Тони Дэниел - Суперсвет
Примерно через час черная соседка Ли немного успокоилась и разговорилась.
Звали ее Гертель и была она из Гетенхайма, якоря в далекой глуши Диафании. Хотя в голове у обеих женщин и стоял грист-переводчик «Брока», в речи Гертель встречалось так много незнакомых идиоматических выражений, что Ли временами совсем ее не понимала. Тем не менее она поняла главное: спутница — коммивояжер-фармацевт, а задержали ее на контрольном пункте Барий, где она торговала неким снадобьем под названием «Дендрофитис», обладающим якобы способностью связывать центры удовольствия любовников, так что те достигали сексуальной разрядки одновременно. Впрочем, судя по туманным комментариям Гертель, сама она чудодейственному товару не доверяла.
Вторая женщина говорила чисто, без малейшего акцента, но словоохотливостью не отличалась. Она лишь сообщила, что ее зовут Хилл и что работает она в бригаде, занимающейся внешним ремонтом Мета. Регуляторы задержали ее, не поверив, что она освобождена от службы в армии и имеет соответствующий статус. Лишь после тщательной проверки ей позволили продолжить путь к следующему месту работы, неподалеку от родной болсы Ли.
— Снова нападение крыс. Изгрызли соединительную шину.
— Крысы? — удивилась Ли. — А кто они?
— И кто, и что, — ответила Хилл. — В большинстве своем не люди. Преступники. Партизаны. Те, что против Амеса и Департамента. Им только дай подраться.
— Партизаны? Что вы имеете в виду? — Ли впервые услышала о таких вещах. Странно, что об этом ничего не говорится в мерси-новостях. — Это… повстанцы?
— Они самые. Уголовники. Бандиты. Наполовину животные. Как они ухитрились получить контроль над аспектными телами, никто не знает. Дерутся как черти. Для нас это сущий ад. — Хилл нервно потерла нос, и Ли заметила, что ноздрей у нее нет — только косметические углубления. — На вид — самые обычные крысы да хорьки. И ведут себя соответственно. Впрочем, встречаются и другие грызуны. Еноты, например. Их ведь почти никто и не видел. Появляются только, чтобы попугать. Я, правда, нескольких видела, и скажу вам так: удовольствие небольшое. Это не люди.
Хилл зябко повела плечами и замолчала, а потом, словно желая подчеркнуть сказанное, закрыла глаза, на которые сверху опустились толстые складки кожи.
Наконец стример прибыл на Венеру-окружную. Дальше пути трех женщин расходились, и они попрощались. Ли продолжила путь по орбите Венеры и уже через час попала в Вас, где обнаружила, что здесь, в отличие от Дедо, переполненные стримеры — обычное дело. В вагоне с ней оказалось еще пятнадцать человек, приклеившихся ко всем поверхностям, как бумажки к доске объявлений. О том, чтобы переместиться, не могло быть и речи. Так они и путешествовали в состоянии полного обездвижения, пришлепнутые к стенам, как шарики-плевки. Удивительно, но когда случилось экстренное торможение, никто даже не упал.
— Остановка вне расписания, — доложил грист в голове у Ли. — Вызвана прорывом кабеля неизвестного происхождения.
Прорыв? Прорыв куда? В открытый космос?
— Не определено. Инициируются процедуры экстренной эвакуации.
На этот раз за распахнувшимися дверями их ждали отнюдь не регулировщики. Нет, вместо них на платформе стояли вооруженные… твари. Выглядели эти твари точно так, как их описывала Хилл. Животные. Человекоподобные животные. Как будто чудовища из мультика. Мультика, ставшего вдруг реальностью.
Партизаны.
Хилл была права. Партизаны сильно смахивали на грызунов. Точнее, на крыс.
Вооруженных крыс.
Глава шестнадцатая
Не все потеряно. Пока не свистнул последний свисток, потеряно не все. Не сдавайся. Иди к цели. Будь точен и расчетлив, но никогда не упускай из виду цель. Никогда не упускай из виду цель, а для смерти любой день хорош!
Еще три приступа на ворота красных, и все отбиты. Тело ныло, похоже, на нем не осталось живого места после бесконечных столкновений с защитниками и ударов о стены арены.
Ну что, тебе это надо или нет? А?
Невероятно. Компьютерная программа ухитрилась сохранить неукротимый дух и неисчерпаемую энергию реального Бастумо. Хотя знаменитый игрок давно умер, в программе было что-то такое, что цепляло душу и пробуждало дремлющие способности каждого, кто вступал м ней в контакт. Обри почувствовала себя флагом, секунду назад бессильно обвисшим, а сейчас трепещущим на ветру.
— Да, черт возьми, надо.
Тогда я не проиграю! Я не могу проиграть! Бери мяч. Осмотрись. Прикинь варианты. Попробуй отыскать слабое место. По диагонали к воротам. Вот бы еще затылком видеть. А это кто?
— Хармон, — ответила Обри, вспомнив название программы, которой пользовался Логан-36.
Не может быть. Хармон играет за «Гарс».
— Сегодня он с нами, — сказала себе Обри и, ощутив прилив вдохновения, добавила: — Это же Кубок Солнца. Сегодня финал.
Кубок Солнца! А почему мне никто этого раньше не сказал? И Хармон с нами? Ну, тогда пора браться за дело. Хармон знает, когда отдать, чтобы я не вылез в офсайд. Ну… давай!
Обри отскочила от стены и врубила ручные жиклеры. Взгляд через плечо.
Логан-36 — он же Хармон — заметил ее рывок и сделал передачу на выход.
Мяч летел к ней по высокой и длинной дуге.
Ее рука лежала на Руке Тода. Пелликула к пелликуле. Вокруг себя она ощущала грист стены, обволакивающий, шевелящийся, пытающийся проникнуть в ее пелликулу, проанализировать и понять, что такое он поймал.
Определить, что же попало в его ловушку.
Но как же она так сглупила? Как могла так легко шагнуть в западню? Единственным, что спасало ее сейчас, была способность руки блокировать всякие коммуникации. По крайней мере Обри надеялась на это. Кто знает, что там на самом деле происходит. Может быть, тревожные сигналы звучат уже по всей солнечной системе. Охрана лагеря определенно поняла, что что-то не так, когда потеряла связь с участком стены. Может быть, выяснив, что с гристом какие-то проблемы, они вышлют сюда ремонтную бригаду.
Нужно выбираться. Но как?
Обри попыталась размять мышцы, но стена облепила ее плотно, не оставив ни малейшего зазора.
Как муха в янтаре.
Мяч летел к ней. Хармон сделал все как надо, рассчитав и скорость, и высоту, и траекторию. Только не потеряй его.
Обри согнула и отвела назад руки, приняв «позу лебедя», исходное положение для нападающего, активировала жиклеры на полную и, вытянув шею, устремилась вперед.
Мяч летел быстро, но она была еще быстрее и успела принять его сходу на грудь — фирменный прием Бастумо, — после чего рванула к воротам.
Веди, не упускай.
Наперерез, вытянув длинные руки, бросился защитник.
Не выпуская из поля зрения мяч, Обри опустила плечо. Пальцы защитника схватили пустоту, а инерция рывка унесла дальше и швырнула на стену. От одного избавилась.
Теперь только я и голкипер. Знакомая физиономия.
— Это же Веллингтон, — крикнула Обри. — Кубок Солнца 2827!
Веллингтон! Парень не дал мне забить победный гол в ворота Дедо. Кличка — Ледяная Машина.
— Он самый, — подтвердила Обри. Ближе. Еще ближе. Лицо вратаря застыло в гримасе решимости. Секьюрити, игроки «Рейджерс», были настроены соответственно уровню сознания своих алгоритмом. Этот был почти человеком. То есть непредсказуемым. Математически игра выстроена четко, и вратарь, обладая способностями Веллингтона, но не будучи полностью человеком, не допустит эмоциональной ошибки. Он сделает все как надо. Идеально. Без страха и сожаления.
Без вдохновения.
Обри почувствовала, как оверлей шарит в ее голове, отыскивая что-то… какую-то информацию. Она не стала сопротивляться. Наоборот, убрала посторонние мысли, расчистила поле. Пусть найдет то, что ему надо.
Вдохновение. Озарение.
Обри послала мяч к воротам. Веллингтон, похоже, именно этого и ждал и тут же выдвинулся вперед.
Решение принято. Он пошел на перехват.
Длинные руки потянулись к мячу, готовясь остановить его, поймать и…
Старик Комета. Победитель чемпионата тридцать четвертого года.
Обри знала — пора отойти в сторону. Довериться закачанным в нее новым инстинктам. Пусть оверлей сделает все сам. Она сделала задний кувырок, развернулась через плечо…
Слегка разогнуть колено. Нужно лишь совсем немного потянуться…
Обри застыла в воздухе и приняла мяч на левый подъем.
И вложила в удар всю силу.
Мяч просвистел над правым плечом Веллингтона. Голкипер пролетел мимо нее и еще дальше. При такой начальной скорости он вполне мог долететь до противоположной стены арены.
Ну, что у нас.
Мяч летел в ту единственную часть ворот, что оставалась неподвижной.
