Айзек Азимов - СООБЩЕСТВО И ЗЕМЛЯ
Пелорат задумчиво смотрел на обзорный экран.
— Как будто сплошной лес, — сказал он.
— Большей частью лес. Но есть и луга. Главное, что не видно ни городов, ни огней на ночной стороне. И излучение только тепловое.
— Значит, людей там все-таки нет?
— Не знаю. Блисс в камбузе и пытается сосредоточиться. Я провел условный нулевой меридиан и теперь в компьютере планета разделена по долготе и широте. У Блисс есть небольшой приборчик, и каждый раз, когда она сталкивается с необычным скоплением ментальной активности роботов — нельзя, наверное, говорить по отношению к роботам о "нейронной активности", — она нажимает кнопку. А также если ей встретится малейшее дуновение человеческой мысли. Приборчик работает на компьютер, компьютер фиксирует эти долготы и широты, он выберет место для посадки.
— Разумно ли предоставлять выбор компьютеру? — озабоченно спросил Пелорат.
— Почему бы нет, Янов? У нас весьма компетентный компьютер. И потом, если у нас нет основы для выбора, чем плохо хотя бы рассмотреть выбор компьютера?
— В этом что-то есть, — с просветленным видом сказал Пелорат. — В древних легендах говорится, что иногда люди, не зная, как сделать выбор, катали по полу кубик.
— Да? Зачем?
— На каждой грани кубика было записано какое-нибудь решение: "да", "нет", "возможно", "отложи" и так далее. Считалось, что нужно следовать тому, что окажется на верхней грани. Или катали шарик по диску, а на диске были ямки, возле которых написаны различные решения. И нужно было следовать решению, написанному возле ямки, в которую попал шарик. Некоторые мифологи считают, что это скорее были азартные игры, а не жребий, но по-моему, это одно и то же.
— В некотором роде, — согласился Тревиц. — Итак, выбирая место для посадки, мы играем в азартную игру.
В этот момент вошла Блисс.
— Никаких азартных игр,- сказала она. — Я несколько раз нажимала на "возможно", но теперь мне встретилось верное "да". К нему и надо лететь.
— Что за "да"? — спросил Тревиц.
— Я уловила работу человеческой мысли. Определенно. Безошибочно.
44
Трава оказалась влажной, видимо, только что прошел дождь. Ветер гнал в вышине разорванные облака, скоро должно было проясниться. "Далекая Звезда" плавно опустилась около небольшой группы деревьев. (На случай собак, подумал Тревиц, не совсем в шутку.) Вокруг расстилался луг, и пока они спускались с холма, можно было оглядеть окрестности. Тревиц заметил нечто похожее на сад и, на этот раз наверняка, стадо пасущихся животных. Однако построек или чего-нибудь созданного человеческими руками не было видно, если не считать регулярности расположения деревьев в саду и ровных границ между полями. Впрочем, это был такой же несомненный признак цивилизации, как, например, приемные антенны микроволновой подстанции.
Могли ли роботы создать такой уровень цивилизации без людей?
Тревиц спокойно пристегнул оружие. На этот раз он зарядил и бластер, и нейронный хлыст, и проверил их рабочее состояние. На мгновение он остановился, поймав взгляд Блисс.
— Действуйте, — сказала она, — я не думаю, что оружие вам понадобится, но ведь я так думала и в прошлый раз.
— Хотите вооружиться, Янов? — спросил Тревиц.
— Нет, благодарю. — Пелорат пожал плечами. — Между вами, с физическим оружием, и Блисс, с ментальной силой, я чувствую себя в безопасности. Мне должно быть стыдно, что я прячусь за вас, но я очень доволен, что не должен готовиться применять силу.
— Понимаю, — сказал Тревиц. — Только не ходите никуда один. Если Блисс и я разделимся, оставайтесь с одним из нас и не забредайте куда-нибудь, увидев что-то любопытное.
— Не беспокойтесь, Тревиц, — сказала Блисс. — Я за этим прослежу.
Тревиц первым вышел из корабля. Ветер после дождя приятно освежал прохладой. Возможно, перед дождем было бы душно и жарко.
Тревиц вздохнул и с удивлением ощутил, что у этой планеты восхитительный запах. Обычно запах чужой планеты кажется странным или неприятным, иногда только из-за своей непривычности. Почему бы непривычному не быть иногда приятным? Или они просто случайно застали планету в удачное время года, да еще после дождя? Как бы то ни было…
— Идите же, — позвал он, — здесь очень приятно.
— Приятно, — сказал вышедший из корабля Пелорат, — это определенно подходящее слово. Как вы думаете, здесь всегда так пахнет?
— Неизвестно. Но через час мы привыкнем и перестанем замечать запах.
— Жаль, — сказал Пелорат.
— Трава мокрая, — пожаловалась Блисс.
— На Гее тоже бывает дождь, — заметил Тревиц. И в этот момент через разрыв в облаках пробился тонкий солнечный луч. — Скоро высохнет.
— Да, — ответила Блисс, — но мы заранее знаем, когда будет дождь, и готовы к этому.
— Ужасно, — сказал Тревиц, — вы не способны восхищаться неожиданными вещами.
— Вы правы, — признала Блисс, — я постараюсь больше не проявлять свою провинциальность.
— Кажется, никого нет, — разочарованно сказал Пелорат, оглядевшись.
— Только кажется, — возразила Блисс. — Они приближаются вониз-за того холма. — Она посмотрела на Тревица. — Мы не должны пойти навстречу?
— Нет. — Тревиц покачал головой. — Мы прошли им навстречу много парсеков. Остаток пути должны пройти они. Мы подождем здесь.
Только Блисс могла почувствовать приближавшуюся группу. Вскоре там, куда указал палец Блисс, из-за края холма показалась фигура. Затем вторая и третья.
— Пока что это все, — сказала Блисс.
Тревиц смотрел с любопытством. Хотя он никогда не видел роботов, он не сомневался, что это они. Они выглядели схематично, как люди на картинах импрессионистов, но в то же время не казались металлическими. Поверхность роботов была шершаво-матовой, как будто плюшевой, их даже хотелось потрогать. Роботы приближались совершенно невозмутимо. Если это Запретная планета, чье солнце не внесено в галактические каталоги, значит, сюда не залетали космические корабли и "Далекая Звезда" с прибывшими на ней людьми несомненно должны были оказаться для роботов чем-то новым. Однако роботы держались так, как будто выполняли рутинную процедуру.
— Здесь, — сказал Тревиц, — мы найдем информацию, которой нет больше нигде в Галактике. Мы можем спросить у них о местоположении Земли по отношению к этой планете, и, если они знают, они нам скажут. Кто знает, как долго эти штуки просуществовали! Подумать только, может быть, они ответят на основе личных воспоминаний.
— С другой стороны, — возразила Блисс, — может быть, они изготовлены недавно и не знают ничего.
— Или, может быть, — добавил Пелорат, — они знают, но ничего нам не скажут.
— Я полагаю, — сказал Тревиц, — они не могут отказаться, если только кто-нибудь не приказал специально. А поскольку нас на этой планете никто не ждал, вряд ли кто-нибудь мог отдать такой приказ.
Роботы остановились на расстоянии трех метров от гостей. Они стояли молча и неподвижно.
Держа руку на бластере, Тревиц обратился к Блисс:
— Вы не можете определить, не враждебны ли они?
— Надо, конечно, учесть, что у меня нет никакого опыта в отношении их ментальной деятельности, Тревиц, но я не улавливаю ничего похожего на враждебность.
Тревиц снял правую руку с рукоятки бластера, а левую протянул ладонью вверх к роботам, надеясь, что это будет принято как жест мира, и медленно сказал:
— Я приветствую вас. Мы прибыли на вашу планету как друзья.
Средний из трех роботов наклонил голову в полупоклоне, который оптимист мог истолковать тоже как жест мира, и ответил.
От удивления у Тревица отвисла челюсть.
В мире развитых галактических коммуникаций трудно ожидать, что окажется невозможно удовлетворить столь фундаментальную потребность. Однако, робот говорил не на галактическом стандартном и ни на чем похожем. Собственно, Тревиц ни слова не понял.
45
Пелорат удивился не меньше, чем Тревиц, но он был отчасти обрадован.
— Странно звучит, правда? — спросил он.
Тревиц повернулся к нему и сказал возмущенно:
— Странно — не то слово. Это тарабарщина.
— Вовсе не тарабарщина, — ответил Пелорат. — Это галактический, только очень древний. Я разобрал несколько слов. Возможно, если бы это было написано, я бы лучше понял, произношение все затрудняет.
— И что же он сказал?
— По-моему, он сказал, что не понял, что вы сказали.
— Я не поняла, что он сказал, — добавила Блисс, — но чувствую, что он в замешательстве… если я могу доверять своему анализу эмоций робота… если эмоции робота вообще существуют.
С трудом подбирая слова, Пелорат сказал что-то, и все три робота кивнули.
— Что вы им сказали? — спросил Тревиц.
— Что не могу говорить хорошо, но попытаюсь. Я попросил, чтобы они не торопили меня. В самом деле, старина, это страшно интересно.
