Альфред Элтон Ван Вогт - Путешествие на космическом корабле "Бигль"
— Я не вижу, чем нам это поможет, — сказал Лит. — Пусть руководители отделов посовещаются со своими подчиненными по частным линиям. Если по истечении пяти минут у кого-то из вас появится какая-нибудь идея, поделитесь со мной.
Гросвенор, не имевший подчиненных, поинтересовался:
— Могу ли я пока задать несколько вопросов мистеру Корите?
— Если никто не против, — сказал Лит.
Возражений не последовало, и Гросвенор спросил:
— Мистер Корита не уделите ли мне пару минут?
— Кто это?
— Гросвенор.
— О, конечно, мистер Гросвенор, теперь я узнал ваш голос. Прошу вас.
— Вы говорили об упорстве, с которым крестьянин цепляется за свою землю. Допустив, что это создание находится на крестьянской стадии, думаете ли вы, что оно способно приписать нам по поводу нашей «земли» чувства, отличные от его собственных?
— Уверен, что нет.
— Таким образом, это существо основывает все свои планы на убеждении, что мы не можем от него сбежать, поскольку неразрывно связаны с этим кораблем?
— Что не так уж лишено смысла. Мы не можем покинуть корабль и остаться в живых.
Гросвенор продолжал настаивать:
— Но мы-то в отличие от него находимся на той стадии развития, на которой земля не имеет очень большого значения. Мы же не цепляемся за нее бездумно?
— Я по-прежнему не понимаю, куда вы клоните, — признался Корита в явной озадаченности.
— Я довожу ваш анализ до логического конца, — сказал лишь Гросвенор.
В разговор вступил капитан Лит:
— Мистер Гросвенор, кажется, я начинаю улавливать вашу мысль. Вы собираетесь предложить нам новый план?
— Да.
Вопреки усилиям, его голос слегка подрагивал.
Лит, заметив напряжение, произнес:
— Мистер Гросвенор, я предчувствую, что ваше решение потребует от всех нас определенной доли смелости и воображения. Давайте, вы изложите его через… — Он глянул на часы: — …когда истекут пять минут.
После краткого молчания Корита сказал:
— Мистер Гросвенор, ваше рассуждение верно. Мы можем принести эту жертву, не будучи духовно уничтоженными. Это единственный выход.
Минуту спустя Гросвенор уже излагал свой план собравшимся членам экспедиции. Когда он закончил, Смит произнес голосом, звучавшим чуть громче вздоха облегчения:
— Гросвенор, вы нашли! Это значит, что придется принести в жертву фон Гроссена и остальных. Это значит, что и каждый из нас должен будет пожертвовать собой. Но вы абсолютно правы. Для нас собственность не является священной. Что касается фон Гроссена и тех, кто разделяет его судьбу… — Его голос напрягся: — … я еще не говорил о записке, которую передал Мортону. Он ничего не сказал вам, потому что я посоветовал провести параллели с одним видом осы, которая встречается на Земле. Предназначение настолько ужасное, что смерть для этих людей, думаю, станет избавлением.
— Оса! — воскликнул кто-то. — Ваша правда Смит. Чем раньше они умрут, тем лучше.
— Всем в машинный зал! — приказал капитан Лит. — Мы…
Но тут в переговорном устройстве раздался возбужденный голос. Гросвенору понадобилось время, чтобы узнать Зеллера, металлурга.
— Капитан… скорее! Пошлите людей и излучатели в трюм! Я нашел их в воздуховоде. Монстр тоже здесь, я держу его пока вибратором на расстоянии, но, похоже, это не очень на него действует, так что… поспешите!
Капитан Лит не стал терять времени:
— Всем ученым и персоналу перейти в спасательные отсеки. Военные на грузовом лифте следуют за мной. Возможно, нам не удастся убить или запереть его в трюме. Но, джентльмены, — он говорил строго и решительно, — мы избавимся от монстра любой ценой. Время думать только о себе прошло.
Икстл с сожалением отступил, глядя, как люди забирают гуулы. Впервые в его сознание закрался страх поражения, и он почувствовал внезапное желание броситься в гущу людей и передавить всех. Но их сверкающее оружие его сдержало. Он попятился, затопляемый усиливающимся ощущением катастрофы. Он утратил инициативу. Люди сейчас обнаружат яйца и уничтожат их, перечеркнув таким образом все шансы немедленно усилится другими икстлами.
Единственная решимость переполняла его: с этого момента он должен убивать и только убивать. Он был чересчур заворожен возможностью продолжить свой род и пренебрег всем остальным. Он уже упустил драгоценное время. Чтобы убивать, ему нужно оружие, от которого нет защиты. После краткого размышления он направился к ближайшей лаборатории. Никогда он еще не ощущал себя до такой степени загнанным.
Когда он трудился, склонившись над своим аппаратом, его ноги, чрезвычайно чувствительные, восприняли изменение в потоке нестройных вибраций, пронизывающих корабль. На секунду он отвлекся и выпрямился. Внезапно он понял, в чем дело. Двигатели молчали. Корабль остановился в пространстве. Подступила смутная тревога. Его длинные гибкие пальцы лихорадочно продолжили свою тонкую работу.
Неожиданно он снова прервался. Ощущение тревоги усилилось. Что-то произошло, что-то крайне опасное. Мышцы ног напряглись. Он осознал, что не чувствует больше вибрации людей. Люди покинули корабль!
Оставив почти законченное оружие, он нырнул в ближайшую стену. Он знал с уверенностью, что надежду может обрести только в ночи пространства.
Он стремительно несся по пустым коридорам. Сверкающие стены, казалось, насмехаются над ним. Этот большой корабль, так много обещавший, стал теперь всего лишь адским резервуаром энергии, которая вот-вот рванет. С облегчением он увидел перед собой шлюзовой люк. Он проскочил первый отсек, второй, третий… и оказался в пространстве. Он был готов к тому, что люди поджидают его появление, и запустил на максимум силу отталкивания между своим телом и кораблем. Он ощутил возрастающую легкость, удаляясь от корабля и углубляясь в черную ночь.
Позади него огни иллюминаторов померкли и сменились сверхъестественным голубым сиянием. Голубые огни сочились из всех пор корабля. Затем и они в свою очередь исчезли, почти неохотно. Как раз перед тем, как им потухнуть окончательно, снова появился сплошной энергетический барьер, навсегда закрывая Икстлу доступ к кораблю. Несколько иллюминаторов опять осветилось, сначала слабо мерцая, потом более ярко. Огромные машины оправлялись от перенесенного энергетического шока. Вскоре огни корабля снова стали обычными.
Икстл, отдалившийся на несколько километров, вернулся обратно. Он держался настороже. Сейчас, когда он находился снаружи, они могли применить против него атомные излучатели, не подвергая себя самих никакой опасности. Он приблизился на расстояние нескольких сотен метров к экрану и неуверенно остановился. Он увидел, как первое орудие показалось из темноты, прошло сквозь экран и проникло в корабль через отверстие в боку. Все прочие быстро проследовали за ним, смутным отблеском проступая на черном фоне пространства. Они озарились ярче, когда вспыхнули иллюминаторы.
Отверстие в боку корабля закрылось, и неожиданно он исчез. Мгновением ранее большой металлический шар находился здесь. Теперь он был сверкающей точкой, далекой галактикой, мерцающей на той стороне пропасти в миллион световых лет.
Время печально тянулось к бесконечности. Икстл, оцепенев в отчаянии, плыл в бескрайней ночи. Он не мог перестать думать о маленьких икстлах, которые никогда не родятся, и о вселенной, которую потерял из-за собственной ошибки.
Гросвенор, не отрывая глаз, следил за электрическим скальпелем хирурга, только что вскрывшего желудок четвертого человека. Последнее яйцо поместили внутрь объемного бака из сверхпрочного металла. Яйца были круглыми, сероватого цвета, скорлупа одного из них уже немного надтреснула.
Люди с оружием наготове смотрели за тем, как трещина расширяется. Жуткая красная голова с маленькими круглыми глазками высунулась из яйца. Голова повернулась на короткой шее, и глаза хищно уставились на людей. С резвостью, едва не заставшей наблюдателей врасплох, создание распрямилось и попыталось выскочить из бака, но заскользило по металлической стенке, упало на дно, где и было сожжено направленным на него пламенем тепловых излучателей.
Смит провел языком по губам и сказал:
— Представьте, что оно добралось до ближайшей переборки и просочилось сквозь нее.
Никто не ответил. Глаза собравшихся не отрывались от бака. Яйца раскалялись очень медленно, но, в конце концов, все же заполыхали и быстро сгорели золотистым огнем.
— Ах! — воскликнул доктор Эггерт. Все перевели взгляды на доктора и на его пациента, фон Гроссена. — Мышцы стали расслабляться, и он открыл глаза. Полагаю, он осознает окружающее. Паралич был вызван присутствием яйца, и теперь, когда его убрали, постепенно проходит. С ним ничего серьезного. Полагаю, скоро все они уже будут на ногах. А что с монстром?
