Альфред Ван Вогт - Двойники
— Ну, нельзя сказать, что тебя полностью оставляют без пищи, — осторожно начала объяснять Эстелл. — Тебя переводят на разумную диету, необходимую для людей твоего типа, которые, как правило, умирают от сердечных приступов или инсульта. Большинство из них не имеют достаточной силы воли, чтобы перейти на правильный рацион питания и бросить курить. Поэтому для вас предусмотрены витамины, минеральные вещества и протеин. Вероятно, ты немного похудеешь, да и сама пища не будет такой уж вкусной, но зато дольше проживешь.
Лейн был ошеломлен, и в его памяти вдруг всплыли слова Миджнейлена:
— Так вот что имел в виду сегодня этот парень, а я так и не понял! — Он задумчиво поглядел в сторону, потом сказал: — Ладно, будь я проклят! Меня сажают на хлеб и воду. А как насчет тебя и Сьюзен?
— Мы имеем право обедать в ресторанах, но, конечно, не будем. — Эстелл пристально посмотрела ему в глаза. — По твоим хитрым глазам я вижу, ты что-то задумал!
— Ради бога, Эстелл! — не выдержал Джон, но тут же замолчал и сидел какое-то время в полной прострации. — Я думал сейчас над тем, как порушить все это безобразие, не отвлекаясь от других, гораздо более важных дел.
Позже, думаю, мы сумеем закупать все необходимое в другом городе и привозить в Спейспорт.
— Что ты, — Эстелл махнула рукой, — они все конфискуют, когда будем проходить пропускную службу.
— Ты шутишь? — Джон был по-настоящему удивлен.
— Детские группы — официальные организации, — терпеливо ответила Эстелл, — и все это время я пыталась втолковать это тебе, но никому не под силу переубедить Джона Лейна, если он что-то для себя решил.
Но муж, казалось, даже не расслышал ее последних слов, продолжая что-то обдумывать.
— Есть простой выход. Раз-другой буду выезжать из Спейспорта по служебным делам и обедать там в ресторане!
— Раз ты занесен в черный список, ты можешь выезжать из города только по служебному предписанию. Конечно, как командующий космическим флотом, ты, вероятно, без труда можешь всякий раз найти предлог для командировки, который никто не поставит под сомнение. Но, сказать по правде, я не представляю, как ты, всегда такой честный и порядочный, можешь без конца выписывать себе фальшивые предписания.
По его лицу было видно, что он и сам сильно в этом сомневается, но он упрямо ответил:
— Возможно, я все-таки сделаю это — для правого дела.
Они молча заканчивали обед. Эстелл не отрывала глаз от настенных часов, чтобы не встречаться взглядом с мужем. Сам Джон хмуро уставился в тарелку. Когда он неожиданно поднял глаза на жену, то увидел на ее лице слабую улыбку, которая сразу исчезла под его взглядом…
К концу обеда, когда Лейн опять перехватил то же выражение на ее лице и неодобрительно посмотрел на нее, она вдруг громко рассмеялась. И теперь, склонившись на стол, безудержно хохотала, видимо, уже не контролируя себя: началась настоящая истерика. Лейн, поначалу раздраженный, с беспокойством обошел стол и склонился над содрогающимся от хохота телом жены. Схватив за руки, он одним рывком поднял ее и крепко прижал к себе, пытаясь остановить судорожно бьющееся худенькое тело.
Наконец судороги стихли, и Эстелл, обессилев, почти повисла на сильных руках мужа. Не отнимая лица от его груди, она невнятно сказала:
— Мне вдруг стало так смешно… Как им удалось заарканить такого старого бутера…
— Ну вот, теперь и ты понимаешь, — он тихо погладил ее по спине, — что все это очень напоминает балаган.
— Мне все равно кажется, что лучшего кандидата в бутеры им не найти.
Джон резко отстранился.
— Уж лучше я и дальше буду спать в комнате для гостей. Очевидно, в настоящий момент у меня нет жены в истинном смысле этого слова, — удрученно проговорил он и отошел.
Эстелл смотрела на него влажными глазами, лицо ее стало совсем печальным.
— По-твоему, я как примерная маленькая женушка должна была оставаться рядом с тобой и спокойно наблюдать за тем, как наносят вред моей дочери? Ты так понимаешь верность женскому долгу?
Лейн поднял ладони вверх и тихо сказал:
— Все, я сыт по горло. Я вижу, как все разваливается, пойми — я выдохся! Мне нужно передохнуть. — С этими словами он вышел в холл и свернул в спальню для гостей. Эстелл слышала, как в дальнем конце дома закрылась дверь.
Когда расстроенная Эстелл начала вяло убирать со стола, зазвонил телефон Услышав голос Ли Дэвида, она, не дожидаясь вопросов, заговорила сами:
— Мне очень жаль, Ли, но я не знаю, что будет дальше. Хотя сегодня она мне показалась более бодрой, чем вчера.
Но тот хотел знать, собирается ли Сьюзен прийти на следующий день в школу. Услышав отрицательный ответ, он сказал:
— Передайте ей, пожалуйста, что лучший выход из любой неоднозначной ситуации — это оставаться настоящим джэббером. Вы передадите ей мой совет?
— Я передам ей, — глухо ответила Эстелл и положила трубку.
Закончив разговор, Ли сразу перезвонил Майку После нескольких звонков на запястье Майка Саттера, стоявшего с тремя другими ребятами около дома Джагеров, что-то запищало. Он нажал невидимую кнопку и ответил в маленький микрофон, который вытащил из кармана.
— Это Ли. — Звук был очень громким.
— Послушай, Ли, — Майк поднес микрофон к самому рту. — Только что из дома вышла миссис Джагер, мы объясняем ей правила выезда из Спейспорта. Я ей сказал, что Бад должен обязательно пойти завтра в школу, на всякий случай мы придем сюда в половине восьмого. Она пообещала передать все мужу и вообще сделать все, что в ее силах.
— Хорошо, думаю, сегодня уже нечего делать, так что отправляйтесь по домам. Сэк?
— Сэк, — ответил Майк.
— А Джагер не пытался избить Бада?
— Нет, его мать говорит, что Бад с ним не спорил.
— Сэк, — повторил Ли и повесил трубку. Он должен был позвонить ребятам и санкционировать все их действия как лидер группы. Все было сделано, как надо.
Закончив разговор, Майк приветливо обратился к стоявшей перед ним женщине:
— Мы понимаем, миссис Джагер, что вы не только мать, но и хороший друг Баду. Если до завтрашнего утра что-нибудь случится, сразу звоните Ли Дэвиду или мне, Майку Саттеру, договорились?
Женщина послушно кивнула, но ее лицо оставалось напряженным.
— Думаю, будет нелегко, хотя он и разрешил мне выйти из дома поговорить с вами. Но я еще попытаюсь переубедить его. — Щеки миссис Джагер слегка порозовели, и вся ее тщедушная фигура как-то неожиданно расправилась, с лица исчезло выражение обычной апатии. Казалось, она преисполнилась необычайной решимости: — Уж будьте покойны, я не позволю ему обидеть такого мальчика.
— Сэк, — закончил разговор Майк, и все четверо направились в разные стороны по домам.
В спальне миссис Джагер пересказывала мужу свой разговор с Майком. Лен Джагер прямо в одежде лежал на широкой кровати и слушал жену, глядя куда-то в потолок, и челюсти его сжимались все крепче, выражая яростное несогласие со всем, что он слышал.
— Слышать не хочу, — прорычал Джагер, — эти сопляки чуть не убили меня, — врал Джагер, не моргнув глазом. — Но я не собираюсь поддаваться этой шайке бандитов. В ближайшие два дня транспортная компания не может нас вывезти, но им я сказал, что мы уезжаем завтра, вот так-то. А еще у меня припрятано старое ружьишко, — Джагер, наконец, оторвал глаза от потолка и кивком показал на платяной шкаф справа от него, — и эта игрушка поможет мне все сделать по-своему.
— Неужели из-за двух дней, Лен, — взмолилась миссис Джагер, — ты собираешься учинить такое? Если в тебе еще осталась хоть капля какого-то чувства ко мне, то не устраивай скандала, прошу тебя! Ведь это из-за тебя Бад тогда сбежал из дома. Он очень изменился, стал совсем другим.
— Хе, — прервал ее муж, — узнал, почем фунт лиха, когда оказался один на один с жизнью! Сразу понял, что только его старик поможет ему. О’кей, я согласен, но при одном условии — полное послушание и дисциплина. Как только он станет взрослым, пусть делает, что хочет. Но пока — никаких глупостей! — Когда Джагер увидел, что жена открыла рот, чтобы что-то возразить ему, он злобно зарычал: — Не желаю больше ничего слышать! С меня хватит!
На следующее утро, когда еще не было шести, уже одетая Сьюзен на цыпочках вышла из своей комнаты и спустилась в прихожую, где очень удобно, в отдалении от остальных комнат, стоял телефон. Она набрала номер, и в квартире Сенниза раздался телефонный звонок. Трубку взял приятель Сенниза и тут же со словами: “Минуту, передаю трубку”, протянул ее Питеру, еще лежавшему в кровати:
— Это твой джэббер, Сьюзен, — прикрыв трубку, прошептал он.
— Хелло, дорогая, — бодро заговорил Сенниз, насмешливо улыбаясь.
Сьюзен поудобнее устроилась у телефона, стараясь прикрыть аппарат всем телом, будто это могло приглушить звук ее голоса.
