Михаил Ахманов - Вторжение
Он вздохнул, пристроил кафф на виске и стал натягивать скафандр.
— Все же я пойду. Я не могу её бросить. Корабль мне поможет.
— В том, что уже случилось, он не в силах помочь, — сказала Йо, отвернувшись. Её плечи поникли, а голос вдруг стал таким же, как раньше, почти лишённым эмоциональной окраски. «Кончается туахха?..» — подумал Литвин и спросил:
— А что, собственно, случилось? Ты о чём?
— Айве… Он не для того её забрал, чтобы она дремала в т’хами. Она… — Йо подняла голову и посмотрела ему в лицо: — Она не бесплодна, как я, она — кса. И, как все другие кса, уже несёт зародыш жизни. Айве говорил, что скрещивание было удачным, и плод развивается с той же скоростью, что у наших самок. Очень быстро. Этот гибрид станет первым в новой породе частично разумных, и если…
Литвин стиснул кулаки. Стаи ледяных мурашек путешествовали по его спине.
— Ты хочешь сказать, что её оплодотворили? Искусственно? — выдавил он.
— Да. Один из экспериментов Айве с землянами. В полости для самок действует особое излучение, чтобы зародыши быстрее развивались. Поле биологической стимуляции… Сейчас оно сильнее, и поколение тхо родится через тридцать-сорок циклов, ко времени захвата вашей системы. Работники, олки, пилоты… самки, чтобы продлить наш род… наверняка несколько полностью разумных… Затем будут продолжены опыты с вашими женщинами. Айве считает, что удастся вывести гибридную расу.
— Как выводят скот… — сквозь зубы пробормотал Литвин, тут же воззвав к квазиразуму: — «Корабль! Она не ошибается? Все это так?»
«Так, — раздался беззвучный ответ. Затем, уловив его очередную мысль, Корабль добавил: — Прервать беременность уже невозможно. Скорее всего, земная кса погибнет».
«Но если забрать её из т’хами, она не умрёт?»
«Нет, но процесс вынашивания потомства вернётся в естественное русло и замедлится. Вместо двух недель — три месяца».
— Жди меня здесь, — сказал Литвин Йо, поднялся и вышел из модуля в коридор. Он встал около мембраны, сжимая ладонями виски; в голове гудело, кафф впивался в череп, будто раскалённое сверло. В нём бушевала ненависть, но не к пришельцам вообще, не к чужеродной расе, что вторглась в звёздную обитель человечества. Мог ли он ненавидеть Йо? Мог ли представить, что олки, бездумные рабы, достойны ненависти? Бино фаата, как и люди, были не аморфным скопищем злодеев, а обществом вполне цивилизованным, где одни решали, а другие подчинялись. Решающие правили силой, а там, где её не хватало, прибегали к обману — так, Айве, толковавший о доверии, был несомненным лжецом. Если кого ненавидеть, так этого вивисектора — но только ли его? Айве экспериментировал над Рихардом и Эби, не интересуясь, нравится им это или нет, но точно так поступали земные владыки, сжигавшие инакомыслящих в печах, травившие их газом, уничтожавшие народы, страны, города. Эта вакханалия длилась не первый век и даже не первое тысячелетие, и он, Павел Литвин, по долгу службы был к ней причастен. У каждой из рас, у людей и фаата, были свои привычки, свои особенности, но в одном они, вероятно, сходились: те и другие в грош не ставили жизнь и желания ближнего.
Литвин медленно двинулся по коридору к транспортной нише, потом снова остановился. Разговоры с Йо и мысли о произошедшем с Эби отвлекли его от главного — от того, что творилось сейчас в холодной пустоте, под светом звёзд и далёкого Солнца. Он замер, всматриваясь в бесконечный ряд мембран, тянувшийся вдоль палубы, и ощущая, как крепнет ментальная связь с Кораблём.
«Ситуация снаружи?»
«Без изменений».
Перемен и в самом деле не было: девять земных крейсеров окружали Корабль, ещё два и адмиральский фрегат висели перед ним, будто воины, заступившие путь противнику. Схема «кольцо», красная тревога, полная готовность к бою… В течение последних суток Литвин рассматривал флотилию глазами Корабля в десятый раз, пытаясь опознать соратников по силуэтам, количеству башен, антенн дальней связи и шлюзов для сброса УИ. Фрегат, разумеется, «Суздаль», а при нём «Викинг» и «Волга», близнецы из эскадры «Памира»; ещё два тяжёлых рейдера класса «Барракуды», и один из них точно «Памир» — на его серебристом корпусе изображение горной вершины в облаках. Третий рейдер поновее и покрупнее — «Сахалин», не иначе, а с ним эскадра в четыре боевые единицы: «Сидней», «Фудзи», «Тибурон», «Нева». Ему казалось, что он узнает другие крейсера, принадлежавшие Третьему флоту, и в памяти тотчас всплывали знакомые лица тех, с кем служил или учился, встречался на Лунной базе, на Марсе, Земле и в Поясе Астероидов. Много, много достойных людей! Знали бы, где Павел Литвин, сильно бы удивились…
Его взгляд сфокусировался на тяжёлом крейсере, который он пока не смог узнать. Ближе, ещё ближе, велел он Кораблю. Тот послушно сдвинул изображение; теперь тускло поблёскивающий борт рейдера бугрился выступами башен и люков, в гладком зеркале брони отражались звезды и ослепительным пятном горело Солнце. Похож на «Памир» и «Барракуду», мелькнуло в голове у Литвина, и тут он заметил рисунок на носовой обшивке. Белая роза… Значит, «Ланкастер» [35]. Крейсер нёс символ древней войны, отгремевшей больше шести столетий тому назад.
«Как движутся переговоры?» — мысленно спросил Литвин, шагнув к транспортной нише.
«Безрезультатны», — откликнулся Корабль.
Другого ожидать не стоило. Если здесь появился Третий флот, то не за тем, чтобы сопровождать чужих в качестве почётного эскорта. Лейтенанту, даже коммандеру, в мысли полководца не проникнуть, но Литвин не сомневался в полученных Тимохиным инструкциях, как и в том, что адмирал их выполнит. Возможно, успешнее, чем Би Джей Кессиди, капитан «Жаворонка», но не исключалось, что с тем же результатом.
Вздохнув, Литвин ступил в капсулу. Видение застывших в пространстве крейсеров исчезло, схема транспортных линий вспыхнула перед ним, накладываясь на уже привычное изображение нервной сети Корабля. Одну картину он видел собственными глазами, другая, от видеодатчиков, формировалась прямо в зрительном центре мозга — две сети, сплетённые гигантским квазиразумным пауком. Было в них нечто любопытное, нечто такое, как мнилось Литвину, что полагалось заметить и, может быть, использовать, но разум его уже переключился на другое. Вглядевшись в схему, он велел:
«Сюда, к этому залу т’хами. Охрана там есть?»
«Все ярусы под наблюдением», — проинформировал Корабль, показывая длинные коридоры с прозрачными стенами, фигурки замерших в каталепсии существ и стражей, почти таких же неподвижных, как спящие фаата. Они стояли группами по трое-четверо, с бесстрастными лицами, с оружием в руках; игра теней и света делала ещё рельефнее их мощную мускулатуру.
— К чёрту этих недоумков! Убери их, — буркнул Литвин, и перед ним опять возникли две наложенные друг на друга паутины. Капсула покачнулась и заскользила в тёмном тоннеле, среди антрацитовых стен. Он уселся на пол, опустил забрало шлема, проверил патроны с дыхательной смесью. Планы насчёт Макнил были пока что смутными: то ли, как в первый раз, проделать дыру в переборке и напустить в коридоры сонного газа, то ли устроить иную диверсию и утащить добычу под шумок. Говоря по совести, Литвин ещё не знал, предпримет он фронтальную атаку или пустится в обход, и больше полагался на свою удачливость. Он должен вытащить Эби, должен! И сделать это раньше, чем Третий флот атакует пришельцев. Как бы ни шло сражение, им безопаснее находиться в автономном модуле. Возможно, удастся покинуть Корабль… Наверняка бы удалось, если бы он смог управиться с этим проклятым модулем!
Литвин уставился на транспортную схему: огонёк его капсулы полз вдоль линии, изображавшей тоннель, и рядом мерцало что-то ещё, какая-то артерия Корабля, тянувшаяся в том же направлении, прямо к ярусу т’хами. Дальше она ветвилась, распадаясь на пучок других артерий, более мелких, а в точке ветвления темнело пятно, похожее на кляксу. Внезапно он сообразил, что видит все это не с помощью глаз, а ощущает ментально, как прочие нити и центры нервной системы Корабля. Похоже, многие из них располагались около транспортных магистралей и гравитационных шахт, и, вероятно, там были какие-то ходы, тайная сеть коридоров, что позволяло скрытно подобраться к любому месту Корабля. Едва осознав это, Литвин вскочил на ноги и выкрикнул:
— Стой!
Капсула остановилась. Сейчас она висела примерно на полпути между ангаром боевых модулей и точкой конечного назначения — залом, где спали кса.
Он вытянул левую руку и стиснул пальцы в кулак. Из маленького диска, закреплённого на перчатке, с тихим шелестом скользнула режущая нить. Литвин ощупал прозрачный колпак, накрывавший кабину, — его материал слегка прогибался под пальцами и был, очевидно, не прочнее переборок в залах т’хами. Затем левая рука описала круг, и лёгким движением он сбросил вырезанный кусок наружу. Теперь перед ним была стена тоннеля — угольно-чёрная, слегка поблёскивающая в слабом свете, струившемся из капсулы. Удастся ли справиться с ней?
