Джек Вэнс - Гончары Ферска
Вождь удивленно поднял брови.
– Разве не понятно? Нет? Сразу видно, что вы не гончар. Для глазури нужны свинец, песок, глина, щелочь, шпат и известь. Все, кроме извести, у нас под рукой, а известь мы добываем из костей мертвецов.
Ковилл зажег трубку и закурил. Томм успокоился. На этот раз пронесло.
– Ясно, – сказал Ковилл. – Ну вот, мы не желаем вмешиваться в местные обычаи, обряды и установления, если они не угрожают общественному порядку. Вам надо понять, что нельзя больше похищать людей. Трупы – это дело ваше и родственников покойного, но жизнь важнее печных горшков. Если вам нужна известь, я достану вам тонны извести. Здесь на планете должны быть залежи известняка. На днях я пошлю Томма на разведку, и у вас будет столько извести, что вам некуда будет ее девать.
Вождь с улыбкой покачал головой.
– Природная известь – плохой заменитель свежей, живой костной извести. В костной содержатся некоторые необходимые соли. Кроме того, душа человека находится в костях и из них переходит в глазурь, дает ей внутреннее свечение, не достижимое никаким другим способом.
Ковилл курил, курил, курил, вытаращив на вождя суровые голубые глаза.
– Мне все равно, какие материалы вы используете, – заговорил он, – но похищать и убивать людей нельзя. Если вам нужна известь, я помогу ее достать; я здесь для того и нахожусь, чтобы помогать вам и поднимать ваш жизненный уровень. Но я обязан также защищать ми-туун от набегов. Я могу справиться и с тем, и с другим и одинаково успешно.
Уголки рта вождя сдвинулись. Прежде, чем он успел выпалить грубость, Томм ввернул вопрос:
– Скажите, а где у вас печи? Вождь перевел на него неприветливый взгляд.
– Обжиг происходит в Великой печи. Мы складываем изделия в пещеры, и раз в месяц снизу поднимается тепло. Целый день жар бурлит, пылая и раскаляя все добела, а через две недели пещеры остывают, и мы идем за посудой.
– Это интересно, – заметил Ковилл. – Я хотел бы осмотреть ваши мастерские. Где у вас гончарня, внизу в сарае?
Вождь застыл.
– Ни один человек не имеет права заглядывать в этот сарай, – медленно проговорил он, – только гончар, и то, если он докажет, что владеет мастерством.
– Как это доказывают? – небрежно спросил Ковилл.
– В возрасте четырнадцати лет человек берет молоток, ступку, фунт костной извести и уходит из дома. Он должен добыть глину, свинец, песок, шпат. Найти железо для коричневой глазури, малахит для зеленой, кобальт для синей, растолочь смесь в ступе, нанести на черепок и положить у отверстия Великой печи. Если черепок выйдет удачный, глина крепкая, глазурь хорошего качества, ему позволят войти в длинную гончарню и познать тайны ремесла.
Ковилл вынул изо рта трубку и насмешливо спросил:
– А если черепок не получится?
– Нам не нужны плохие гончары, – ответил вождь. – Нам всегда ну ясна костная известь.
Томм оглядывал осколки цветной керамики.
– Почему вы не готовите желтую глазурь?
Вождь развел руками.
– Желтая глазурь? Она недостижима, ее тайну не может раскрыть ни один гончар. Железо дает грязный желтовато-коричневый цвет, серебро – серовато-желтый, хром – зеленовато-желтый, а сурьма сгорает в пламени Великой печи. Чистый насыщенный желтый цвет, цвет солнца…, это мечта.
Ковилл заскучал.
– Ну, раз вы никак не отважитесь показать нам свои владения, мы полетим домой. Запомните, если вам потребуется какая-нибудь техническая помощь, я помогу. Я мог бы даже узнать, как приготовить вашу расчудесную желтую…
– Это невозможно, – сказал вождь. – Мы, гончары Вселенной, бьемся над ней тысячелетия.
– …Но больше никаких убийств. Если не прекратите, я положу конец гончарному производству.
Глаза вождя засверкали.
– Ваши слова враждебны!
– Если вы думаете, что я этого не сделаю, вы ошибаетесь, – продолжал Ковилл. – Я брошу бомбу в жерло вулкана и взорву пещеру и всю гору. Власть призвана защищать каждого человека, где бы он ни был, а это значит защищать ми-туун от племени гончаров, которое охотится за их костями.
Встревоженный Томм потянул Ковилла за рукав.
– Садитесь в вертолет, – прошептал Томм. – У них вид угрожающий. Они вот-вот набросятся.
Ковилл повернулся спиной к помрачневшему вождю и нарочито не спеша вскарабкался в вертолет. Томм осторожно поднялся вслед за ним. Ему казалось, что вождь готов напасть на них, а Томм вовсе не рвался в драку.
Он включил сцепление, лезвия винта стали перемалывать воздух; вертолет поднялся, оставив внизу кучку безмолвных гончаров в серых бурнусах. Ковилл с довольным видом откинулся на сидение.
– С подобными людьми только так и можно, а именно – показать им свое превосходство; только так они станут вас уважать. Малейшая неуверенность, они почувствуют слабинку, как пить дать, и тогда вы пропали.
Томм промолчал. Методы Ковилла могли принести непосредственные плоды, но, в конечном счете, с точки зрения Томма, они были недальновидны, неприятны и в целом нетерпимы. На месте Ковилла он бы подчеркнул возможность Управления обеспечить заменители костной извести и, может быть, помочь разрешить какие-нибудь технические трудности, хотя, конечно, гончары знают свое дело и уверены в собственном мастерстве.
Правда, желтой глазури у них нет. В тот же вечер он взял в библиотеке Управления пленку и вставил в переносной видеоскоп. Пленка повествовала о гончарном деле. И Томм впитал столько знаний, сколько смог.
В течение последующих нескольких дней Томм работал над излюбленным проектом Ковилла – планом строительства небольшой атомной электростанции. Томму не нравилась эта идея. Каналы Пеноплана мягко освещались желтыми фонариками, сады сияли в пламени свечей, выдыхали густой аромат ночных цветов – это был город из страны чудес; электричество, двигатели, лампы дневного света, водяные насосы, несомненно, ослабят его очарование. Однако Ковилл настаивал, что Вселенная только выиграет от постепенного слияния в огромный единый промышленный комплекс.
Дважды Томм проходил мимо посудного базара и дважды заглядывал туда полюбоваться на переливающиеся сосуды и побеседовать с девушкой, которая обслуживала покупателей. Она была завораживающе красива, изящество и обаяние вошли в ее плоть и кровь, она с интересом слушала все, что Томм мог рассказать об окружающей Вселенной, и он, юный, мягкосердечный и одинокий, все с возрастающим нетерпением ждал новых встреч.
Какое-то время Ковилл страшно загружал его работой. Из министерства шли указания, и Ковилл поручал задания Томму, а сам либо дремал в плетеном кресле, либо прогуливался в специальной черной с красным лодке по каналам Пеноплена.
Наконец в один из дней далеко за полдень Томм отложил свои записи и вышел на затененную могучими каотанговы-ми деревьями улицу. Он пересек центральный рынок, где торговцы спешили продать оставшиеся к вечеру товары, около покрытой дерном набережной свернул на тропинку и вскоре оказался на посудном базаре.
Но девушки там не оказалось. Сбоку у стены скромно стоял худой мужчина в черной куртке и ждал, когда к нему обратятся. В конце концов Томм подошел к нему.
– А где Сузен?
Мужчина замялся. Томм забеспокоился.
– Она заболела? Может быть, она бросила работу?
– Она ушла.
– Куда ушла?
– К праотцам.
– Что-о? – у Томма пробежал мороз по коже, он окаменел.
Продавец опустил голову.
– Она умерла?
– Да, умерла.
– Но от чего? Несколько дней назад она была здорова.
Мужчина снова замялся.
– Умереть можно по-разному, землянин.
Томм разозлился.
– Быстро говорите, что случилось!
Опешив от такого напора, мужчина затараторил:
– Гончары призвали ее к себе в горы; она ушла, но скоро она будет жить вечно, и душа ее погрузится в чудесное стекло…
– Скажите прямо, – не отступался Томм, – когда гончары забрали ее, она была жива?
– Да, жива.
– Еще кого-нибудь забрали?
– Еще троих.
– Живых?
– Живых.
Томм побежал в Управление.
* * *Ковилл случайно оказался на месте, он проверял работу Томма. Томм выпалил:
– Гончары не успокоились, на днях они увели четверых ми-туун.
Ковилл выпятил подбородок и цветисто выругался. Томм понимал, что Ковилл возмущен не столько самим преступлением, сколько тем, что гончары бросили ему вызов, ослушались его. Его лично оскорбили, это так не пройдет.
– Выведите вертолет, – кратко приказал Ковилл. – Поставьте его перед зданием.
Когда Томм посадил вертолет, Ковилл уже ждал, держа в руках одну из трех имевшихся в распоряжении Управления атомных бомб – продолговатый цилиндр, прикрепленный к парашюту. Ковилл приладил его в положенное место на вертолете и отошел.
– Летите к их треклятому вулкану, – резко сказал он. – Сбросьте бомбу в кратер. Эти чертовы головорезы надолго запомнят мой урок. В следующий раз я взорву их поселок.
