Анатолий Заклинский - Рубеж
— Дальше что-нибудь есть?
— Сейчас. Вот. «Это переходит всяческие границы. Он не смог выждать даже несколько месяцев прежде чем убить её. Бедная девочка, мне искренне её жаль», — зачитывал Дубов, — Мерзавец, какое «жаль»? Завёл себе любовницу, и из-за него гибнут люди.
— Читай дальше, Дубов, — остановил его Спенсер, — эмоции будут потом.
— Да, да, конечно.
— «Яд на этот раз был другим. Ещё в крови есть следы противоядия. Но у него слишком малая концентрация, и оно было введено слишком поздно. Тёрнер как будто бы тестирует их на возможность выживать. А может быть, ему нравится наблюдать предсмертную агонию или он хочет узнать точный эффект, производимый ядом. Бедная девочка… Бедная девочка… Мне вдвойне жаль Клайда. Но я не могу пойти к нему и всё рассказать. Не могу! Не могу! Не могу! И зачем я только это сделал. Зачем? Нужно было держаться подальше от их гнилой семейки. Сейчас бы всё было хорошо. Я надеюсь, что после случая с Мелани он остановится. Это переходит всяческие границы. Уже сейчас даже несведущему человеку понятно, что это всё случайно. Но я не могу никому об этом сказать». Хорошо ещё, что он отважился всё это написать, — сказал Дубов, — хоть в чём-то совесть проявилась.
— Да.
— Теперь мне понятно, что заключения читать смысла нет. Они написаны от балды. Я бы предпочёл взглянуть на тело, но это, к сожалению, не возможно.
— Посмотри, может там ещё что-то есть? — прошептал Спенсер.
— Нет, — сказал Дубов, быстро пролистывая дневник, — тут больше ничего нет. Но мне и без этого всё предельно ясно — один из их врачей был маньяком и убивал. Причём, какая-то у него была идея фикс на маленьких девочек, раз он убивал именно их. Все остальные его покрывали. У главного врача была любовница из его семьи. Он знал о проделках подчинённого, но бездействовал. Как это всё паскудно.
— Да, — кивнул Спенсер, — но инопланетяне по-прежнему не вписываются.
— Тут и без них дерьма хватает, — ответил Дубов, небрежно бросив дневник обратно.
— Нам нужно идти к рециклеру, — уверенно сказал Спенсер.
— Ведь туда ведут все кровавые следы. Ты уверен? — спросил Дмитрий, вставая из-за стола.
— Да. Абсолютно.
— Тогда хорошо, только сначала нужно бы посмотреть истории болезней. Вдруг, не успели оцифровать.
— Ладно.
— Они должны храниться там. В одном из шкафов.
Они осторожно прокрались в соседний кабинет, который представлял собой небольшой архив. Медицинские записи в основном были цифровыми и находились в ячейке памяти, которая сейчас была недоступна. Но данные текущего поколения хранились ещё и в твёрдой копии, которая уничтожалась после смерти человека. По крайней мере, так было на «Фарадее-14». Несмотря на то, что миссия существовала ещё два месяца после смерти Эмми, Дубов надеялся, что её история болезни ещё сохранилась. Но Мелани должна быть здесь в любом случае. Им повезло. После недолгой возни в полумраке Дубов нашёл небольшую медицинскую книжку.
— Вот оно. Эмми Вандер. Сейчас посмотрю ещё. Если уж книжку Эмми не засунули в цифровой банк, то Мелани тем более должна быть здесь.
После двух минут поисков, нашлась и вторая книжка. Дубов принялся их быстро просматривать, благо листов было немного.
— Ну что там написано? — с нетерпением спросил Спенсер.
— То, что здесь написано, неважно. Просто профессиональный интерес. Историю писал не он, а тот, кто был им каким-то образом подчинён. Мне просто интересно, это было констатировано. Маленькие дети просто так ни с того ни с сего не умирают. Особенно на корабле, куда доступ чего-либо извне полностью перекрыт. Здесь вообще люди не могут умирать до срока просто так. Вот я и хочу посмотреть на предел их бессовестности. Вы посмотрите, — злобно усмехнулся Дубов, — «Ещё один случай неизвестной болезни, которая поражает дыхательную систему. Маленькие дети подвержены ей больше всего. Причины возникновения — неизвестны. Симптомы — высокая температура, ухудшение восприятия, сильные затруднения дыхания». Так. Результат вскрытия. Отказ диафрагмы, а затем сердца в результате инфекции. Просто и коротко, но лично для меня выглядит как «бла-бла-бла». Как всё очень-очень хитро. Как легко пудрить мозги тем, кто тебе доверяет, и не разбирается сам.
— Что это могло быть?
— Если причина описана верно, а наличие неизвестных инфекций исключено, то яд. Сильный нейротоксин. Какой конкретно, сказать затрудняюсь. Уж больно в общих чертах тут всё написано. Я что-то читал такое в молодости, но без особых анализов не сказать точно, а они, конечно же, не проводились по понятным причинам. Но в любом случае, это была очень жестокая смерть. К тому же, учитывая его нездоровую одержимость, можно предположить, что он мог и модифицировать формулу и испытывал её на живых людях. Необычное увлечение, правда? А ты ещё спрашиваешь, для чего нужно прятать некоторую литературу. Теперь я знаю, насколько дальновидным был поступок моего деда.
— А здесь никто об этом не позаботился.
— Да. Я только не знаю, что думал местный начальник охраны. Мне кажется, это любому должно показаться странным.
— Ну, представим, что я начальник охраны, — шёпотом сказал Спенсер, — я сам в этом не разбираюсь. Я обращусь к тебе, а ты марионетка этого маньяка. Что ты мне ответишь? Ты мне его сдашь?
— Я? Даже учитывая дерьмовую ситуацию, в которой был местный начальник медблока, я бы сдал, а потом передал бы дела либо своему наследнику, либо самому достойному из остальных и попросил бы рециклинг.
— Это ты, Дубов. А он так не сделал.
— Печально это. Второе заключение даже читать не буду, — сказал Дмитрий и положил медицинскую книжку на полку поверх остальных.
— Что же, ладно. Теперь идём к рециклеру. И, если получится, нужно заглянуть на пост безопасности. Всё-таки Мелани была дочкой руководителя службы. Он же должен был быть озабочен всеми этими проблемами, ведь она тоже попадала в группу риска. То, что ему ничего не удалось сделать, не значит, что у него не было мыслей.
— Да. Идём.
Они осторожно направились на выход. Уже перед самой дверью, ведущей в коридор, Спенсер спросил:
— Тебе ничего странным здесь не казалось?
— А тебе что-то показалось странным?
— Ты, конечно, не видел школу, но там в одном из классов полный разгром вперемешку с кровью. И в коридоре школы тоже кровь. В библиотеке тоже страшный беспорядок, правда без крови. В кабинете директора школы не то чтобы хаос, но и порядка там тоже нет. А здесь, всё так чисто, аккуратно. Как будто все они просто прибрали за собой, и ушли домой на ночь, разве что пыльно очень.
— Может быть, там просто не успели убрать? Ведь там что-то случилось.
— А в комнате Мелани?
— Ну этого я не знаю.
— Вопросы, вопросы.
— А я уж думал, что ты мне скажешь что-то про души, — легко усмехнулся Дубов, — что здесь проклятое для них место, а там нет, поэтому сюда они не приходят, а там беспокойно бродят в темноте.
— Это бы, кстати, сошло за версию. По дороге сюда мы никого не встретили и даже не слышали, а когда ходили в школу и жилой сектор, то постоянно, — вполне серьёзно ответил Спенсер.
— Радоваться надо. Нет встреч — нет проблем. Так?
— Так. Пошли дальше.
В небольшой морг хотели заглянуть просто ради формальности. Но простым подключением батарейки оживить дверь не удалось. Возможно, причина была более серьёзная, но сам Спенсер разобраться в этом не мог. Лишний раз пожалев, что с ними нет Генри, они направились дальше.
А вот вход в рециклер был полной противоположностью. Его двери были раскрыты, и туда тянулось множество кровавых следов. Дубов дотронулся до одного из них и даже немного испачкался.
— Самый свежий, — сказал он.
Убедившись, что вокруг тихо, Спенсер резко включил фонарик и направил внутрь прощальной комнаты. Там было пусто. Оглядевшись, он увидел, что в дальнем углу что-то лежит. Это был тот самый огнемёт, который он не нашёл рядом с собой, когда в прошлый раз пришёл в сознание. Пристально оглядев оружие, он увидел рядом следы крови.
— Это мой огнемёт, — тихо сказал Спенсер Дубову.
— Как он тут оказался?
— Не знаю. Совсем не знаю. Может быть, они его у меня забрали, пока я валялся без сознания, но преобразовать не смогли? — пожал плечами Спенсер.
— Может и так.
— Вдруг я атаковал бы их.
— Тогда выходит, что они действительно очень боятся огня.
— Выходит что так, — сказал Спенсер и начал осматривать рециклер.
Края ложа, задвинутого внутрь были испачканы кровью. Кто-то не был особо аккуратен, проводя рециклинг. Очевидно, и все солдаты, во главе с Эрвином, ушедшие однажды на давдцать первый «Фарадей», и Генри, закончили свой путь именно здесь. По количеству следов крови прощальная комната превосходила все остальные помещения вместе взятые.
— Хорошо бы проверить сервисные записи рециклера, — сказал Дубов.
