Антон Маевский - Спиральное море
Теперь в руках Аммона был комплекс из двух крупных городов, соединенных охраняемой дорогой. Однако пока что это была скорее слабость, чем сила. Единственная крепостная бригада, размазанная на пространстве в сто километров (а Севастиополь от Лариссы отделяло именно столько), не имела ни единого шанса отразить наступление хоть какого-то организованного противника. Она держалась на живую нитку, едва справляясь даже с полицейскими функциями.
Итак, Аммону ничего не осталось, кроме как срочно объявить в Севастиополе и Лариссе мобилизацию — причем не только людей, но и техники. Благо наземные части, хоть и кадрированные, в обоих городах были. Штабисты Аммона совершили невероятное: расстреляв, по обыкновению, несколько непокорных офицеров, они уже через сутки сделали из бригады дивизию. На самом деле большого чуда тут не было, в соединение просто влились готовые батальоны; но результат впечатлял. Теперь можно было двигаться дальше.
Но куда — дальше? Если взглянуть на карту берегов Срединного моря, мы сразу увидим компактный район, контролируемый мятежниками после их первых успехов. К западу от этого района располагается самый край побережья, его излом, с городом Береника. К востоку — огромная дуга берега Центрального залива, посреди которой, достаточно близко к уже захваченной Лариссе, находится фактический центр планеты — город Аполлония.
Вот тут Аммон задумался. До момента, когда правительственные войска развернутся и установится линия фронта, у него, по всем расчетам, оставались еще примерно сутки. Эти сутки надо было использовать по максимуму. В идеале — захватив еще один город, пока там нет серьезной обороны. Потом все станет сложнее, это руководители мятежа прекрасно понимали.
Итак, Береника или Аполлония? На оба эти города сразу у дивизии не хватило бы сил. Захват Аполлонии означал контроль над главными квартирами нескольких важнейших общеимперских учреждений, включая Генеральные штабы родов войск и Совет галактической экономики. Это был бы очень сильный ход, которого от мятежников, похоже, и ждали: первые же приведенные в боеготовность правительственные роты были помещены в качестве заслонов именно на участок Прибрежной дороги между Аполлонией и Лариссой. Авиаразведка мятежников, конечно, сразу заметила их. Но серьезным препятствием это не являлось. Еще несколько часов, до подхода корпуса Аттика Флавия, Аполлония стояла почти беззащитной. И все-таки Аммон повернул на Беренику. Почему?
В отличие от Аполлонии, в Беренике никогда не размещались никакие центральные организации. Она считалась городом отставников, художников и рантье — правда, имея притом довольно большое население и неплохую промышленность. Если бы мятежники заняли Аполлонию, им волей-неволей пришлось бы формировать с высшими государственными учреждениями империи какой-то modus vivendi: или свергать и разрушать их, или подчиняться, или договариваться. Но договариваться лучше, имея крепкий тыл и большое надежное войско. И вообще, непосредственное вмешательство в политику на имперском уровне — шаг, на который даже мятежнику надо еще решиться.
Так или иначе, на закате третьего дня мятежа 1-й полк дивизии Аммона вошел в Беренику; развевались флаги, в золотое небо смотрели рельсы гауссовых установок, выхлопы танковых дизелей перебивали тяжелый аромат розовых кустов, а установленные на броневиках громкоговорители сообщали от имени Армии Грифона, что жителей города просят соблюдать полное спокойствие...
Армия Грифона. Так впервые прозвучало это название.
— Почему Старец так делает?
Кирилл Негропонти оторвался от экрана ординатора, чтобы посмотреть на вошедшую Елену. Он провел весь день, обрабатывая по заданию Старца свежие данные о транспортных потоках в Антиохийско-Карфагенской констелляции. Он устал.
Елена села рядом.
— Что ты имеешь в виду?
— Ситуацию с мятежом, конечно, — Кирилл заметил, что с трудом подавляет раздражение, и одернул себя. С Еленой надо осторожнее. — Там... как-то двусмысленно. Все ведь решили ураниты, это точно. Но официального упоминания о них — никакого. Вот, Армия Грифона взяла под контроль Новый Алжир. И что? Война диадохов какая-то. Создать сатрапию... Вместо того, чтобы сразу двинуться на столицу и заявить политические цели, они создают провинциальную сатрапию. Причем центральное правительство, — он усмехнулся, — тоже делает вид, что ничего особенного не происходит. Всем удобно.
— Всем удобно, — повторила Елена и потянулась к смятой сигаретной коробке. — Ты бы здесь очиститель воздуха почаще включал... — Она закурила. — Тебе не кажется, что ты сам дал ответы на все свои вопросы?
— Да, конечно, — сказал Кирилл. — Старец не любит закрывать возможности. Он с удовольствием использует этих идиотов, если у них что-то получится. И бросит, если не получится. Объявить о себе Империи — это необратимый шаг, а мы необратимые шаги не любим... Мне вот интересно, что там офицеры-мятежники думают. Их же используют, как пешки. Аммону хорошо, он теперь сатрап Нового Алжира...
— Экзарх, — поправила Елена.
— Сатрап, — упрямо повторил Кирилл. — Ты как думаешь, император может его утвердить?
— Да, — сказала Елена. — Может быть все, и не обязательно разумное... Наверное, на месте Велизария я бы так и сделала. Если бы знала весь расклад...
— Или если бы не знала, — добавил Кирилл.
Она невесело улыбнулась.
— Да... Ураниты — это большое неизвестное. Твой дед... Ну, ты сам знаешь, да? Он действительно не совсем человек, раз взялся играть с такой силой. Я уже и не понимаю, кто кого использует — он их или они его...
— Только мятежников используют все, — сказал Кирилл.
Елена нежно погладила его по плечу.
Кирилл коснулся ее щекой. Слов было не надо.
"Нам бы жить, нам бы жить, нам бы жить. А мы плывем по небу..."
Прочитав сообщение о падении Береники, Михаил Докиан не стал вызывать адъютанта. Он сразу понял, что надо сделать, и сразу решил, что сделает это сам.
Он прислушался к своим чувствам. Боль, но слабая. И детское разочарование. И — неожиданно — сладкое щемление, как бывает, когда вспомнишь о чем-то давнем и дорогом.
Всего несколько часов назад у него была в руках победа.
В каком-то смысле она есть и сейчас. В воображаемом мире. В зазеркалье...
Он всегда был игроком. Знакомых часто удивляло, что он больше всего любит играть в кости — не в шахматы, не в бридж, а в кости. Они не знали, как многообразен мир костей, сколько разных комбинаций в нем возможно. Когда Докиан преподавал в Академии, он всерьез хотел устроить там спецкурс по играм в кости; ему не позволили.
Странно, но большинство взрослых людей не отдает себе отчет в том, насколько наша жизнь случайна. Именно кости — ее самая точная модель...
Он вдруг понял, что наслаждается грустью. Какой красивый был замысел. Сколько он потребовал сил. Как прекрасно все могло сложиться.
Уже ведь почти. Группа флотов Ангела уже висит в системе Токугавы. Готовит высадку.
Все бы у нас получилось, если бы война была обычная. А не гражданская.
Хотя ясно было, что гражданская война — неизбежна. Но одно дело — неизбежность в принципе, и совсем другое — конкретные сроки. Если б сейчас не полыхнуло, у нас бы... черт возьми, у нас действительно был бы шанс закончить войну с Гондваной и перейти к внутренним проблемам, уже имея руки свободными.
Однако — полыхнуло.
И теперь роль Ангела совершенно меняется. В обычной войне он мог быть просто инструментом. Острым, но безопасным при умелом обращении. Но в войне гражданской такой человек, как он, способен быть только самостоятельным игроком. Просто по природе своей. А если еще подарить ему славу победителя — это будет монстр, которого не осилит никто. Вообще никто.
Нельзя выращивать такое чудовище. Даже ценой победы — нельзя.
Если бы вместо него был Андроник...
Докиан поморщился, как от боли. Все. Проехали.
Здесь нас, похоже, переиграли...
Осталось свести партию вничью.
Докиан повернулся к клавиатуре, быстро набрал приказ и нажал клавишу отправки.
— "...немедленно свернуть операцию против Токугавы и отвести все силы на Пандемос". И подпись...
— Он с ума сошел?! — воскликнул адмирал Музалон. — У нас же все получилось!
— Тиберий, что это? — Григорий Акрополит встал. Ему было страшно. И он был страшен.
Тиберий Ангел повернулся вместе с креслом. Совершенно спокойно.
— Это приказ. И мы его слышали.
— Ты... собираешься его выполнить? — Акрополит слепо шагнул вперед.
— Разве мы можем выбирать — выполнять или не выполнять приказы?
