Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Том 19
Свобода заметил, что кричит в полный голос. Он замолчал, сглотнул слюну и постарался объективно оценить ситуацию.
— Извини, — сказал он. — Мне не следовало так орать. Ты же не знала.
— А если знала? — тихо спросила Джудит.
— Что? — резко обернулся Свобода, направившийся было к выходу.
Она собралась с духом и выпалила:
— В жизни есть вещи поважнее дисциплины. Ты хочешь, чтобы нормальные здоровые подростки четыре дня в неделю по шесть часов проводили в школе на материке, встречались со сверстниками, которые там живут, слушали, какие после уроков затеваются игры, экскурсии, вечеринки, — а потом возвращались сюда, где у них нет друзей, нет ничего, кроме твоих лекций и книг?
— Мы ходим в море, — растерялся Ян. — Купаемся, удим рыбу… В гости ходим… У Локаберов сын — ровесник Дэвида, а де Сметы…
— Мы видимся с этими людьми раз в месяц, — прервала его Джудит. — А друзья Джози и Дэви живут на материке.
— Ну да, целый выводок друзей, — буркнул Свобода. — У кого из них осталась Джози?
Джудит замешкалась с ответом.
— Ну?!
— Она не сказала.
Он кивнул, чувствуя, как задеревенели шейные мышцы.
— Я так и думал. Конечно, мы с тобой отстали от жизни. Мы не одобрили бы участие четырнадцатилетней девочки в невинной оргии с марихуаной. Если только там не будет ничего похлеще. — Он опять вышел из себя: — Чтобы такое было в последний раз! На все подобные просьбы в будущем отвечать категорическим отказом! И пусть их светская жизнь катится к чертовой матери!
Джудит прикусила дрожащую губу. Потом, не глядя на него, сказала:
— В прошлом году все было совсем иначе.
— Конечно, иначе! Тогда у нас были свои собственные школы. В дополнительных домашних занятиях никто не нуждался: всему учили на уроках. И об одноклассниках нечего было беспокоиться — дети из приличных семей, хорошо воспитанные, с разумными и честолюбивыми идеалами. Но что же нам делать?
Свобода прикрыл ладонью глаза. Голова раскалывалась. Джудит подошла, прижалась щекой к его груди.
— Успокойся, любимый, — прошептала она. — Вспомни, что говорил Лэрд: «Принимайте неизбежное».
— А ты не забывай, какой смысл он вкладывал в слово «принимайте», — угрюмо отозвался Свобода. — Он учил, что неизбежное нужно принимать так, как мастер дзюдо принимает атаку противника. Мы забываем его учение… Все забываем понемногу с тех пор, как его не стало.
Джудит безмолвно держала мужа в объятиях. Славное прошлое нахлынуло воспоминаниями; Ян, отрешенно глядя сквозь стену, вздохнул:
— Ты даже представить себе не можешь, как это было хорошо. Ты слишком молода, ты примкнула к движению уже после смерти Лэрда. Я сам был тогда мальчишкой, а мой отец высмеивал его учение. Но я слушал, как Лэрд говорил — и по видео, и наяву, — и уже тогда я знал, что он прав. Не то чтобы я в самом деле его понимал. Просто я знал, что есть в мире высокий человек с прекрасным голосом и что он вселяет надежду в сердца людей, чьи родные лежат под обломками разрушенных бомбежкой домов. Позже, когда я начал изучать теорию конституционализма, я всегда старался воскресить в себе испытанные в детстве чувства… А мой отец только и знал, что зубоскалить! — Он прервался. — Прости, дорогая. Я тысячу раз тебе это рассказывал.
— Но Лэрд умер, — вздохнула она.
Не сдержавшись, в новом приступе гнева, он выпалил то, о чем никогда ей не говорил:
— Его убили! Я уверен. И не какой-то случайный бандит из Братства на темной улочке, нет! До меня доходили слухи, намеки: дескать, мой отец беседовал с Лэрдом с глазу на глаз, обеспокоенный его растущим влиянием… Я открыто бросил отцу в лицо обвинение в том, что он убрал Лэрда. Он усмехнулся и не стал ничего отрицать. Тогда я порвал с ним. А теперь он пытается загубить труд всей жизни Лэрда!
Ян вырвался из объятий жены, бросился из кухни через столовую и гостиную, спеша поскорее выйти на воздух. Морской прибой остудит его кипящую душу.
На полу в гостиной сидел, поджав под себя скрещенные ноги, его сын Дэвид, покачивая головой с полуприкрытыми глазами.
Свобода остановился. Сын его не замечал.
— Что ты делаешь? — не выдержал Ян.
Невозмутимое девятилетнее создание, словно пробудившись ото сна, обратило к нему затуманенное лицо:
— Ох… Здравствуйте, сэр.
— Я спросил, что ты делаешь! — отрывисто бросил Свобода.
Дэвид, глядя из-под опущенных ресниц, что придавало ему какой-то плутоватый вид, пробормотал:
— Домашнее задание.
— Какое к дьяволу домашнее задание? И с каких это пор ваш тупоголовый учителишка изволил востребовать твой интеллект?
— Нам велели практиковаться, сэр.
— Не увиливай от ответа! — Свобода навис над мальчуганом, уперев руки в боки и сверля его свирепым взглядом. — Практиковаться в чем?
Судя по выражению лица, Дэвид был на грани бунта, но, поразмыслив, решил покончить дело миром.
— Эле… эле… элементарная настройка, — сказал он. — Просто о-вла-дение техникой. Нужны годы, чтобы… это… обрести реальный опыт.
— Настройка? Опыт? — Свобода почувствовал, что пытается неводом зачерпнуть воды. — Объясни, пожалуйста. Настройка на что?
Дэвид зарделся.
— На Невыразимое Сущее, — запальчиво ответил он.
— Погоди-ка. — Свобода изо всех сил старался держать себя в руках. — Ты ходишь в светскую, мирскую школу. По закону. Вас же не учат там религии, верно? — В это мгновение он почти надеялся, что учат. Ведь если правительство начнет превозносить один из миллионов культов в ущерб другим, неизбежны волнения, которые могут перерасти…
— Да нет же, сэр. Это факт. Мистер Це нам объяснил.
Свобода сел на пол рядом с сыном.
— Какой факт? — спросил он. — Научный?
— Не-а. Ну, не совсем. Ты же сам говорил, что наука не могет дать всех ответов.
— Не может, — машинально поправил Свобода. — Согласен. Утверждать, что может, было бы равносильно утверждению, что открытие структурированных данных представляет собой сумму совокупного человеческого опыта, а это очевидный абсурд.
Он с удовольствием отметил про себя ровность своего тона. Налицо обычное детское заблуждение, и сейчас он развеет его разумными доводами. Вид склоненной курчавой головки вдруг всколыхнул в груди безудержную нежность. Ему захотелось взъерошить темные волосы сына, позвать его с собой в солярий погонять в салочки. Однако…
— Слово «факт», — пояснил он, — означает, как правило, эмпирические данные или же неопровержимо доказанную теорию. «Невыразимое Сущее» — явная метафора. Примерно такая же, как когда ты говоришь: «Ух, налопался, аж из ушей прет». Оборот речи, но не факт. Ты, наверное, хотел сказать, что изучаешь какой-то вопрос из области эстетики: например, что делает картину приятной взору и так далее.
— Ах нет, сэр. — Дэвид энергично помотал головой. — Это истина. Истина, которая выше науки.
— Но тогда ты говоришь о религии!
— Нет, сэр! Мистер Це нам все объяснил. Старшие мальчики в школе уже умеют… это… немного настраиваться. Ну, в общем, эти упражнения, ими не просто пости… постигаешь Сущее. Ты становишься Сущим. То есть не каждый день, конечно, а…
Свобода вскочил. Дэвид не спускал с него глаз. Голос у отца дрожал от сдерживаемого гнева:
— Что за ахинею ты несешь? Что значат слова «сущее» и «настройка»? Какова структура этой идентификации, которая к тому же является идентификацией только каждый второй четверг? Объясни! Твоих знаний элементарной семантики вполне достаточно для объяснения! Ты можешь, по крайней мере, мне показать, где дефиниции теряют силу и верх берет наглядный опыт. Говори же!
Дэвид тоже вскочил: кулачки прижаты к бокам, в глазах набухли слезы.
— Ничего они не значат! И ты тоже ничего не значишь! Мистер Це так сказал! Он сказал: эта игра словами, де-дефи-нициями и логикой — чушь собачья! Он сказал — все это на нижнем, на матерь… матерьяльном уровне. Настройка — она настоящая! Твоя дурацкая наука устарела! Ты меня тянешь назад своей дурацкой логикой и… и… большие мальчики смеются надо мной. Я не хочу учить твою дурацкую семантику! Не хочу. И не буду!
Свобода целую минуту молча смотрел на сына. Потом зашагал обратно на кухню.
— Я уезжаю, — сказал он. — Не жди меня.
Дверь гаража хлопнула со стуком. Через пару минут Джудит услышала, как аэрокар взлетел навстречу буре.
Глава 5
Терон Вулф покачал головой.
— Тс-тс-тс, — проворчал он. — Спокойно, спокойно.
— Только не говори мне, что гнев — признак незрелости, — вяло огрызнулся Ян Свобода. — Анкер никогда не писал ничего подобного. А Лэрд говорил, что бывают такие ситуации, когда нормальный человек не может не злиться.
— Согласен, — сказал Вулф. — Не сомневаюсь, что ты как следует отвел душу, когда прилетел на материк, ворвался в однокомнатную квартирку бедняги Це и задал ему трепку на глазах у жены и детей. Хотя не думаю, чтобы ты чего-то этим добился. Ладно, пойдем отсюда.
