Петр Воробьев - Набла квадрат
— Естественно, он был большой, черный и рогатый, — отозвался водитель броневичка, спускаясь с подножки.
— Довольно, друзья! — Киавак вспрыгнул на башню баронской бронемашины и простер руки вверх. — Нет знамений вернее! На Кутукыгак!
— На Кутукыгак! — подхватили тангиты. — На Кутукыгак! Дави, руби, убивай!
Последние слова клича укротителей железных коней потонули в треске и грохоте заводимых мотоциклов.
* * *
— А! Где!? Как?
Ахаханаврак понял, что находится в приемной своего кабинета в Отделе Безопасности, что лежит на кресле вниз лицом, что в живот ему упирается подлокотник и что на столе звонит телефон с красным диском.
«Почему секретарша не подходит?» — возникла в его раскалывающейся голове мысль. Потом он до омерзения трезво вспомнил, что секретарша, по его же приказу напившаяся до бесчувствия, осталась в просмотровом зале двумя этажами ниже, откуда сам он, видимо, был вынесен охранниками.
Телефон звонил. Ахаханаврак сполз с кресла, сжав виски ладонями, безуспешно попытался соединить вибрировавшие половинки головы вместе, встал перед столом на колени и обеими руками взял трубку.
— Секция сбора данных!
— Небось, не проспался? — голос Нагруасека в трубке никак нельзя было назвать доброжелательным. — Пока ты тут спишь, этот рогатый самозванец применил секретное оружие!
— Бомбу?
— То, что он использовал, гораздо хуже бомбы! Он выжег вокруг Кутукыгака дугу длиной в сотни лиг и шириной в четыре. Все наши бронеколонны, шедшие на окончательное подавление мятежа, уничтожены. При этом не было ни ударной волны, ни радиации — только световой луч, да такой, что прошел сквозь облака как пуля сквозь бумагу!
— Так что — у него орбитальная крепость?
— Не только — наши летчики видели странный самолет, летевший к Кутукыгаку на такой скорости, что радары засекали только след от него! Теперь ты понимаешь, чего стоили твой план встречного огня и вся твоя хвальба вокруг него? Ты отговорил меня от ядерной бомбардировки Кутукыгака, чтобы дать ему выиграть время для подготовки к этому удару! Ты с ним сговорился! Виютку говорил правду. Я прикажу распилить тебя на той же пилораме, на которой распилили Виютку!
Нагруасек повесил трубку.
В отвратительном похмельном состоянии, в котором находился Ахаханаврак, было одно ценное свойство — мозги работали абсолютно четко, и они подсказали заведующему сбором развединформации единственный возможный путь к спасению.
Он набрал на селекторе код радиостанции своей секции и приказал оператору:
— Свяжи меня с Кутукыгаком, код Унакиюка!
На радиостанции пока не узнали, что начальник попал в немилость, и бросились выполнять команду. Через некоторое время в треске помех Ахаханаврак разобрал незнакомый гнусавый голос:
— Кто тревожит сон Горма, ярла Коннахта?
— Срочное сообщение из Нувукака, важная информация!
В трубке зазвучал уже знакомый гнусавый голос:
— Ну что, выполнили мои предварительные условия?
— Я по поводу…
— Да или нет?
— Нет, но…
— Тогда какого рожна ты меня будишь, хайло, хам, холуй, хрыч, хулиган? Я двое суток не спал! Через три часа!
Связь оборвалась. Ахаханаврак снова обхватил голову руками и застонал. За его спиной раздвинулись панели в стене, открывая секретную дверь, и в комнату бесшумно вошли двое в черных халатах.
* * *
Вряд ли практика тушения пожаров посредством противометеоритной пушки могла в будущем найти широкое применение. Однако нелзя сказать, что метод не был эффективным. Облетев город по периметру, Фенрир просто сравнял с землей все горящие здания.
Утихшие было глубокой ночью грабежи и перестрелки под утро снова возобновились, не говоря уже о прочих сопутствующих безобразных явлениях.
Объявились-таки добрые граждане, собравшиеся вместе с менее облученными беглецами из политических лагерей отстоять Кутукыгак от окончательного разграбления. Прослышав от одного из поименованных граждан, что уголовные собрались разгромить военный госпиталь на северной окраине и пересажать больных солдат на колы, Горм выбрал из вызвавшихся идти с ним добровольцев полторы дюжины (он бы взял с собой и больше, но остальные либо были дети малые, либо могли рассыпаться по дороге) и на помятом броневике рванул через завалы на север. Айник увязалась с ним. Горм махнул рукой на ее странности — «все они тут чокнутые, а эта хоть из базуки стрелять умеет».
— Сколько павианов! — только и смог сказать Мидир, увидев плац перед госпиталем. Помимо вчерашней, подвалили еще две колонны блатных, к которым не замедлили примкнуть местные подонки общества. Была и третья колонна, шедшая из большой зоны с карательно-психиатрическим уклоном, но от нее осталась только груда валявшихся на ближних подступах к Кутукыгаку костей, обугленных фотонным факелом «Крюха прародителя». Пока на сымпровизированные из больших арматурин колы успели посадить только нескольких вроде бы выявленных в рядах самих уголовников шпионов, сотрудничавших с лагерными властями. Велев добрым гражданам не вылезать пока из броневика, Горм начал переговоры с уголовниками тем, что, пользуясь ракетными пистолетами, подлетел к колам и обезглавил на них сидевших.
— Эй, все! — вырвав одну из арматурин из развороченного асфальта, Горм покрутил ей, образовав вокруг себя минимальное пустое пространство. — Госпиталь я вам не отдам. Убирайтесь. Вашими злодействами вы лишили себя права на снисхождение, но я не хочу марать мое оружие в вашей нечистой крови. Те из вас, кто хочет дожить как разумные существа, уходите за выжженную полосу. Кто хочет умереть, как звери, готовьтесь к смерти.
Фенрир!
Стены зданий затряслись от рева двигателей. Над украшенной изваяниями химер крышей госпиталя пронеслось, обдав бандитов жаром, массивное тело с размытыми очертаниями. В толпе наметилось замешательство.
Вдруг, расталкивая замешкавшихся блатных, от главного подъезда госпиталя навстречу Горму двинулась дюжина здоровенных жлобов. За их клином жлобы помельче волокли нескольких, судя по всему, медсестер. Замыкал группу совсем мелкий жлоб в длинном пальто.
— Ты, козел вонючий! — многообещающе начал мелкий. — Если ты хоть пальцем одного из наших тронешь, будет вот что. Видишь этих телок? Сначала мои парни выколют каждой из них глаза, потом…
— Давай без потом, огрызок. Едва любой из этих несчастных будет причинен любой — без подробностей, я подчеркиваю, любой — ущерб, я хватаю тебя — лично тебя — и обеспечиваю тебе — лично тебе — жуткую смерть. Ты будешь три дня минимум кричать не переставая, а потом будет такое, что эти три дня тебе раем покажутся.
— Но им это уже не поможет. Мои лазутчики нашли твое слабое место. Все просчитано, твои стрелки в броневике не успеют ничего сделать.
— Выкупить их у тебя, что ль? — Горм расходовал на попытки придумать, как освободить заложниц, так много ресурсов памяти, что не хватало уже и на распознание образов на периферии зрительного поля. Ему начало казаться, что химер на крыше прибавилось.
— Тяни время, появился вариант, — сказал из обруча Фенрир.
— Хоть на вес платины? — предложил Горм. Часть химер над крышей уже поднялась в воздух.
— Начинайте с самой маленькой, — тип в пальто поднял руку, подул ветер, пахнуло тухлятиной, в воздухе промелькнули веретенообразные тела, несомые огромными перепончатыми крыльями, щелкнули две дюжины пар вооруженных страшными кривыми зубами челюстей, и жлобы крупные и помельче начали оседать на асфальт — некоторые с уполовиненными головами, а некоторые и вовсе без голов.
— Черепов, ты, что ль? — взлетая, спросил Горм.
— А кто же? — ответил Йего Черепов, выплевывая окровавленный скальп и вцепляясь когтями в лицо самого мелкого жлоба.
— Броневик — к подъезду! — прокричал Горм на всю мощность усилителя. — Пулеметы и базуку к бою!
— Птички, тащите заложниц на крышу, пока им бока в этой давке не намяли, — посоветовал Фенрир. — Похоже, блатные начинают приходить в себя.
— Неохота всех их убивать, — сказал Горм, ракетными пистолетами разгоняя толпу перед броневиком. — Но ведь как пить дать оправятся и полезут в госпиталь — им пакостить дороже чем жить.
— Между прочим, сюда валит орава на мотоциклах и с топорами гроссов в пять с половиной и две бронемашины, — порадовал Фенрир.
— С каюгунами, если следовать местной терминологии, — поправил Горм, перекидывая собак через борт боевой рубки броневика. — Нет, эта планета вся просто нарочно сговорилась меня доконать. Ату их, собачки! Ату их всех ваще!
Под ногами уголовников задрожал асфальт. Стук, грохот и вой разнокалиберных двигателей, работавших на бензине, на керосине, на спирту, на газе, на дровах, двухтактных, четырехтактных, дизельных, роторных, паровых ударил по их ушам. На площадь лавиной вкатывались страшные боевые мотоциклы тангитов с отточенными до бритвенной остроты стальными лезвиями, привинченными к ободам колес и вставленными между спиц, с таранными шипами на дугах, приклепанных к передним вилкам, с грубо сваренными автогеном обтекателями из обрезков бронеплит, украшенные черепами и костями животных и людей. Всадники в причудливых костюмах из кожи и металла сурово смотрели сквозь узкие прорези забрал искусно сработанных шлемов. За спинами водителей стояли на седлах вторые ездоки, держась за ременные петли и крутя над головой легкие топоры на длинных рукоятках. «Дави, руби, убивай! Дави, руби, убивай!» — угадывалось за шумом моторов. Или сами моторы ритмично исторгали клич смерти и разрушения?
