Кэролайн Черри - 40 000 на Геене
«Эллаи умерла. За мной пришел человек, заявив, что Элаи ждет меня в Первой Башне. Мне не угрожали, и я не отказалась от свидания. Возможно, меня не будет несколько дней».
Руки ее дрожали. Она не была уверена, что вернется сюда. Она спрятала тетрадь в сейф, взяла кое-какие вещи, набросила куртку, выключила печь и повесила замок на дверь.
Калибан лежал на животе. Юноша показал пикой на переднюю ногу калибана.
Она стала с трудом подниматься, и юноша помог ей, подхватил за ворот куртки и втащил наверх, как какой-то куль.
30. Год 204, день 34
Река Клауд
Ребенок превратился в женщину, темноволосую, со строгим лицом. Она сидела в кресле Эллаи в центре холла, и Скар свернулся клубком возле кресла, как уродливый коричневый холм. Голова его лежала так, что он мог видеть все, что происходит в холле, мог видеть каждого, входящего в холл.
Постепенно радостное оживление, которое вначале испытывала Ма-Ги, покидало ее. Ее настроение упало до нуля, когда она вошла в холл и очутилась перед новой правительницей Клауда. Только калибан Скар давал ей некоторую надежду, так как он даже не поднял головы при ее появлении, а лишь повернул ее, чтобы лучше видеть вошедшую своим янтарным глазом. В холле были и другие калибаны, другие люди, не знакомые Ма-Ги. Многие из них были с наголо выбритыми головами. Каждый из них сидел рядом со своим калибаном. И оружие. Да, здесь были и вооруженные люди, мужчины и женщины. Элаи была одета в одежду тускло-красного цвета. Она была очень тощая, изможденная. Платье буквально висело на ее плечах. Руки костистые, щеки впалые. Скулы резко выдаются, обтянутые кожей.
Глаза Элаи были холодные, как глаза калибанов.
– Элаи, – сказала Ма-Ги, чувствуя, что молчание слишком затянулось. – Элаи, наконец-то я смогла придти к тебе.
Угрюмая мрачность в холле сгущалась.
– Эллаи умерла. Твиг уплыл в море. Я послала за тобой, Ма-Ги.
– Я рада, что ты вспомнила обо мне. – Ма-Ги понимала, что рискует жизнью.
Некоторое время было тихо. Серый калибан придвинулся к ним и занял пространство между ними.
Скар зашипел как вода в огне, раскрыл пасть и схватил серого огромными зубами. Затем поднялся на ноги, держа в пасти незадачливого калибана. Тот висел, как мертвый. Затем Скар пренебрежительно бросил его, и серый калибан пристыженный забился в угол. Скар стоял на четырех ногах, как могучая башня. Сердце Ма-Ги отчаянно билось. Она поняла, что страшное позади.
Ариэль проскочил между ногами Скара и положил перед ним один камешек. Скар проигнорировал его.
– Ма-Ги, – сказала Элаи. – Что это означает?
– То, что я должна быть осторожна.
Раздался смех, который удивил саму Элаи, так как этот смех быстро перешел в угрюмость. Но это был смех из детства.
– Да, ты должна быть осторожна.
Элаи взмахнула тощей рукой.
– Вы, все! Прочь отсюда. Дайте мне поговорить со старым другом.
Все неохотно стали расходиться. Однако большинство калибанов осталось. Долго слышались шаги по каменной лестнице, затем все стихло. Скар продолжал как бы доминировать в холле. Он лежал, окружая своим телом кресло Элаи. Огромный красный язык часто постреливал из страшной пасти.
– Эллаи умерла, – снова сказала Элаи, вкладывая в эти слова свой смысл.
– Значит, все должно измениться.
Элаи собралась с силами. Встала. Она была тощая, как палка. Сгорбившись, она сделала несколько шагов по комнате. Ариэль отскочил в сторону. Элаи смотрела в никуда, в пространство, как будто оттуда она черпала мысли и старалась сфокусироваться на них.
– Шестнадцать лет, Ма-Ги.
– Для меня это тоже долгий срок.
Элаи посмотрела на нее.
– Ты выглядишь усталой, Ма-Ги.
Эти слова прозвучали странно в ее устах. Как будто проглянуло солнце в ее устах. Как будто проглянуло солнце сквозь туман и повеяло свежим ветерком. Элаи посмотрела на нее с иронией, которая перешла в горький смех. Затем прошла по комнате, похлопала по спине Скара. Тот сверкнул похожими на лампы глазами – сначала одним, затем другим.
– Я Элаи-старейшая, – сказала она хриплым вибрирующим голосом. – Ты не должна забывать об этом. Если ты забудешь, ты можешь умереть. Но мне будет жаль тебя, Ма-Ги.
– Как мне называть тебя?
– Элаи. Разве имя должно меняться?
– Не знаю. Могу я задать вопрос?
– Какой?
Сердце Ма-Ги билось в груди, Ею овладел страх. Она задумалась, затем пожала плечами.
– Я хочу спросить, могу ли я тебе помочь?
Взгляд Элаи был холоден. Затем она внезапно рассмеялась.
– Нет, мой друг Ма-Ги. Ты не можешь ничего сделать. У меня шестеро детей. Они чуть не убили меня, эти мальчики. Последний умер. Ты слышала?
– Слышала. Но не сообщала об этом в рапортах. Думаю, что Джин и так знает достаточно.
– О, он все равно узнает. Калибаны скажут ему.
Ма-Ги посмотрела на нее. Калибаны. Ей вдруг стало холодно, хотя в комнате было жарко. Пот показался на висках.
– Ничего, если я сниму куртку? Я не слишком задержалась здесь?
– Ты останешься здесь.
Ма-Ги стала снимать куртку. И тут до нее дошел смысл слов.
– Сколько времени я буду тут?
Элаи протянула руку, раскрыла ладонь, вытянув пальцы, сильные, тонкие.
– Мне нужно объяснить тебе это, Ма-Ги?
Камни выпали из ее ладони. Конец беседы.
– Я понимаю, – сказала Ма-Ги. – Но послушай меня. Мне нужно вернуться.
– Иди вниз. Я сказала, чтобы тебе приготовили место.
– Элаи, послушай меня. Могут быть неприятности из-за этого. По крайней мере, позволь мне написать записку. Пусть кто-нибудь из твоих наездников отвезет ее в мою палатку. Меня будут искать. Я не думала о том, что останусь здесь. Я хочу остаться, но я должна предупредить своих.
– Почему? Ты же не живешь с ними.
– Я работаю для них.
– Сейчас ты не работаешь для них. Иди вниз, Ма-Ги. Ты не можешь возражать мне. Теперь я старейшая. Ты должна помнить это.
– Мне нужны мои вещи. Элаи...
Элаи свистнула. Скар поднялся на весь рост.
– Хорошо, я иду вниз, – сказала Ма-Ги.
Это была маленькая комната. Ма-Ги решала, что в ней лучше, чем в ее палатке. Сухо. Какие-то сухие пленки закрывают окна, из которых, если отодвинуть пленку, видно селение. Но Ма-Ги предпочитала тепло, поэтому, посмотрев вниз, она опустила пленку.
Сухие, глиняные стены... Все было построено, следуя правилам странной логики, не признающей прямых линий. В комнате даже не было двери. Из общего коридора вел сюда извилистый коридор, изгибы которого должны были создавать ощущение приватности. Возле входа стоял сосуд с песком, Ма-Ги попросила принести его, так как канализации в Башне не было и для отправления естественных нужд использовался ночной горшок.
Ей должны принести пищу, подумала Ма-Ги. И воду. Ма-Ги проверила карманы, при себе ли спецрацион, который она всегда брала с собой, отправляясь в поле. Здесь. Но она решила приберечь его на крайний случай. Вдруг о ней забудут.
Она уселась, скрестив ноги, на то, что по желанию можно было считать спальным местом, столом, или чем угодно. Было тепло, уютно.
Ма-Ги понятия не имела, как себя вести теперь. Она была совершенно не приспособлена к жизни здесь, не знала здешних обычаев. Но она понимала, что была свободна. Она здесь не пленница. И все же многое беспокоило ее. Скоро наступит темнота. А комната ее не имеет запоров. Отделяет ее от общего коридора только извилистый коридор... И находилась она в Башне, построенной калибанами...
В комнату шмыгнул ариэль. Ма-Ги не удивилась. Ариэли были любопытны и нахальны. Они проникали всюду. Даже в ее палатку. Даже за Ограду. Но вот в комнате появился и другой, гораздо более опасный посетитель. В комнату просунулась огромная голова. Калибан. Огромный, вдвое больше человека. Он не мигая смотрел на Ма-Ги.
«А за ним придет коричневый, – думала Ма-Ги, в страхе поджимая под себя ноги. – О, жестокая Элаи! А может, мы сами виноваты в ее жестокости».
Калибан разинул пасть и уронил на пол камушек. Затем уселся с довольным видом.
Серые калибаны не обладают разумом, сказала ей однажды Элаи. Некоторое время калибан сидел в комнате, затем внезапно потерял к ней интерес и удалился, взметнув пыль ударом хвоста.
Камень остался. Как подарок. Или барьер. Ма-Ги не была уверена в смысле происшедшего.
Но вот в коридоре послышался шум. Ей принесли отварную рыбу, что-то еще, слегка напоминавшее хлеб, и воду для питья. Это принесли две старухи. Ма-Ги с благодарностью кивнула им и тут же принялась за еду.
Старухи смотрели на нее некоторое время, затем повернулись и исчезли за поворотом, шлепая по глине босыми ногами.
Ма-Ги поела и попила. Постепенно становилось темно. Она села в свой угол и прислушивалась к шорохам, шипению, странным звукам – обычной жизни Башни.
Она старалась не думать о том, что в комнату может забраться неведомое чудовище и сожрать ее. Она старалась не забывать, что Башней правит Элаи, и Скар не допустит, чтобы гостье Элаи был причинен вред.
