Время жить (трилогия) (СИ) - Тарнавская Мила
И кто только придумал такие долгие ритуалы?! Кажется, в то время еще не успели изобрести театр…
Людское море неохотно подавалось в стороны, словно густая вязкая каша, и Кэноэ приходилось практически бежать на месте, вздымая жезл. Продвижение через зал происходило мучительно медленно, и он лениво подумал, что в телерепортаже этот кусок, наверно, изрядно сократят или прокрутят на повышенной скорости.
Но, наконец, высокие створки дверей медленно распахнулись, и Кэноэ увидел перед собой широкую площадку, тоже заполненную людьми. Впереди, над ступенями, спускавшимися к парадному входу, торчал, словно большая голенастая птица, съемочный кран с телекамерой.
В полной тишине, сопровождаемый объективами и взглядами сотен людей, Кэноэ сбежал по ступеням, пересек холл и, не оглядываясь, проследовал к длинному открытому колесному экипажу. Согласно протоколу церемонии, новоиспеченный Подручный должен был немедленно и ни на что не отвлекаясь, отбыть для исполнения полученного задания.
Конечно, на самом деле, он никуда не собирался срываться… по крайней мере, так сразу. Экипаж, под приветственные крики зрителей обогнув угол Дворца, остановился возле одного из боковых входов, чтобы Кэноэ мог спокойно выбраться из него и удалиться в свои покои. Что же, свою роль он сыграл, получил свою порцию аплодисментов, теперь можно и отдохнуть.
Через полчаса, приняв душ и переодевшись, Кэноэ был готов признать, что жизнь все-таки не совсем плоха. В конце концов, даже при наличии самой любимой и любящей жены мужчина должен время от времени побыть один. Кээрт сейчас на приеме, который дается в его честь, и, хотя завтра они летят вместе, должна играть на нем роль верной супруги, ожидающей возвращения своего героя. Вернется она, судя по всему, не раньше полуночи.
Взяв с полки книгу, Кэноэ с удовольствием устроился на удобном диване, рядом с которым уже был заранее установлен низкий столик с несколькими бутылками пенистого кробро в специальном холодильном мини-контейнере и большим блюдом соленых орехов, вяленых полосками кальмаров и моллюсков в кисло-сладком соусе. Налив себе запотевший от холода стакан, Кэноэ сделал несколько первых, самых сладостных глотков и забросил в рот пару орешков. Подумав, повторил процедуру, взяв теперь вместо орехов солоноватую упругую полоску. Выходило совсем недурственно.
Однако долго наслаждаться ему не дали.
– Ваше высочество, – в дверь осторожно поскребся камердинер Фруамс. – К вам гость. Прикажете принять?
– Гость? – Кэноэ с удивлением отложил в сторону книгу. – Какой еще гость, я сегодня никого не жду?
– Он из 28-й провинции, – заговорщицким шепотом сообщил Фруамс. – Ждет вас в кабинете.
– Что-то я не помню никаких своих знакомых из 28-й провинции, – Кэноэ с неудовольствием встал, оправляя одежду. – Ну ладно, поглядим, кто это…
Последняя фраза застряла у него в горле. Навстречу ему с гостевого кресла поднялся, весело улыбаясь, ни кто иной, как Суорд – человек, которого Кэноэ меньше всего ожидал встретить у себя в гостях.
– Вы?! – непроизвольно вырвалось у Кэноэ. – Разве вам не опасно приходить сюда?!
– Опасно? Ни в коем случае! – весело улыбнулся Суорд. – Только не здесь, не во Дворце. Тут весьма строгий входной контроль, но если ты его прошел, дальше можешь делать все, что хочешь. Все местные системы слежения не менялись уже, наверное, сотню лет, и при наличии кое-каких технических средств их ничего не стоит обдурить. Ну, а такие средства у меня есть.
– Тогда возражения снимаются, – усмехнулся в свой черед Кэноэ. – Разрешите догадаться, что привело вас сюда в сей неурочный час. Похоже, вы хотите дать мне какие-нибудь дружеские напутствия перед отлетом на Филлину?
– Вы угадали, – Суорд внезапно посерьезнел. – И выслушайте, пожалуйста, первое напутствие. Не воспринимайте вашу миссию как увеселительную поездку. Вокруг Филлины сейчас идет весьма сложная и неприятная возня. Насколько мне известно, где-то в будущем году на нее предполагалось обрушить вторую волну вторжения. Это десятки тысяч наземных и воздушных боевых машин и, самое главное, сотни тысяч солдат, которые должны уничтожить остатки филлинской государственности и провести, как говорится, окончательную зачистку – то есть, истребить филитов на территории, предназначенной для заселения колонистами, или вытеснить их в окраинные районы. И только после снятия военного положения, которое, судя по опыту Кронтэи, может сохраняться не одну дюжину лет, Филлину с остатками ее коренного населения и несколькими миллионами наших поселенцев можно будет признать полноправной колонией.
– Но вместо этого она становится колонией сейчас, – медленно произнес Кэноэ.
– Именно! А это значит, что никакой второй волны не будет. Имперским войскам нечего делать в лояльной и мирной колонии. А если они даже и придут туда, скажем, для подавления бунта, им все равно придется действовать с большой оглядкой и подчиняться местным властям. Какой афронт для честолюбивого фельдмаршала Гдоода, который уже примеряет на себя лавры победителя Филлины и, возможно, уже приглядывается к креслу Председателя Совета Пятнадцати! Он сделает все, лишь бы сорвать вашу миссию. На Филлину срочно отправляются колонисты – как мне кажется, с твердым намерением подставить их под удар и создать тем самым повод для ответного наступления. На Филлину посылаетесь вы, якобы для проведения церемонии принятия планеты под Высокую Руку, но на самом деле очень многие желают, чтобы она не состоялась.
– И чего же мне ждать? – с некоторой растерянностью спросил Кэноэ.
– Я не знаю, как далеко могут пойти Гдоод и его клика. Надеюсь, вас, все-таки, не планируют убивать, хотя я бы не стал полностью сбрасывать эту опасность со счета. Скорее всего, вас постараются максимально задержать в пути, а все это время на Филлине будет идти работа по разжиганию новой войны. Если к моменту вашего прибытия на планете будут полным ходом идти боевые действия, церемонию придется отложить, а там, может быть, и отменить.
– Но разве это не выгодно для вас? – Кэноэ внимательно посмотрел на Суорда. – Ведь если Филлина надолго превратится в горячую точку, это, очевидно, отвлечет Гдоода и Совет Пятнадцати от дел в Метрополии. И если большая часть наших войск окажется втянутой в бои где-то на задворках Империи, это значит, что у армии будет меньше возможностей помешать вашему выступлению.
– Мне неоднократно приходилось слышать, что в политике не может быть места морали, – медленно сказал Суорд. – И что в политике ничто не должно считаться безнравственным, если оно идет на пользу делу. Может быть, я никуда не годный политик, плохой революционер и оторванный от жизни романтик, но есть вещи, через которые я не могу переступить. Мне по-человечески жаль филитов, которым мы и так принесли немало зла, и я не хочу, чтобы их мир снова стал ареной для разрушительной войны. Наши войска не имели опыта подобных операций в масштабах целой планеты уже четыреста лет – со времен Кронтэи – и мне совсем не хочется, чтобы они его снова приобретали. И, наконец, я желаю успеха вашей миссии – и не только как политик, заинтересованный в росте авторитета Императорской власти, но и, смею надеяться, как ваш друг.
– Однако добиться этого будет, похоже, весьма трудно, – невесело заметил Кэноэ.
– Такие вещи и не бывают легкими. Но, как говорится, кто предупрежден, тот вооружен, а вы теперь предупреждены. Кроме того, вам не придется решать вашу задачу в одиночку. Мои люди предоставят вам поддержку и защиту. Вас и вашу жену будут надежно охранять… от различных неожиданностей. И на Филлине, и, особенно, на корабле.
– Но что может случиться с нами на борту Императорской яхты? – нахмурился Кэноэ.
– Не знаю. И это беспокоит меня больше всего. Любую опасность легче встречать лицом к лицу. В вашей свите будет человек, которого вы должны будете немедленно оповестить обо всем, что покажется вам подозрительным. Аналогично, вам следует неукоснительно выполнять все его распоряжения, касающиеся вопросов безопасности.
