можно. Буду соображать.
– Посоображай, пожалуйста, я тоже поразмышляю, но времени у нас мало… Ты в самом деле видел в «телеэкране» Ивана? – внезапно спросил Ивашура, останавливаясь на пороге штабного вагончика.
Рузаев полизал царапину на пальце, помолчал, потом пожал плечами.
– Не берусь утверждать, однако, по-моему, это был он. Не знаю только, как он мог оказаться внутри Башни.
– И я не знаю. Может быть, их втянуло с вертолетом, может, в момент появления Башни она была открыта сверху, а может быть, их захватили хозяева Башни после падения… Первый вопрос, который я хочу задать паукам: живы ли Иван с Таей?
Ивашура толкнул дверь, и они вошли в освещенное тремя «люксами» помещение штаба.
У стола Богаев разговаривал с Вероникой, одетой в брючный костюм серебристого цвета. Помещение, как всегда, было заполнено голосами переговаривающихся начальников лабораторий, групп, исследовательских отрядов, перекличкой водителей вездеходов и спецмашин, патрулей оцепления и постов воинских подразделений.
Два радиста с наушниками работали на пультах РТС: на них, кроме приема и передачи оперативной информации, лежала забота о связи с руководством района и области, с органами МВД и Комитета государственной безопасности, со всеми научными центрами и организациями Москвы и других городов страны.
Ивашура улыбнулся в ответ на вопросительный взгляд Вероники, прошел к радистам в аппаратную, выслушал несколько сообщений личного характера и вернулся к столу посередине комнаты.
– Через сорок минут перекличка, – сказал он. – Проведу сам. Что у вас нового, Владлен Денисович?
– А что у меня может быть нового? – пробурчал Богаев, вытирая лысину и лоб платком. В комнате было жарко, но директор Центра не раздевался, только распахнул свою знаменитую шубу из шкуры неизвестного науке зверя. – Я теперь не ученый, а простой администратор, так сказать, завхоз экспедиции. Отправил Глазунова и всю его компанию домой, в Жуковку, успокоил как мог. – Богаев через силу усмехнулся. – Не знал до этого за собой таких способностей. Константин Семенович вернется завтра, звонил откуда-то из Фокина. Иностранцы разместились в полукилометре от штаба, но они полностью находятся на попечении какого-то деятеля из Москвы, так что нам забот поменьше. С продуктами Глазунов обещал помочь, рацион-то у нас не больно разнообразный. Что еще? Телевидение вот интересуется работой Центра и некоторыми его специалистами.
Богаев хитро покосился на Веронику, но та не смутилась, прямо смотрела на Ивашуру, как бы давая понять, что ничего особенного в ее интересе к отдельным специалистам нет.
– Вы становитесь ворчуном, – сказал Ивашура. – Сами предложили мою кандидатуру в начальники экспедиции, а теперь каетесь? С удовольствием уступлю кресло, тем паче, что оно и мне не дает возможности заниматься наукой.
– Ну конечно. А кто ходил к Башне, рискуя… – Богаев посмотрел на Веронику и понял, что сказал лишнее.
– Вот-вот, – оживилась та. – Расскажите, Игорь, пожалуйста.
Ивашура посмотрел на часы.
– Это вам расскажет и Миша Рузаев, а я сейчас буду проводить перекличку, сверять планы на завтра. Подождете?
– Непременно.
– Михаил, – позвал Ивашура. – Подойди на минуту.
– А я пошел спать. – Богаев вздохнул, сунул платок в карман. – Старик я еще молодой, но разве за ним угонишься? – кивок в сторону отошедшего Ивашуры. – Вырос парень, далеко пойдет, вот помяните мое слово.
Через час Ивашура закончил вечернюю перекличку с руководителями научных отрядов и оставил Рузаева в штабе дежурить вместе со сменой радистов. Сам же оделся, помог одеться Веронике, и они вышли из комнаты в ночь.
Лес со стороны дороги глухо шумел под усилившимся ветром. Звезд не было видно, небо казалось закрытым облаками. Башня почти не выделялась в темноте, но, приглядевшись, можно было рассмотреть странную темно-вишневую стену, нереальную своими размерами, однотонностью и цветом. Аналогий этой стене подобрать было невозможно – ничто на Земле не соответствовало ей, не походило на нее даже отдаленно. До Башни было около двенадцати километров, и все же она загораживала треть небосклона, исчезая в низких, быстро несущихся облаках.
Мороз был нешуточный, с ветром, Ивашура заботливо поправил воротник шубки спутницы, и они медленно побрели по скрипящему утоптанному снегу к «жилому кварталу» экспедиции. Сквозь шум леса доносился равномерный стук дизеля, дающего свет и жизнь всему лагерю, взревывал вездеход, по дороге прошел трактор с волокушей.
На стене Башни под самыми облаками вспыхнул круглый желтый зрачок, помигал, светлея, и погас.
