Александр Зорич - Звездопроходцы
До сих пор не знаю, как и когда осназ сумел подобраться к нашему «Сому» и через какое отверстие проник внутрь. Об этом, надо думать, знал коварный Бирман, судя по видеозаписи моего планшета. У него ведь точно по волшебству откуда-то взялась кислородная маска, которую он и не преминул нацепить, едва лишь «Казарку» начал заполнять бесцветный тошнотворный газ!
Причем, надо отдать трапперу должное, вторую маску он захватил для меня. Но — тщетно, тщетно…
Оставалось изучить мое новое узилище.
Как и в прежнем — ни намека на окно. В качестве санузла переносные биотуалет и умывальник какого-то умопомрачительно военно-космического дизайна.
Зато имелась кое-какая мебель: хлипкий столик и еще более хлипкий стульчик. Оба — не прикручены к полу.
Я не специалист, но, по-моему, оба эти обстоятельства серьезно нарушали правила содержания арестантов. Какие выводы надлежало сделать? Что я с юридической точки зрения не арестован?
Разумеется, перед заключением нас лишили всех средств связи и носителей информации вплоть до наручных часов. Романтические перестукивания — и те полностью исключались: стены были обшиты всё теми же пластиковыми панелями, при одном лишь взгляде на которые мне, хоть и некурящему, становилось не по себе. Достаточно малейшего возгорания, и я не дам ломаного гроша даже за две минуты дальнейшей жизни в этой душегубке, какими бы совершенными противопожарными системами не были нашпигованы здешние потолки!
— Вообще-то здесь у нас была кладовка, — буркнул на удивление разговорчивый (для своего рода деятельности) конвоир с орлиным носом, ходячая гора рельефных мускулов. — Лекарства, пищевые концентраты, иногда всякая там бытовая химия. Но обычно всё герметично упаковано, а как же…
Кладовка тут у них была…
То ли из-за мыслей о возможном пожаре, то ли еще от чего, но сон ко мне решительно не шел. Вместо этого фрагментами возвращалась память о последних минутах на борту «Казарки». По всему выходило, что от этого загадочного «Бриза-8» я все-таки не терял сознание или, так сказать, потерял не до конца, раз кое-что увидел и запомнил…
В итоге, провалявшись на узкой лежанке два часа и нехотя шевеля извилинами, я начал подозревать, что это летучее химическое соединение адресовалось в первую очередь «королю» — судя по тому, как командор тогда стремительно обмяк и осел на пол в своем излюбленном обличии груды старой мешковины. (Я увидел это в краешке зеркала у себя за спиной — по крайней мере, мне так вспомнилось.) Как-то вот подозрительно быстро инопланетянин вырубился без всяких попыток к сопротивлению!
В первые секунды еще можно было думать, что здоровяк просто дурака валяет, при его-то способности реанимироваться после сотен лет отключки! Но бравые бойцы наших сил особого назначения сноровисто спеленали «короля» широкими пластиковыми лентами — поистине у органов госбезопасности какое-то болезненное увлечение полимерами! — и тем самым в два счета похоронили наши надежды на спасение и побег куда-нибудь подальше с местной орбиты.
Вместо этого вся наша компания, включая «короля», была препровождена в камеры Периметра Рубрука.
Что такое Периметр Рубрука? Спросите еще, кто такой Рубрук! Лично я — без понятия.
Единственное, что знаю: «Периметр Рубрука» — кодовое наименование оперативной базы ГАБ на Беллоне. Сердцем базы, как обычно, служит космодром со всеми причитающимися службами. Помимо космодрома имеются склады, секретные лаборатории (то ли законсервированные, то ли действующие), казармы, мощный узел связи, учебно-тренировочный городок для осназа.
Ну а расположен Периметр Рубрука у южного края Афанасьевского кряжа. То есть, по большому счету, не так уж и далеко от места злосчастной зимовки «восходовцев». И, что забавно, совсем близко от искусственного озера, так сказать, «малого Байкала», которое образовалось вследствие испытаний терраформирующего лазера HOPAL.
Обо всем этом мне еще до визита осназа успел поведать Бирман.
Наш траппер, как я в очередной раз убедился, обладал самыми разнообразными и зачастую неожиданными знаниями о Беллоне, в том числе и достаточно конфиденциальными. Но даже Бирман вряд ли знал, где сейчас находится ракетоплан. У «Казарки», на мой взгляд, были равные шансы как остаться под арестом на орбите в карантине, так и попасть на Беллону — скорее всего, сюда же, в Периметр Рубрука — во чреве какого-либо военного или условно гражданского корабля, принадлежащего ГАБ.
Но даже случись чудо и сумей наш «ледяной король» тем или иным способом нейтрализовать весь гарнизон базы (лично я твердо уверен: от инопланетян можно ожидать чего угодно!), вряд ли мы сумели бы покинуть Беллону на «Казарке». Лично я не могу себе представить земную технику, способную нормально функционировать, а уж тем более взлетать с поверхности планеты в космос после 450 лет вынужденного простоя в безвоздушном пространстве.
Признаться, я ожидал от «короля» какой-либо активности. Проще скажем — бунта, попытки к бегству. И при подобных мыслях я испытывал смешанные чувства. Только еще человеческих жертв нам не хватало!
Но, судя по всему, инопланетянина крепко взяли в оборот…
Подполковник госбезопасности Курамшин подозрительно хорошо осведомлен, какими средствами можно вырубить инопланетянина, которого ему, я уверен, как и всем нам в прежней жизни видеть не доводилось… Видеть — скорее всего. Но что-то такое о «короле» Курамшин бесспорно знал, и его тактика пленения мосластого гиганта с телеэкраном на мезоподе ни в чем не дала сбоя.
* * *Судьба с рождения даровала мне обостренное чувство опасности. Поэтому я проснулся в своем пластиковом купе ровно за минуту до старта роковых событий…
Из коридора доносилось негромкое потрескивание.
Я приподнялся на локте. Среагировав на движение, под потолком автоматически зажегся тусклый червячок ночника. (В дневное время лампа загорелась бы в полную силу, но сейчас в подсобных помещениях базы работал ночной режим освещения.)
Что за треск? Электричество искрит, короткое замыкание? Но если это действительно так, надо звать на помощь — ведь в любую секунду может вспыхнуть пожар!
— То-то посмеется Ревизор, — сказал я вслух, — когда выяснится, что у меня слуховые галлюцинации, остаточные эффекты этой их штурмовой химической дряни.
В ту же секунду потрескивания прекратились. Зато послышался звук шагов, сдавленный крик и… грохот падения чего-то тяжелого. Большого мешка?
Мой лоб покрылся холодной испариной.
«Что за чертовщина?!»
Я встал, обулся в безразмерные резиновые тапочки арестанта и, стараясь не дышать, на цыпочках подошел к двери.
Несколько секунд тишины — и моего слуха достиг нехороший, методичный какой-то шелест.
Причем этот шелест доносился одновременно с разных сторон: слева, справа, снизу двери, сверху… Словно некая протяженная, шершавая субстанция медленно ползла или проворачивалась вокруг своей оси.
Но долго мучиться догадками мне не пришлось. Уже в следующий миг дверь (материалом ее служил всё тот же вездесущий гнусный пластик) рывком прогнулась внутрь моей камеры, больно хлопнув меня по уху!
Ошеломленный, я отскочил назад. Грудная клетка ходила ходуном, кровь кипела от адреналина.
— Кто там?! — Выкрикнул я. — Осторожно! Внутри человек!
Да, глупо. Но посмотрел бы я на вас!
Невидимый источник шелеста в коридоре словно только того и ждал. Дверь камеры треснула по всей высоте и в зловещем свете ночника показался… ночной гость.
Я отступил вглубь комнаты.
Смысл выражения «окаменеть от ужаса» дошел до меня во всей полноте.
Густо покрытое иглами существо темным массивным шаром ворочалось в дверном проеме — то ли намереваясь познакомиться со мной поближе, то ли просто красуясь: «Вот какой я молодец, запросто взламываю камеры узников госбезопасности!» Колючий шар был весьма и весьма внушительным, метра полтора в диаметре.
В такой пиковой ситуации человеческий мозг нередко анализирует с невероятной быстротой десятки параметров опасного объекта.
Мне сразу стало ясно, что это не млекопитающее, не теплокровное и вообще не позвоночное существо.
А что же? То ли своеобразная улитка без панциря, то ли какой-то другой моллюск… Или, возможно, иглокожее — морской еж, голотурия, морская звезда?
Также я разглядел торчащий из «ежа» обрывок толстого жгута — толщиной где-то в палец. Обрывок то яростно хлестал, мочалясь об острые края рваного пластика двери, то безвольно поникал, напоминая обрывок пуповины.
Но кем бы ни был этот ночной кошмар с точки зрения биологической классификации, я мог поклясться, что никогда раньше ничего подобного не видел.
Любой иглокожий обитатель земных океанов на фоне этого исполина показался бы жалким червячком!
