Фронтера - Шайнер Льюис

Гилас как в воду канул.

— Гилас!

Вопль исходил от Геракла, несущегося по тропе с таким шумом, словно там двигалась целая армия.

Кейн заступил ему путь.

— Риз, стой! — воскликнул он и тут же удивился своему решению использовать это странное имя.

Геракл отшвырнул его в сторону. Кейн кубарем скатился на обочину и успел увидеть, как Геракла окружает свечение, подобное призрачным огонькам на мачтах кораблей. Затем Геракл тоже пропал.

Вода замерцала и вздыбилась, и прежде чем снова успокоилась, Кейн уловил в ней образы: чаша и странный изогнутый клинок, а еще — само Руно, тяжелая овечья шкура, украшенная блистающими золотыми вставками.

— Кейн?

Этот голос раздался от источника: женский, пробудивший какие-то очень далекие воспоминания.

— Кейн, приди в себя!

Он пополз к воде. Песок размягчился под его телом, собрался в складки, свет затопил глаза и отнял зрение.

— Господи-и. Я на минутку подумала, что уже теряю тебя. Что с тобой такое, черт побери?

Кейн сфокусировал взгляд. Ему предстала темнокожая женщина с точеным лицом, склонившаяся над ним. Обрывки личности древнего моряка все еще липли к его сознанию, мешали сконцентрироваться, как в наркотическом дурмане. Постепенно он опознал Лену, вспомнил, как дрался с Кёртисом у воздушного шлюза.

— Кейн, с тобой все в порядке? Говорить можешь?

Слышал он ее с трудом. Голоса заполняли все неиспользуемые участки мозга, плавно и без потери эхо-гармонии перемещаясь из видения в эту новую реальность.

— Что ты мне дала? — выговорил он, чувствуя неожиданный прилив химической энергии, растекшейся по позвоночнику.

— Адреноген, — ответила Лена. Кейн кивнул: он слышал от химиков дяди про этот препарат, синтетический гормон, вынуждавший тело продуцировать значительные количества адреналина. У него закружилась голова, контролировать эмоции стало тяжело; он попеременно испытывал приливы ужаса, тревоги и слезного восторга, и все это время музыка в мозгу продолжала звучать.

— Ты меня вытащила оттуда, — промямлил он. — Зачем? Я думал, ты же с Кёртисом…

— Угу, — сказала Лена, — была я с Кёртисом. Кейн, он полный псих. Он наделен исключительной властью — политической, личной, сексуальной, какой угодно. Но он зависит от нее, как наркоман, и теперь, на середине пути, у него дорога уходит из-под ног.

— Русские, — проговорил Кейн, вспомнив.

— Во-во, русские. Они пообещали в полночь это место поджарить лазером, пойди что не так. Остается часа три самое большее. А может, и быстрее все произойдет, если кто-нибудь запаникует. Пора нам убираться отсюда.

— Нет, — сказал Кейн.

— Человече, есть многое на свете, о чем ты понятия не имеешь. Твой дядюшка покопался в твоих мозгах. И я не про банальную промывку мозгов, нет, я про кое-что посерьезней. Как тебе понравится имплантация биософта с непонятными функциями?

— Импланты? — переспросил Кейн. — Господи.

— Такахаси что-то про Северную Африку говорил. Они тебе воткнули в мозги этот чип, иначе ты бы вообще не встал. Он сказал, там можно программы менять при необходимости, словно картриджи переставлять.

Фрагменты мозаики встали на места. Годы подавленных амбиций, фантомные отвлекающие голоса, охлаждаемый чемоданчик с новыми модулями, подсознательные директивы НЛП, головные боли, видения, музыка.

— Как давно вам об этом известно?

— Мне? Я вчера вечером услышала. Но Такахаси, должно быть, знал все время, и твой дядя, конечно, тоже.

— Ну да, наверняка. Но это ожидаемо. Все ложится на Сюжет, не так ли?

— О чем ты?

— Мой отец погиб на шоссе, проходящем вдоль Залива, ось колеса сломалась, он врезался в бетонное ограждение. Мне было семь. Я сидел в машине, меня вышвырнуло на дорогу. Я носил мексиканские сандалии, хуарачес, и одну сандалию с меня сорвало. Когда дядя приехал ко мне в госпиталь, я был только в одной сандалии.

Лена уставилась на него, как на сумасшедшего.

— Разве ты не понимаешь? — продолжал Кейн. — По этой примете Пелий узнал человека, которому суждено было его убить. То был Ясон. Поэтому Пелий отрядил его за Руном, полагая, что Ясон никогда не вернется.

— Греческая мифология, — проговорила Лена. — Послушай, ты вообще соображаешь, где находишься? Ты в курсе, что тут происходит?

— Ну да. На Марсе. Дядя послал меня сюда на верную смерть. Но это лишь часть целого, а важен основной Сюжет. Расставание, инициация, возвращение. Ныне предстоит нам проникновение к источнику силы.

Кейн сел и увидел, что до этого валялся на грязном матраце без простыни в пустом жилом модуле. Пол усеивали пустые бутылки, использованные шприцы и пластиковые обертки.

— Что это за место?

— Кёртис прозвал его Маленьким Хуаресом. Чудесно, а?

— Нужно найти пещеру. Обычно оно там. Так Орфей спускается в ад спасать Эвридику.

— Дочь Кёртиса в пещере, — сказала Лена.

— Что?!

Вид у нее сделался смущенный, словно она поймала себя на том, что думает вслух.

— Там на склоне вулкана какая-то пещера или нечто в этом роде, и туда переселились некоторые дети, включая маленькую дочь Кёртиса.

— Почему? Что они там делают?

— У меня сложилось впечатление, что с ними не все в порядке. Врожденные уродства, генетические дефекты. Работы на пару жизней, а мне даже взглянуть на них не позволяют.

— В таком случае оно там.

— Что?

— Источник силы. Например, Золотое руно. Или Грааль. Или меч Сусаноо.

— Кейн, очнись. Это не миф. Это происходит в реальности. Настоящие русские, настоящие лазеры, и очень скоро будут настоящие трупы.

— Но что, если другой аспект происходящего реален не менее? Представь, что во Вселенной присутствует определенное напряжение, которое снова и снова разряжается тем или иным образом, но раз за разом не совсем так, как нужно. Видишь ли, Ясон добыл руно, однако не сумел как следует распорядиться им и окончил дни свои отшельником, всеми забытым и несчастным. Парсифаль узрел Грааль, но оказался недостоин его. Ямато-Такэру был великий воин, однако позволил себе дрогнуть, и это его погубило.

— И теперь твой черед? Ты так думаешь?

— Возможно.

— У меня есть идейка получше. Ты же всей этой мифопоэтической херни в университете нахватался, нет? Так вот, когда твой дядюшка вставил тебе чип в башку, он хотел добиться от тебя чего-то, но не мог напрямую сказать об этом, опасаясь, что ты его подведешь. Но биотическая цепь глючит, а может, ты оказываешь слишком сильное внутреннее сопротивление ее командам, и они, фильтруясь сквозь слои интеллектуальной хреномутии, проявляются обрывками эпосов, которых ты в юности начитался.

— Это не просто интеллектуальные упражнения. Я все это вижу и переживаю, как наяву.

— Сны? После них ты просыпаешься с криком.

— Это больше чем сны. Иллюзия присутствия совершенна.

— Да поняла я, поняла, но какой нам смысл тут оставаться-то? Как только уговорю Такахаси отклеиться от главного компьютера в лазарете, нам нужно убираться с планеты.

— Компьютера в лазарете? Он что-то про него говорил. Чем он занят?

— На первый взгляд ничем особенным, но кажется мне, что он выскребает из их баз все представляющие ценность данные и пересылает на корабль.

— Ему разве не нужны какие-то особые коды доступа?

— У него все полномочия. Кто, по-твоему, изготовил их компьютеры?

— А, ну да, — сказал Кейн. — Морган. Похоже, все, кроме меня, понимают, что тут на самом деле творится.

— Морган все это затеял. До тебя еще не дошло? Он доверяет Такахаси, потому что Такахаси никогда не предаст компанию. Тебе он доверять не может, поэтому он тебя прошил и подчинил себе.

— Ну а ты?

— А я была в отчаянном положении, и всё тут, — сказала Лена. — Я знаю слишком немногое, чтобы навредить ему, и лишена других вариантов.

— А Риз? Что с ним?

— Риз не при делах.

Не при делах, повторил про себя Кейн. В недавнем видении что-то было на этот счет, что-то про Риза. Во сне он называл Риза по имени. Желудок свело тревожной судорогой, и адреналиновый выброс тут же превратил ее в панику.