Вебер Дэвид - Космическая станция "Василиск"
Консул стиснул зубы. Малоприятное занятие — цепляться за соломинку. Однако альтернатива соломинке отсутствовала, и выбирать не приходилось. Если он доложит наверх и операцию свернут, то вместе с ней свернется и его карьера. Каннинга утащат домой и, в качестве примера для других кретинов, заживо похоронят в одном из жилых комплексов для черни, посадив на базовое жизненное пособие вместе со всеми остальными долистскими подонками. А ведь консул вышел из аристократической семьи Законодателей. Все друзья, все прочие бесполезные трутни, получающие вместе с ним БЖП, — все они узнают о его позоре. Они станут смеяться над ним, а этого он вынести не мог.
Не мог.
Однако какой у него выбор? Разве что?..
Каннинг заставил челюсти разомкнуться и расправил плечи. Если он предупредит Разведку, операцию отменят, и ему конец. Если он не предупредит их и операция начнется по расписанию, но провалится, ему все равно конец. За то, что не предупредил. Но если операция удастся, он может выжить. Прочие Законодатели немало должны его семье. Они это проглотят, может, даже поаплодируют его железным нервам и решительности в доведении дела до успешного конца, несмотря на препятствия…
Один шанс из трех, но шансы в тридцать три процента бесконечно больше нуля… и это единственная возможность выжить.
— Ладно, полковник, — произнес консул холодно. — Вот что вам следует предпринять. Сначала свяжитесь со своими людьми в АЗА. Если Харрингтон еще не нашла отводок в коллекторе Мацуко самостоятельно, помогите ей любым возможным способом. Далее. Установите наблюдение за их военными силами. Я должен быть в курсе и боевых приготовлений в анклавах, и размещения на планете морпехов коммандера Харрингтон. Затем вы уберетесь на главную площадку. Меня не волнует, как вы это сделаете, но вы придержите Шамана еще на три недели. Три недели, полковник! Если Юнг к тому времени не объявится, мы запустим операцию без него. Ясно?
Вестерфельдт склонил голову, и Каннинг почти услышал, как в голове у полковника зашевелились мысли, выстраиваясь в логическую схему, пройденную консулом минуту назад. Офицер медленно наклонил голову: до него дошло. Выживет Каннинг — выживет и он. Каннинг падет — и его сожрут за компанию с руководителем операции.
— Да, сэр, — бесстрастно произнес полковник. — Я понял. Я все понял, мистер консул.
Он еще раз коротко кивнул и исчез за дверью кабинета.
* * *— Ваш билет, сэр. — Силезский торговый агент с улыбкой протянул маленькую электронную карту. Пассажирских мест на грузовых кораблях его линии было немного, но пассажиры с Медузы встречались еще реже.
— Благодарю вас, — вежливо произнес мужчина, ни капли не похожий на Денвера Саммерваля и имеющий документы вовсе не на его имя. Он опустил карточку в карман и, учтиво кивнув, покинул офис.
Оказавшись на улице, человек около минуты разглядывал консульство Народной Республики Хевен, расположенное через улицу от агентства. Он улыбался.
Детали начали складываться воедино, когда один из его лазутчиков примчался с докладом в лабораторию. Он видел «босса» вылетающим из хевенитского анклава и направляющимся к диким землям. Все тут же встало на свои места. Истинные наниматели просто собирались для своей надобности подставить и его, и весь персонал базы.
Поначалу Саммерваль возжаждал хевенитской крови, но рассудительность возобладала. В конце концов, он сам теперь чист и свободен главным образом потому, что ненароком подставил пилота аэрокара. Более того, возможно — и даже вероятно, — что затея хевенитского руководства доставит АЗА и Флоту кучу хлопот и неприятностей, не идущих ни в какое сравнение с малоприбыльной нарколабораторией. Если «боссу» удастся в итоге все провернуть, он, пожалуй, заслужит ворчливое прощение Саммерваля. Ну а пролетит — те самые люди, которых бывший морской пехотинец презирал, отымеют его по полной программе.
Он снова улыбнулся и быстро зашагал к ожидающему челноку.
* * *— Простите, лейтенант-коммандер, — произнес Рафаэль Кардонес, — но мы продвигаемся так быстро, как можем. Лаборатории больше не существует, а энергию они принимали ненаправленным энергоуловителем. Мы прорабатываем все варианты, но так как приборами отслеживать нечего, приходится полагаться только на глаза и расчеты. Боюсь, уйдет некоторое время, сэр.
— Понимаю, — Алистер МакКеон похлопал младшего офицера по плечу. — Я знаю, что ты стараешься изо всех сил, Раф. Дай мне знать, как только что-нибудь поймаешь.
— Есть, сэр! — Кардонес отвернулся к своему пульту, а старпом направился к командирскому креслу. Он опустился в него и бросил печальный взгляд на закрытый люк капитанской каюты. Катастрофические последствия налета на нарколабораторию потрясли его до глубины души. На корабле царила атмосфера подавленности. Капитан в первую очередь винила себя. И зря. Она не виновата, и никто на борту «Бесстрашного» не виноват. Тем не менее каждый член экипажа испытывал личную ответственность за случившееся несчастье.
МакКеон, однако, за виной и подавленностью таил еще кое-что. Гнев. Ярость, оскаленная и уродливая, пульсировала в нем и пронизывала его насквозь. Впервые с того момента, как Харрингтон приняла командование, старпом по-настоящему слился воедино со всей командой крейсера, не отгораживаясь более собственным отчаянием и личной обидой, и в его крови медленно закипала потребность ломать и крушить.
Он сложил руки на коленях и поднял голову, лишь когда на пульте связиста прогудел вызов. Вебстер, находившийся на правой стороне пульта, в секции секретных каналов, напрягся и забегал пальцами по клавишам. В мозгу МакКеона зажегся тревожный сигнал. Очень уж неестественно двигались руки лейтенанта.
Старпом выскользнул из командирского кресла и мягкой поступью направился к связисту. Вебстер с побледневшим лицом вставил электронную папку в компьютер, скинул на нее расшифрованное послание, развернулся, собираясь вскочить, и замер, обнаружив перед собой лейтенант-коммандера.
— Что это, Вебстер? — спросил МакКеон.
— Срочное послание, сэр. От лейтенанта Веницелоса с Контроля Василиска. Он говорит…
Лейтенант умолк и протянул папку. Старпом быстро пробежал глазами короткое, скупое послание и сурово посмотрел на Вебстера.
— Никому ни слова, об этом должны знать только я и капитан, — произнес он очень тихо. — Ясно, лейтенант?
— Да, сэр, — так же тихо ответил Вебстер.
— Примите вахту, лейтенант.
Старпом развернулся на каблуках и торопливо зашагал через рубку.
Хонор дочитала сообщение и аккуратно положила папку на стол. Она держалась, как всегда, спокойно, только побледнела, совсем как Вебстер, и когда капитан подняла взгляд на МакКеона, глаза шоколадного цвета выдали истинную глубину ее напряжения. Старпом неловко заерзал.
— Ну вот, — произнесла наконец Харрингтон и посмотрела на часы. — Сообщение добиралось до нас десять часов. Еще через двадцать прибудет курьерский бот с Гауптманом.
— Да, мэм. Он наверняка явился повидать вас лично, — тихо сказал МакКеон.
— Отчего вы так уверены, старпом?
— Мэм, я не вижу иных причин. Появление на королевском судне — сознательное заявление, доказательство его политического влияния. Для проверки торговых представительств можно воспользоваться одним из собственных кораблей. Визит к даме Эстель также отпадает. Гауптман наверняка уже нажал на все политические рычаги, какие у него были дома, и если ему не удалось заставить вмешаться саму графиню Марицу, госпожа комиссар-резидент и подавно не станет с ним сотрудничать. Таким образом, остаетесь только вы, капитан.
Харрингтон неохотно кивнула. В логике МакКеона имелись зияющие дыры, но он был прав. Наверняка прав. А еще от него исходили участие и забота. Забота, подумала она, не о себе. О корабле и, возможно — только возможно — о капитане…
— Ладно, старпом, — сказала Хонор. — Я думаю так же, как вы, — и, если мы ошибаемся, то оба. Вне зависимости от сложившихся обстоятельств, наши обязанности и приоритеты остаются неизменными. Согласны?
— Согласен, мэм, — тихо сказал МакКеон.
— Прекрасно. Тогда… — она невидящим взглядом обвела рубку, пытаясь собраться с мыслями, — тогда я прошу вас сосредоточиться на работе с Рафом и наземной командой Тремэйна. Поймайте мне этот источник энергии для подстанции. А я тем временем переговорю с дамой Эстель и расскажу ей, кто собрался нас навестить.
— Да, мэм.
— Хорошо.
Хонор потерла виски, чувствуя, что ей передалось напряжение Нимица, устроившегося на спинке стула. Главное — сохранять спокойствие и уверенность, подумала она. Добросовестный капитан, озабоченный только своим долгом, — хотя в животе холодно от ужаса, а в мозгах царят хаос и неразбериха. Выбора у нее все равно нет. Ее долг всегда был единственным ее достоянием. Однако впервые в ее карьере оказалось недостаточно взвалить на себя всю ответственность. Недостаточно…
