Михаил Шуваев - Звездный Гольфстрим
— А действительно! — вслух удивился Вовка и толкнул в бок только что подошедшего Дефо. — Мы ведь на Садалсууде долбанулись тоже позавчера, а сколько всего уже произошло… Дела-а-а…
— Так, все-все-все! — поднял руки Ричард, увидев приближающихся к ним остальных членов группы. — По информации Кью, до прилета «Пеликана» осталось шесть-семь часов. Поэтому есть предложение — хорошенько подкрепиться и отдохнуть, нам предстоит сложный день. Андроиды…
— Мы не нуждаемся во сне, поэтому и подежурим, — закончил за него подошедший Виби.
Через сорок минут ученые и астронавты угомонились и разбрелись по крошечным каютам, в которых места и было только для койки и небольшого откидного столика. На переборке имелся терминал главного вычислителя станции в виде средних размеров трехмерного тактильного монитора.
Вовка вытянулся на узком жестком лежаке шириной чуть более полуметра и закрыл глаза. Почти сразу стал накатывать сон…
Свет в окне, как воск истает,
Вдруг померкнут небеса,
Ночь немым дозором встанет,
Растворятся голоса…
Ватой уши нам заложит,
В комнате исчезнет цвет,
Тьма итоги дня ничтожит,
Но проявится рассвет.
Сонная шершавость нёба,
Легкое дрожанье век,
И — пожар через полнеба,
Просыпайся, человек…
Вдруг всплыли в голове когда-то давным-давно прочитанные строки. Повеяло чем-то неуловимо знакомым, почти забытым, но оставшимся в смутных, полустертых детских воспоминаниях, где-то совсем на задворках памяти.
Сон все накатывал и накатывал, и не было сил, да и не хотелось с ним бороться. Вовка в какой-то момент понял, что он уже почти заснул, но микроскопическая частичка его сознания продолжала бодрствовать, хотя, скорее, условно. Он ощутил потерю веса тела, по которому прошла легкая волна истомной дремотной судороги и, сбросив тяжелые оковы, воспарил над собой, простертым на узкой, куцей койке каюты. Но теперь его естество не было заключено в ограниченные рамки физического и искало духовный, астральный выход.
Глаза закрылись, зрачки закатились вверх, и сущность по имени Вовка растворилась в сверкающей дымке, устремившись в неведомые дали и пределы Вселенной…
Пришел сон и вместе с ним…
Глава 22
ВСТРЕЧА
Вовка, развалившись, сидел в небольшом уютном кафе, миниатюрный круглый столик которого стоял на улице внутри небольшого участка, отгороженного от прохожих кадками с густыми темно-зелеными кустами, среди листьев которых виднелись красные капельки мелких, но сочных ягод. Над столиками, на высоте трех с лишним метров, темнело поляризованное стекло, защищающее немногочисленных посетителей от лучей белого солнца, ослепительно пылавшего в небесной голубизне зенита. Вовка протянул руку и взял большой стакан с пузырящимся напитком и целой горой льда. «Кампари-тоник», — определил он с первого же глотка и поставил стакан с воткнутым диском лимона и соломкой на место. От нечего делать он стал присматриваться к посетителям, но не нашел в них ровным счетом ничего примечательного — люди как люди. В майках, шортах и панамах. Разговаривающие и молчащие, веселые и не очень.
Тогда он переключился на улицу, где располагалось кафе. Судя по всему, город был южным — тут и там виднелись пальмы и кипарисы, а старые дома по обеим сторонам улицы постройки двадцатого, а то и девятнадцатого веков были выкрашены в белый цвет. На окнах металлическими петлями крепились теперь уже совсем забытые деревянные жалюзи, а над центральной входной дверью нависал козырек с витиеватыми железными коваными узорами. К двери, как правило, вела невысокая лестница в три-пять ступеней, по обе стороны от которой стояли пузатые напольные вазы с цветами. На верхних этажах, там, где были балконы, над окнами можно было увидеть выдвижные матерчатые полосатые солнцезащитные тенты-шторки. С общим старинным видом домов диссонировали вмурованные в стены у входа современные тактильные многофункциональные экраны домофонов.
В конце улицы между домами виднелось море с легкой белесой дымкой над горизонтом — признак очень жаркой погоды. По воздуху не торопясь, лениво проплывали прогулочные открытые флаеры. Повсюду ощущалась атмосфера отдыха и праздности.
«Сант-Эгюль», — вдруг всплыло в памяти, и Вовка мгновенно выпрямился на стуле.
Сант-Эгюль — небольшой курортный городишко на средиземноморском побережье Франции, в котором Вовка побывал несколько лет назад во время студенческих каникул. Приехал он сюда со своей однокурсницей Валей, и они прекрасно провели вместе две недели. Купались, занимались подводной охотой, плавали на подводной лодке, летали на дельтапланах, гоняли на водных лыжах и байкфлаерах, обгорали на пляжах, танцевали на дискотеках и кутили в ресторанах. Потом, правда, уже по приезде в Новосибирск, у них с Валькой все разладилось и разъехалось по швам, но как-то безболезненно и легко. Они с ней даже и не поругались ни разу. Поэтому о своей поездке в Сант-Эгюль он до сих пор вспоминал с удовольствием. А Валька вскорости выскочила замуж за их однокурсника и сейчас работала вместе с мужем на космическом челноке, обслуживающем линию Луна (Тихо) — Альтаир. И с ней и с ее супругом Вовка сохранил нормальные отношения, они даже перезванивались иногда по МИППСу.
Вовка посмотрел в ту сторону, где громоздились невысокие прибрежные скалы, с которых ныряли в прозрачную воду отчаянные мальчишки. С такого расстояния их фигурки казались совсем крошечными. Вовка протянул руку за коктейлем, обернулся и замер: у его столика стоял загорелый высокий крепкий мужчина с длинными прямыми светлыми волосами, в белых шортах, цветастой майке и сандалиях на босу ногу. Солнечные очки были сдвинуты на лоб, и на Вовку смотрели глубоко посаженные серые глаза незнакомца.
— Я сяду? — полувопрос-полуутверждение прозвучал тихо и невыразительно. Но весомо.
— П-прошу… — чуть привстал Вовка. — Присаживайтесь…
Незнакомец каким-то неуловимым движением отодвинул стул и в тот же миг оказался на нем сидящим, без всяких переходов. Раз-два! Кампари-тоник в желудке Вовки шевельнулся и тихо протестно булькнул. Крепыш продолжал смотреть на Прыгунова своими серыми пронзительными и одновременно равнодушными глазами, и от этого взгляда у Вовки мурашки по спине пробежали.
«Что за черт, кто это?»
— Вам… что-нибудь заказать? — не нашел ничего лучшего Вовка.
— Нет. — Незнакомец взял небольшой бокал, появившийся прямо перед ним в воздухе из ниоткуда, и сделал несколько глотков.
Кампари в желудке Вовки опять недобро шебуршнулось, но он решил клин клином вышибить и тоже решительно сделал пару глотков, временно придавив начинающийся утробный бунт.
Крепыш выпустил из руки стакан, и тот, мигнув, исчез. Но именно это заставило всколыхнуться мысль о том, что все это просто сон. Вот сейчас он откроет глаза…
— Владимир Иванович, это не вполне сон, как вы, наверное, подумали, — прозвучал бесстрастный голос незнакомца. — Это ментальный телепатический контакт, а обстановку я выбрал специально в вашем подсознании, где сохранились хорошие, положительные воспоминания о пребывании на Лазурном берегу.
— Да кто вы? Что вам от меня нужно?
— Владимир Иванович, кто я, вам знать совершенно необязательно, поверьте мне, — незнакомец снова взял в руку появившийся в воздухе бокал и сделал глоток. И опять стакан, мигнув, исчез.
Эта манипуляция и во второй раз произвела впечатление на Вовку. Ощущение полного бессилия и непонимания начинало злить Прыгунова. Он набрал в легкие побольше воздуха и…
— Не надо пока ничего говорить, Владимир Иванович, не надо. Лучше послушайте, что я вам скажу, — с нажимом произнес крепыш. — Я являюсь… э-э-э… ну, скажем, представителем цивилизации, которая хотела бы вернуть себе кое-что, что вам не принадлежит, а для нас представляет не только научную, но и, если хотите, культурно-историческую, я бы даже сказал, этическую, ценность.
У Вовки ёкнуло сердце: он, кажется, понял, что нужно незнакомцу.
— Правильно, Владимир Иванович, вижу, что вы догадались. Значит, я не ошибся, выбрав именно вас для разговора, — в очередной раз проделав фокус со стаканом, произнес крепыш. — Отдаете нам палеокосмонавта и забываете про все невзгоды. Больше обо мне вы не услышите. Обещаю. Ну, по рукам?
Вовка лихорадочно размышлял: «А почему он просит, а не возьмет сам? Что ему или им мешает? Похоже, и у них не все так уж просто и однозначно. Не могут они вот так спокойно, не напрягаясь, получить Объект. Руки коротки!»
Как только он это осознал, пришло спокойствие и решимость:
— Так вот, господин…
— Ну, пусть будет Фёдор Михайлович.
— …господин Фёдор… Что, лавры Достоевского покоя не дают? — вскинул брови Вовка.
