Владимир Подольский - Звезды на дисплеях
— "Продовольственное довольствие", значит? Какая чудная рифма! Вы стихи не пишете случайно? А что, эти две коробочки на два месяца? Неужели меня обманули, майор? Я расписывался за шестнадцать позиций, где же ещё четырнадцать?
Майор не успел ничего ответить, поскольку открылся внутренний люк на корабль, и из него показались ещё двое милитаров, в рабочих комбезах и с мокрыми перчатками на руках, один держал моток верёвки. Тем самым красноречиво отвечая на вопрос, куда делось остальное "продовольственное довольствие".
— Встать в строй! — кивнул им капитан. — Извините меня, господа военнослужащие, но мне хотелось бы узнать, дошёл ли до вас мой приказ покинуть судно? А? Господин майор?
— Так точно, господин полковник! — морщась от досады выдавил Стрижаков.
"Вот ведь пристал, пиджачина!" — буквально было написано на его хмуром, волевом лице.
— Осмелюсь ли я спросить, почему мой ясный приказ не выполняется?
— Так ведь отменили тревогу!
— Разве? А мне всегда казалось, что приказ должен подтвердить непосредственный командир, то есть я. И если сегодня с утра не принята ещё новая редакция устава, то так оно и есть. Дал ли я такое подтверждение? Или напротив, приказал на судне не появляться?
— Так точно!
— Так точно, что?
— Приказали!
— А вы?
— Виноват…
— Не выйдет из вас и поэта, майор! Слишком беден словарный запас. Каждое второе слово – "виноват". Кроме одной рифмы, никаких находок! Скажите же мне господа офицеры, не будет ли справедливым мне отправить вас всех строем на гауптвахту за невыполнение приказа? Не гарантирую, что там вы узнаете, как пахнут антипротоны, но другие запахи, о которых с таким знанием вопроса повествовал только что лейтенант, вам наверняка не понравятся!
Майор подал голос:
— Разрешите обратиться, господин полковник?
— Не разрешаю! Слушайте приказ: напрячь мозги всем, у кого они имеются и вспомнить, что ещё, кроме этих шестнадцати коробок вносили на судно с момента прибытия. Начиная с размера в один кубический дециметр. Сколько это, лейтенант? — капитан обратил последний вопрос к имевшему сегодня несчастье дежурить.
Тот мрачно и безмолвно показал руками что-то размером с небольшой чемодан.
— Неправильно. Кубический дециметр, в более привычных для вас мерах – это литр. То есть примерно столько, сколько мозгов помещается в обычной лейтенантской голове. Обычно, этого количества почти хватает, чтобы, выучив устав, исправно нести военную службу. Но, конечно, нужно использовать весь этот объём, по крайней мере, стараться.
Итак, вспоминаем, что было внесено на судно. Размером больше литровой бутылки. Сами бутылки можете не вспоминать, они меня сейчас не интересуют. Вы и вы – капитан обратился к одетым в рабочее – аккуратно вскрывайте для начала эти коробки. Если не найдём здесь, придётся вскрывать всё ранее перетащенное. Остальные вспоминают то, что я приказал. Те, кому трудно думать об этом постоянно, в перерывах думают над своим поведением в свете соответствующих положениях устава.
Капитану уже можно было не торопиться. "Это" было тут. И "оно" пока не представляло опасности. Нет, не в верхней коробке, с которой начали потрошение, а в нижней, криво заклеенной скотчем. В очередной раз возблагодарил капитан бога, или кто там за него, поскольку в бога он не верил, за то, что три десятилетия назад подобрал он на древней Базе медальон Рапторов и не побрезговал, повесил его на грудь. И в самые ответственные моменты жизни просыпалось в нём инициированное этим непонятным артефактом "чувство", помогая порой избежать трагической ошибки.
Ага, уже вторую коробку открыли. Отковыривают слои мёрзлых брикетов, овощей, что ли? Или окорочков? СЕЙЧАС…
— Капитан! Тут какой-то свёрток!
— Да что вы говорите? Свёрток? Может быть, это кошачий корм для Маркиза сюда по ошибке положили? Отдохните, сержант, пускай его дежурный развернёт и понюхает. Он лучше всех знает, как пахнут антипротоны. Положимся на его вердикт. Ну, что же вы, лейтенант?
Лейтенант, уже не красный, а белый, как простыня, неловко покачиваясь, подошёл с характерным хрустом липучек и принял из рук сержанта свёрток. Руки его дрожали. Заиндевелый свёрток выскальзывал. Остальные машинально отпрянули.
— Достаточно! Передайте это мне. Не хватает ещё, что вы мне тут сомлеете! — капитан взял свёрток и небрежно ободрал бумагу.
Обычный чемоданчик, только металлический. Раньше такие, неведомо почему, называли "дипломат", а сейчас… что-то в голову нейдёт, "балетка", что ли?
— Компьютер, связь с Шутовым!
— Даю, капитан! — мужской голос. Арнольд? Нет, Маруся маскируется.
— Шутов на связи! Слушаю, Василий Петрович!
— Михал Аркадьевич! Пришли мне снова сапёров в шлюзовой отсек. Бомбу обнаружил.
— Ты уверен, что это бомба?
— Уверен! Что ещё может быть в железном чемоданчике, спрятанное в коробке с мороженой капустой. Я её в руках держу, в конце концов!
— Осторожней, Вася, не урони!
— У нас тут невесомость, не упадёт, — капитан выпустил чемоданчик, и тот медленно поплыл по воздуху в сторону смешавшегося строя.
Раздались невнятные восклицания.
— Сапёров в шлюзовой отсек "Меча-39". Срочно! — это прозвучало тихо, Шутов отдал приказания по другой линии. — Что там у тебя за крики?
— Экипаж радуется находке!
— Как держатся?
— Герои!
— Да, понял… Василий, сапёры уже в пути. Ты только не взорвись там. Я сам выезжаю!
— До связи!
— До встречи!
Капитан снова подхватил недалёко улетевший чемоданчик, взглянул на толпу, ещё недавно бывшую строем и рявкнул:
— Становись!
Быстро, как это только возможно в невесомости, подчинённые образовали строй.
— Равняйсь! Смирно! Слушать сюда! Мне наплевать на ваши боевые заслуги, если даже они у вас есть. Если вы думаете, что достаточно выпалить пару раз из антипротонника по беззащитному астероиду или старому корыту-мишени, чтобы сразу стать охреневающим героем, к которому не на каждой козе подъедешь, то я надеюсь вас разуверить. Кто считает, что не нуждается в новом опыте и кому не по нраву, что им командует вчерашний пиджак, может тихонечко написать рапорт и слинять. Я подпишу все без вопросов, потому, что хочу быть уверен, что мою спину прикрывают надёжные люди. Вопросы есть?
— Никак нет! — прогрохотал строй.
— Р-разойдись!
Но никто не разошёлся. Зато в отсек влетели те же сапёры, похоже, так и не успевшие снять скафандры:
— Где?
— Вот! — капитан протянул им предполагаемую бомбу.
Один, помоложе, взял её, осторожно, двумя руками, другой поводил над чемоданчиком сканером, поглядывая на его экран. И сразу же схватился за коммуникатор:
— Господин генерал! Похоже, антипротонное взрывное устройство! Нет, не муляж.
— Я тут! — в отсек, пряча в карман коммуникатор, влетел генерал Шутов. — Какие будут предложения? — генерал махнул рукой "отставить!" майору Стрижакову, открывшему рот, чтобы проорать что-нибудь вроде "экипаж, смирно!"
Кондратенко, кстати, и не подумал подать какую-нибудь команду.
— Лучше всего сделать так, — ответил генералу пожилой сапёр, — я леплю сюда кусок пластида с детонатором и таймером, сажусь в открытый скутер и набираю скорость где-нибудь километр в секунду относительно станции. Отпускаю коробочку в свободный полёт, а сам возвращаюсь. Через 10–15 минут она улетит достаточно далеко. Пластид взрывается, нарушает схему. В назначенную минуту все зажмуриваются, вспышка, и нет проблем! Только предупредить все суда, чтобы освободили этот сектор.
— Так и сделаем, — ответил Шутов и достал переговорник, — срочно приготовить открытый скутер!
— Секунду, господин генерал, что-то не так! — пожилой сапёр, водивший над бомбой уже другим сканером, призадумался, затем осторожно открыл крышку, (дружный вздох) полез внутрь и щёлкнул тумблёром.
Огромным усилием воли капитан заставил себя не мигнуть. Вот ещё! На глазах у экипажа?
— Господин генерал! — повеселевший сапёр обернулся к начальству – бомба обезврежена!
— Так это не антипротонная…
— Никак нет! Это новый тип – глюооный деструктор. Конструкция схожая, поэтому я чуть было не ошибся. Но тут нет побочного излучения, как у антипротонной и её, вдобавок, можно просто выключить. Желаете полюбопытствовать? — и сапёр сделал приглашающий жест генералу Шутову и полковнику Кондратенко.
Полковник заглянул сапёру через плечо:
— Действительно, похоже! И что, она мощнее?
— Не мощнее, а действует по-другому: не взрывается, но всё в её радиусе действия спекается в один комок без особых эффектов.
Кондратенко понимающе кивнул:
— Как в неисправном глюонном реакторе!
— Именно!
Генерал же особого любопытства не проявил:
