Джек Вэнс - Гончары Ферска
Томм знал, как Ковилл не любит летать, поэтому ничуть не удивился поручению. Без лишних слов он взлетел, поднялся над Пенопланом и направился к Кукманкской гряде.
Гнев остыл. Гончары попали в ловушку собственных традиций, они не ведают, что такое зло. Распоряжение Ковилла теперь казалось Томму опрометчивым, вызванным самодурством, мстительностью и крайней спешкой. А если ми-туун еще живы? Не лучше ли попробовать договориться с гончарами и освободить пленников? Вместо того, чтобы зависнуть над вулканом, он пошел на посадку, приземлился в мрачной деревне и, захватив гамма-ружье, выпрыгнул на унылую каменистую площадь.
В этот раз Томму пришлось ждать не больше минуты. Вождь большими шагами поднимался по холму, полы бурнуса развевались, обнажая сильные ноги, на лице застыла недобрая улыбка.
– Значит, опять будете нагло изображать господ. Ну, хорошо – нам нужна костная известь, твоя подойдет в самый раз. Приготовь свою душу для Великой печи, и следующую жизнь ты обретешь в вечном сиянии совершенной глазури.
Томм испугался, но вместе с тем им овладело какое-то отчаянное безрассудство. Он тронул ружье.
– Я убью кучу гончаров и вас первым, – произнес Томм чужим для собственных ушей голосом. – Я пришел за четверыми ми-туун, которых вы увели из Пеноплана. Набеги нужно прекратить. Вы, кажется, не понимаете, что мы можем вас наказать.
Вождь сложил руки за спиной, слова Томма, по всей видимости, не произвели на него никакого впечатления.
– Вы летаете, как птицы, но птицы мало что могут, только гадить на тех, кто внизу.
Томм вытащил ружье из чехла, прицелился в возвышавшийся в четверти мили от них валун.
– Смотри на эту скалу, – и разрывная пуля превратила гранит в осколки.
Вождь отпрянул назад, брови у него поднялись.
– По правде говоря, ты кусаешься больнее, чем я думал. Но…,– он показал на сомкнувшееся вокруг Томма кольцо гончаров, – мы убьем тебя прежде, чем ты успеешь как следует нашкодить. Мы, гончары, не боимся смерти, ибо смерть есть погружение в вечное созерцание из-под слоя стекла.
– Послушайте, – Томм настаивал. – Я пришел не за тем, чтобы угрожать, я хочу заключить с вами сделку. Мой начальник Ковилл приказал разрушить гору, взорвать пещеры, и я могу это сделать так же легко, как я разрушил скалу. – Гончары глухо заворчали. – Если вы причините мне зло, будьте уверены, вам это с рук не сойдет. Но я уже сказал, что пришел сюда против воли моего начальника и хочу заключить с вами сделку.
– Какую сделку ты можешь нам предложить? – презрительно спросил вождь. – Нас не интересует ничего, кроме нашего ремесла, – он подал знак, и не успел Томм и глазом моргнуть, как его схватили два дюжих гончара и выбили из рук ружье.
– Я могу открыть вам секрет настоящей желтой глазури, – в отчаянии крикнул Томм, – чистой, яркой, сверкающей желтой глазури, которая выдержит жар вашей печи!
– Пустые слова, – ответил вождь.
И с издевкой спросил:
– А что ты хочешь за эту тайну?
– Отпустите четверых ми-туун, которых вы только что похитили из Пенопла-на, и дайте слово впредь никогда не похищать людей.
Вождь внимательно выслушал, немного подумал.
– Как тогда мы будем готовить глазурь? – он говорил терпеливо, как будто объясняя ребенку общеизвестную истину. – Костная известь – одна из самых необходимых составляющих.
– Ковилл вам уже сказал, что мы можем предоставить неограниченное количество извести с любыми свойствами, какими пожелаете. На Земле тысячи лет занимаются гончарным делом, и мы знаем в нем толк.
Вождь вскинул голову.
– Это явная ложь. Смотри, – он пихнул ногой гамма-ружье Томма, – в этой штуке тусклый непрозрачный металл. Люди, владеющие глиной и светящимся стеклом, никогда не будут пользоваться таким материалом.
– Может быть, вы разрешите мне доказать, – предложил Томм. – Если я покажу вам, как делать желтую глазурь, вы заключите со мной сделку?
С минуту вождь испытующе смотрел на Томма. Потом с неохотой проговорил:
– Какой оттенок желтого ты можешь приготовить?
Томм криво улыбнулся.
– Я не гончар и не могу сказать наверняка, но я знаю химическую формулу, которая позволяет получить любой оттенок, от лучистого светло-желтого до ярко-оранжевого.
Вождь махнул рукой.
– Освободите его. Мы заставим его признать свое вранье.
Томм потянулся, расслабил мышцы, побывавшие в цепких руках гончаров. Нагнулся, поднял с земли гамма-ружье и под насмешливым взглядом вождя вложил его в чехол.
– Сделка такая, – сказал Томм, – я показываю вам, как готовить желтую глазурь и ручаюсь, что обеспечу в нужном количестве поставку извести. Вы отдаете мне ми-туун и клянетесь никогда не похищать в Пеноплане живых мужчин и женщин.
– Основное условие – желтая глазурь, – напомнил вождь. – Грязновато-желтую мы можем сами приготовить. Если у тебя получится чистый желтый цвет и он устоит в огне, тогда я согласен. Если нет, мы будем считать тебя обманщиком, и душа твоя поселится навеки в ничтожнейшем из сосудов.
Томм подошел к вертолету, снял прикрепленную к раме атомную бомбу, бросил на землю парашют. Взвалил на плечо длинный цилиндр и сказал:
– Ведите меня в гончарню. Я посмотрю, что можно сделать.
Не говоря ни слова, вождь повел его вниз по склону к длинному сараю, и они вошли в каменный проем в форме арки. Справа стояли ящики с глиной, у стены выстроились в ряд двадцать-тридцать гончарных кругов, посередине высились полки с еще не просохшими изделиями. Слева помещались кадки, еще были полки и столы. Из дверей доносился резкий, скрежещущий звук, очевидно, работала мельница. Вождь повел Томма налево, мимо столов для приготовления глазури, в самый конец сарая. Здесь были полки, уставленные разнообразными черепками, бочонками и мешками, помеченными непонятными Томму значками. В соседнем помещении Томм разглядел ми-туун. С удрученным покорным видом они сидели на скамье; их как будто никто не сторожил. Девушка подняла голову, увидела Томма, раскрыла рот от удивления. Она вскочила и в нерешительности остановилась в дверях, испугавшись сурового лица вождя. Томм сказал:
– Ты свободна, нам немножко повезло. – Потом повернулся к вождю. – Какие у вас есть кислоты?
Вождь показал на ряд керамических бутылей.
– Соляная, уксусная, плавикового шпата, из селитры, серная.
Томм кивнул, положил бомбу на стол, осторожно разобрал ее. Вытащив кусочек урана, он аккуратно разрезал обломок металла перочинным ножом на пять частей, разложил по фарфоровым тиглям и в каждый налил разную кислоту. В тиглях забурлили пузырьки газа.
Вождь наблюдал, скрестив руки на груди.
– Что ты хочешь сделать?
Томм отодвинулся и стал смотреть на кипящие тигли.
– Я хочу получить урановую соль. Дайте мне соду и щелок.
Наконец в одном из тиглей выпал в осадок желтый порошок, Томм схватил тигель и с торжествующим видом стал промывать порошок.
– Теперь несите простую глазурь.
Он налил глазурь в шесть лотков и добавил в них разное количество желтой соли. Сгорбившись от усталости, отошел назад и сделал знак рукой.
– Готово. Теперь испытайте ее.
Вождь отдал приказ, к ним подошел гончар с заваленным черепками подносом. Вождь приблизился к столу, нацарапал номер на первом лотке, окунул черепок в глазурь и пронумеровал его. То же самое он проделал со всеми остальными образцами. Один из гончаров загрузил черепки в небольшой духовой шкаф, прикрыл заслонку и разжег внизу огонь.
– Теперь, – сказал вождь, – в твоем распоряжении двадцать часов, за это время печь принесет тебе жизнь или смерть. Можешь провести его в компании своих друзей. Ты не уйдешь, мы будем хорошо тебя охранять.
Он резко повернулся и быстро пошел к выходу.
Томм направился в соседнюю комнату, где в дверях стояла Су-зен. Она радостно, естественным движением прильнула к нему. Время шло. В печи гудел огонь, кирпичи раскалились докрасна, потом пожелтели, потом раскалились добела, и потом огонь постепенно потух. Теперь черепки остывали, цвет уже установился, и Томм еле сдерживался, чтобы не вытащить кирпичи, служившие заслонкой. Стало темно; он задремал, но то и дело просыпался, Су-зен, прикорнула у него на плече.
Звук тяжелых шагов заставил его подняться и подойти к двери. Вождь отодвигал кирпичи. Томм приблизился и стал пристально смотреть. Внутри ничего не было видно, только белыми боками поблескивали черепки и сверху на них мерцало цветное стекло. Вождь достал из печи первый черепок. Наверху засохло грязное горчичного цвета пятно. Томм судорожно глотнул. Вождь ехидно улыбнулся. Вытащил другой черепок. Кучка коричневых пузырей. Вождь снова улыбнулся и извлек третий образец. Серая клякса. Вождь улыбнулся во весь рот.
– Ну, господин, твои глазури хуже первых попыток наших детей.
Он снова полез в печь. Ослепительный солнечный луч, казалось, озарил комнату. У вождя перехватило дыхание, гончары подались вперед, а Томм оперся о стену, чтобы не упасть.
