Анатолий Заклинский - Рубеж
— Да. И раз с двадцать первого никто не пришёл за эти дни, и сами мы по-прежнему ничего сделать не можем, то нужно идти и добыть их.
— А что, если сдаться им? — предложил Хиген.
— Правда, — поддержал Дубов, — ты же сам говорил, что может быть, они боятся.
— Они сами мне об этом говорили, — тихо заключил Спенсер.
— Ну вот, — поддержал Дубов, — ты сдашься, покажешь добрую волю, и они не будут тебя убивать.
— Знаешь, я сейчас почему-то стал разделять позицию Генри. Хоть мне и казалось тогда, что он всё испортил. Я не понимаю. Скажи мне, чем виноваты были дети? — Спенсер повышал тон, — я первый стрелял в этих девочек. Почему они тогда не убили меня, но убили их. Дети уж точно были не причём. Если убивать, то меня.
— Я не знаю, Спенс.
— Я тоже ничего не знаю и почти ничего не понимаю, — сказал Алекс, беспомощно опустив голову, — я знаю одно — я не верю им.
— Как будто бы у тебя есть много шансов спастись. Ты ещё не пробовал сдаться.
— Возможно, это было бы последним, что я сделал бы.
— Я понимаю твою ненависть, — спокойно сказал Дубов, — они поступают очень жестоко, но ты должен пересилить себя. Начать рассуждать здраво. И возможно даже простить их.
— Что? — возмутился Спенсер, — простить? Простить?! Иди и скажи это брикетам органики, что ещё недавно были твоими детьми. Как у них там насчёт простить?
— Я понимаю, Спенсер, — в противовес повышенному тону капитана спокойно продолжал врач, — это звучит очень нелогично.
— Это мягко сказано.
— Но ведь они сказали, что никого не убивали. Может быть, это не они?
— Они с этим связаны и мне этого достаточно, — коротко ответил Спенсер.
— Как знаешь.
— Я хочу разобраться в этой тёмной истории. Но эти Эмми и Мелани не укладываются в мою теорию, — бессильно закрыв лицо ладонями, сказал спенсер, — а что, если это просто их души, которые не могут найти покой, а?
— Спенс, ты же из капитанской семьи. Как ты можешь верить в такое? Уж чему-чему, а этому нас точно не учили.
— Просто, я уже не знаю, что и думать. Вспомнилось, как мои старшие кузены всегда рассказывали разные страшилки. У них даже файл такой был в книжке. Мы читали иногда по ночам. И сейчас то, что я вижу, очень похоже на те страшилки из детства. Что если эти несчастные девочки просто не могут обрести покой. И если мы узнаем подробности того, что здесь произошло, мы освободим их? А?
— Извини меня, Спенс, но это уже из области бреда, — ответил Дубов.
— Но то, как они отреагировали на лазер, — Спенсер задумался, — мне почему-то вспоминается только это.
— Помните, что говорил Генри? — сказал Хиген, — что, если их просто нет?
— Одна из них меня толкнула, и это было очень по-настоящему. Я это ощутил.
— Под версию о душах это тоже никак не подходит, — спокойно парировал Дмитрий.
— Может быть. Может быть, — с большой паузой между предложениями сказал Спенсер.
— Я думаю, тебе нужен курс успокоительного. Ты не совсем отдаёшь себе отчёт в том, что делаешь.
— Я отдаю себе отчёт. Я всё ещё капитан, в конце концов, — спокойно ответил Алекс.
— Мы здесь все на пределе, — неуверенно вставил Хиген.
— Я думал, что я на пределе ещё в тот раз. А оказалось, что бывает и хуже, — капитан закрыл ладонями лицо, — я примерно представляю, что там произошло, но я не могу привязать к этому остановку и инопланетян.
— Это могло быть простым совпадением.
— Нет, друг мой Дубов. В это совпадение я не верю. Уж больно всё день в день попадает.
— Может быть ты и прав, но я тоже не могу ответить на этот вопрос.
— Навигационная. Ответы там. И на мостике. Правда на него ещё нужно попасть.
— А как же медблок?
— Сделаю небольшой крюк и загляну туда, — сказал Спенсер и стал смотреть план звездолёта.
— Позволь мне пойти с тобой, — сказал Дубов, — я всё же немного разбираюсь в медицине. Может быть, мы что-то там найдём.
— Да. Если лень тащить большую пушку, можешь взять пистолет Генри, — сказал Спенсер.
— Нет уж, я обойдусь без оружия.
— Как хочешь. Выдвигаемся завтра утром.
— Договорились.
Спенсер думал, что Джулия спит, но потом он услышал тихие всхлипывания со стороны спальни. Он зашёл внутрь, сел рядом с женой и стал гладить её по голове.
— Я не могу так, Алекс, я не могу, — тихо сказала она.
— Я понимаю, Джул. Скоро всё закончится.
— Ты ведь опять хочешь идти? Не надо больше туда ходить. Зачем ты это делаешь?
— Надо оставаться здесь, да?
— Я не знаю, — немного помолчав, ответила Джулия.
— Нам нужно вернуть контроль над кораблём, и тогда мы сможем что-то сделать.
— Если бы не Михаил, я бы хотела в рециклер. Ты бы разрешил мне?
— Что? — возмутился Спенсер.
— Ты ведь слышал меня, — едва слышно повторила Джулия.
— Значит, только Михаил тебя удерживает? А как же я?
— Я очень боюсь.
— Завтра мы с Дубовым идём туда. Мы что-нибудь обязательно найдём. Ответы, которые помогут нам это преодолеть.
Джулия ничего не ответила на это, а просто отвернулась и замолкла. За оставшийся вечер Спенсеру не удалось её разговорить. А утром он даже не позавтракал и вышел в коридор.
Утренний брифинг был недолгим. Всё уже было обсуждено много раз. Не было смысла всё повторять. Спенсер не хотел брать огнемёт. Ощущения, которые он испытывал, держа палец на спуске, были противоречивыми. В той ситуации он легко мог сжечь и самого себя. Он даже немного поругал себя за ту глупость, по которой вообще брался за это мощное оружие. На этот раз он решил остановиться на лазерной винтовке. Она не действовала на девочек, но он считал, что в этих коридорах есть кто-то ещё. Тем более, что он намеревался заглянуть в область рециклера.
Перед выходом он лишь кратко объяснил главному врачу манеру их передвижений. Дубов всё усвоил с первого раза, и когда они вошли в тёмные коридоры двадцать первого, проблем не возникло.
Медпункт находился гораздо дальше и на уровень ниже жилого сектора. Учитывая это расстояние, им довольно быстро и безопасно удалось добраться до спуска на него. И вот уже через несколько минут они осторожно шли по коридору, изредка подсвечивая себе путь фонариком.
Медблок поражал своей чистотой. Везде и во всём здесь был полный порядок. Всё было так, как будто медики только что закончили рабочий день, провели здесь уборку и ушли на ночь домой. Но между тем этот порядок почему-то не создавал у Спенсера хорошего впечатления. Напротив, ему бы показался более логичным разгром, кровь, а не эта белоснежная чистота. Однако их целью был кабинет главного врача, которого они достигли без затруднений.
— Ну что, Дубов, где ты хранишь свои записи? Колись, — сказал Спенсер.
Несмотря на относительно гнетущую обстановку, его почему-то не преследовало то чувство опасности, которое было раньше.
— Сейчас.
В кабинете главного врача тоже был порядок. Дубов сел за стол и залез в самый нижний ящик, внутри него было что-то вроде тайника, из которого он вскоре достал бумажный дневник.
— Всё по инструкции, — сказал он, кладя перед Спенсером большую тетрадь.
— Тут не написано, как его звали.
— Секунду, — сказал Дубов, и полез в первый ящик стола.
— Кристофер Малк.
— Не Тёрнер.
— Нет.
— Понятно. Значит, он вряд ли что-то знал.
— Если здесь кто-то что-то и знал, то это был он. Надо только найти.
Дубов открыл дневник Малка и стал сам в нём разбираться.
— Вот. Похоже оно, — сказал он через минуту, — «Я пишу это только потому, что это может быть моей последней заметкой. В любом случае, если я умру, об этом должны узнать и преобразовать его. Произошедшее бросает тень на всю медицинскую службу. Но я ничего не могу с этим поделать. Тёрнер обещал разрушить мою семью, если я выдам его. Мне лично пришлось проводить вскрытие Эмми Вандер и писать полнейшую чушь о том, почему она умерла. Конечно, Тёрнер всё подстроил так, что это не выглядит, как врачебная ошибка, но кто привёл к такому? Это он сначала отравил её, а потом пытался вылечить. Ему нет прощения, но я боюсь. Ко мне несколько раз приходил Клайд. Он давит на меня. Он опасается за дочь, и это не напрасно. Мелани была лучшей подругой Эмми, и возможно та ей что-то рассказывала, но я не могу. Я не могу. Я ищу способ прижать Тёрнера, но у меня не получается. Но пока я ничего не могу найти. Сейчас единственное, что я могу, это слегка ограничить его деятельность. Это всё моя связь с его троюродной сестрой из пищеблока. Он всё знает об этом, и если что-то пойдёт не так, он обещал рассказать моей жене. Я обязан его покрывать», — Дубов недовольно покачал головой, — вот так вот работала у них медицинская служба, — он брезгливо поморщился, — и клятва Гиппократа здесь совсем не при чём. В космосе бы уже давно пора ввести другой ритуал посвящения в медики.
