Валерий Мильгром - Пояс и шлем
Наши аналитики выдали три главных варианта происходящего. Первый — самый простой. Во втором хронотроне почему-то вышла из строя аварийная система. В этом случае хронотрон вернется в заданное время — 23 сентября. Для моих современников — завтра. И этот вариант, конечно, нас больше всего устроил бы. Но к великому нашему сожалению, есть еще два.
Вариант второй. При попытке задействовать аварийную систему произошел разрыв временного канала. Энергия будет высвобождена. В армии Цезаря произойдет взрыв, мощностью с ядерный. То, что НАША история такого взрыва не зафиксировала, ничего не означает. Если б он действительно произошел, время и история изменились бы очень сильно.
Итак, сегодня мы не можем знать, воплотился в жизнь второй вариант или нет. Только завтра, если не вернется наш второй товарищ, как предусматривает первый вариант, и если не произойдут события, составляющие третий, мы будем знать: второй вариант верен.
А самый страшный для нас вариант развития событий — это третий. Если поврежден генератор темпоральных полей, который наши специалисты до сих пор тоже считали неповреждаемым.
Что же тогда должно произойти? После прибытия наших хронавтов в прошлое управление передалось ячейке «20 мая 49 г. до н. э.». По аварийному сигналу генератор не возбудился. Затем наступил срок возврата, но генератор снова не возбудился. Управление передалось ячейке «23 сентября 2391 г.». Генератор поля неисправен, а значит, хронотрон превратился в ядерную мину с часовым механизмом. 23 сентября в 16 часов — срок возврата — память будет заблокирована, а энергия — высвобождена.
Что могло произойти со шлемом за это время? Был ли он найден археологами? Если нет, то он лежит глубоко в земле где-то в районе Марселя (бывшей Массалии). Искать его бесполезно… Поэтому сейчас идет эвакуация людей из всей Южной Франции…
Если же археологи его нашли, дело обстоит еще хуже… Беда в том, что около ста лет назад была изобретена машина-дубликатор. Она способна создавать копии неорганических объектов с точностью до молекулы.
Многие музейные реликвии с ее помощью были размножены в тысячах экземпляров для музеев расселившегося в наши дни по всей Галактике Человечества… Дублировались и шлемы древнеримских легионеров. А шлем-хронотрон от настоящего отличить сто лет назад было невозможно. Индикаторов темпорального поля просто не существовало.
Учитывая серьезность ситуации, нам — хронавтам — предоставили чрезвычайные полномочия и огромные возможности. Мы пришли к выводу, что найти и проверить все шлемы во всех музеях просто не успеваем. И решили отправиться в прошлое до изобретения дубликатора, чтобы там, в прошлом, подменить каждый из шлемов на его безопасную копию.
Мы запросили Информаторий обо всех археологических находках. Выяснилось, что к XXIII веку нашли 11 отлично сохранившихся боевых шлемов древнеримских легионеров интересующих нас размеров и формы…
Один из шлемов обнаружился в коллекции великого герцога доригианского. И я, вооружившись его безвредной копией, стал готовиться к визиту в XXII век — сюда.
ГЛАВА 19
— Я запросил Информаторий об истории этой коллекции. Оказалось, что есть возможность попасть в день открытия экспозиции.
Я получил все имеющиеся у нас материалы об открытии Тефисы. Выяснилось, что с этой планетой связаны некие особые обстоятельства, о которых по понятным причинам я не могу вам рассказать, и что в этот период она была закрыта для посещения землянами.
Единственным, кто не попадал под это запрещение, был первооткрыватель планеты — некий Рене Кантона.
Я затребовал все сведения о нем, которыми располагала Земля. Их оказалось мало. Но нашлись ментограммы одного из знавших этого человека. Там были его привычки, характер, внешность…
Выбора все равно не было, и я стал Кантоной. Перевоплощаться хронавту не в новинку. Но мешал сильный недостаток времени. Я имел лишь один день на подготовку. Отсюда все «ляпы» и промахи…
План был таким: я прибываю на Тефису вечером сегодня — после открытия экспозиции. Не входя в физический контакт с временем, убеждаюсь, что шлем на месте. Меняю конфигурацию темпорального поля и ухожу по витку на 14 часов назад. То есть оказываюсь ночью в пустом Белом зале, где спокойно меняю шлем.
Предполагалось, что вся операция займет полтора — два часа. Стартовав в 12 часов дня, я собирался вернуться не позднее двух…
Тут-то и сказался недостаток сведений в Информатории. Во-первых, я считал, что раз экспозиция открывается в этот день, значит, она должна быть развернута заранее, хотя бы накануне вечером… Во-вторых, мне и в голову не могло прийти, что Белый зал ночью может служить местом отправления каких-то обрядов…
Я не собирался ни с кем встречаться, а если и принял внешность Кантоны и запасся необходимыми в ваше время для геологических работ на Тефисе документами, то только по привычке многократно страховать каждое свое действие… И эта привычка очень помогла мне здесь… Но я все равно проиграл…
Я прибыл на Тефису в назначенное время, не снимая поля, убедился, что шлем на месте…
— Значит, экспозиция все-таки будет сегодня открыта! — не удержался Эррера.
— Отнюдь не значит. Возможно, я своими действиями уже создал новую линию времени, на которой мы и находимся… Не знаю… Так вот. Изменив конфигурацию поля, я ушел на 14 часов назад в местное прошлое, как и было запланировано… Лучше бы я этого не делал!
Снимая поле в зале, который мне сначала показался пустым, я вдруг увидел человека с арбалетом в руках. Он повернулся искаженным от боли лицом ко мне — все это заняло не более трех секунд — и, внезапно заметив меня, спустил тетиву арбалета! Напряжённость темпорального поля стремительно падала. Инстинктивно ощутив в его движении угрозу, я снова включил генератор поля, чтобы уйти еще на сутки назад. Но поле уже было слишком слабым. Стрела пробила его и, хотя поле смягчило удар, вонзилась мне в грудь… И тут же усилившееся до нормальной напряженности поле обрубило древко стрелы у самого острия… Последнее, что я увидел, уходя в прошлое, — это такую же стрелу в спине упавшего человека… Так я очутился во вчерашней ночи.
Я снял поле — и кровь из раны хлынула на пол. Но мне было не до того. Я убедился в полном несоответствии местных условий моим представлениям о них. Хотя зал был пуст, необходимо было срочно уходить из дворца, чтобы продолжать поиски в новых условиях.
Я телепортировался к вашему кораблю, вытащил острие стрелы и кое-как затянул рану. Она оказалась не слишком серьезной, но очень болезненной. Я выстирал и высушил одежду, а затем на соседнем холме создал голографическое подобие вашего корабля, чтобы как-то объяснить свое появление на планете. После этого я отправился к вам.
Дабы не быть уличенным в незнании чего-либо существенного, происшедшего за последние дни, я сказал, что вот уже три дня не выходил на связь с Землей из-за сердечного приступа. И попался на вопросе об экспозиции… Потом это тестирование ваших костюмов… У нас такие методы лет двести не применяются.
Поймите, не имея никакой информации, я вынужден был все время балансировать на лезвии ножа, чтобы не выдать себя. С каждым из вас я разговаривал только в присутствии третьего лица. Зачем? Но ведь я ничего не знаю об окружающей меня обстановке, о людях, о настоящем Кантоне. Мне приходилось «влазить» в чужие мозги и делать это довольно нелюбезно. При этом я не мог проделывать это с собеседником, ибо каждая процедура сопровождалась головной болью у индуктора, — к счастью, вполне безвредной и кратковременной.
Так, мне пришлось выяснять у мистера Эрреры, кто этот юноша, что так радовался моему появлению на корабле. Это был Антонио…
— Да, я помню, меня словно пронзила боль, — подтвердил Хорхе.
— Я прошу у вас прощения, — виновато сказал Рик. — Но у меня не было иного выхода… Я прошу прощения и у господина Сергеева — он помог мне в нужный момент «узнать» принца Андрэ, и у мистера Морриса…
Можете представить себе, что я почувствовал, узнав в принце человека, который будет стрелять в меня следующей ночью! И который будет убит — я ведь не знал, что он еще проживет какое-то время.
— Я хотел бы уточнить, — вставил Голдин. — Значит, вы так и не видели ни убийцу, ни момента покушения?
— Нет, я появился чуть позже, наверное, через пару секунд.
— И в Белом зале вы не заметили никого, кроме вас двоих?
— Увы. Правда, у меня и не было на это времени. Может быть, он прятался.
— Полагаю, что нет. Он уже ушел. Какая жалость, что я не мог закончить осмотр зала… Сейчас бы я знал, где и что искать… Впрочем, продолжайте пожалуйста, мистер Парсонс.
— Я уже подхожу к концу. Весь день я так или иначе пытался выяснить, где хранятся экспонаты будущего музея — на корабле или уже во дворце. Но ничего не выходило.
