Дина Роговская - Южный крест
– Механизм катапульты проверен и отлажен. Резерва по износу и горючего в них на один взлет, сесть уже не удастся. Так что прыгать придется в любом случае. По машинам!
Истребители один за другим взмыли в небо. Десять тысяч. Я задала координаты необходимого квадрата, и мы аккуратно легли на курс. Вот мы и на месте. Теперь спуститься на необходимую высоту и…
– Держать дистанцию! Первый – пошел!
Мак-Аллен катапультировался. Я проследила, как раскрылся его парашют, и проводила взглядом падающий истребитель в последний путь.
– Второй, пошел! Третий за мной!
Нам необходимо было совершить вираж, чтобы снова оказаться на нужной точке. Второй парашют белел под нами.
– Третий, пошел!
Патрик выполнил все безупречно. Моя очередь.
– Прощай, дружок, – я провела рукой по приборной доске и штурвалу и нажала кнопку катапульты.
Ненавижу этот момент. Все летит кувырком, самолет уходит из-под тебя вниз, а ветер рвет раскрывшийся парашют вверх. На несколько секунд полная потеря ориентации в пространстве и все противно сжимается и скручивается внутри. Я выровняла парашют и осмотрелась. Что-то их раздуло.
– Всем лететь в квадрат приземления, – скомандовала я в микрофон шлема.
Я-то там, где надо. Пусть подтягиваются. Салаги.
Однако, судя по последующим действиям, эти трое знали, что делать, и через несколько минут уже сгруппировались на моем пути снижения.
– Наслаждайтесь полетом, джентльмены, – сказала я, оглядевшись вокруг и сняв кислородную маску.
Ветер, солнце и невероятный простор неба!
– Первый сел, – услышала я в наушниках и посмотрела вниз.
А и правда, пора готовиться. Если все сделать правильно – мягкий толчок и легкая потеря равновесия. Земля встретила меня мягко. И тебе привет, мелькнуло у меня. Я отстегнула стропы и собрала парашют.
– Все живы? – я оглядела своих подопечных.
– Да, мэм.
– Дуган?
– Все в порядке, мэм.
Ну, да. Это я вижу, в лучшем случае вывих голеностопа. Треск вертолета прервал мои размышления.
– Всем на борт! – скомандовала я, и, едва колеса вертушки коснулись земли, мы не мешкая запрыгнули в вертолет и полетели домой.
Я доложилась Башне и придремала. Быстро же восстановился этот навык – спать при любых условиях. Глаза открылись в момент касания земли.
– На сегодня всё. Всем отдыхать, – отпустила я парней и направилась в раздевалку.
Я дождалась Патрика у выхода. Он шел, стараясь не хромать. Я посигналила ему и кивнула на сиденье рядом с собой. Он тяжело вздохнул и заковылял ко мне. Майкл бы плюхнулся на сиденье, запрыгнув через верх. Патрик открыл дверцу «феррари» и сел рядом. Я без слов нагнулась и подняла штанину его брюк. Нога опухла, отекла и была горячей на ощупь. Полный набор симптомов. Я рванула с места.
– Куда мы едем, мэм? – мрачно спросил Патрик.
– Тебя надо показать врачу.
– Меня отстранят от полетов.
Я знала, что Морганы – это диагноз, но не до такой же степени!
– Это другой врач.
– Ветеринар?
– Нет, – усмехнулась я, представив Адама на конюшне, – он – гражданский. Нам нужен снимок. Доверься мне.
И он доверился. Я привезла его к Адаму, и тот безропотно сделал снимок и осмотрел Патрика.
– Вывих.
– Вправь.
Он тяжело вздохнул.
– Хорошо.
Я взяла ногу Патрика под коленом и сказала ему:
– Только дыши.
И кивнула Адаму. Хруст, вопль и грохот. Это второй ногой парень саданул по столику с инструментами. Круто.
Адам наложил тугую повязку.
– Ногу беречь, неделю не вставать…
– Я знаю, спасибо, – перебила я его и, перекинув руку бледного Патрика через плечо, поволокла парня к машине.
Черт, сколько же он весит?
– Не вставай на ногу! – рявкнула я, когда он попытался идти.
– Да, мэм.
– Фрэнсис.
– Что?
Я свалила его в машину и с трудом разогнулась.
– Меня зовут Фрэнсис.
– Я знаю… – Он отключился от лошадиной дозы обезболивающего.
Я села за руль и поехала в особняк. Там Генри помог мне доволочь нашего гостя до комнаты и уложить его в постель.
– Как он вырос! – воскликнул старый слуга, умиленно глядя на Патрика.
– Ты всех их знаешь? – спросила я, вытерев лоб и поправив волосы.
Генри виновато потупился. Я шлепнула Патрика по щеке. Еще раз. Он застонал и открыл глаза.
– Живой, – я направилась к себе. – Генри, присмотри за ним.
У меня в углу шкафа стоял чемоданчик с «Поллукса», там было еще несколько ампул с чудо-сывороткой.
Когда я вернулась, Генри уже помог парню раздеться и устроил его в постели. Я без церемоний откинула край одеяла, разрезала и выбросила бинты. Нога выглядела жутко.
– Мэм, вы уверены?..
– Заткнись, Генри, – я заправила ампулу в «пистолет» и посмотрела в расширенные глаза Патрика. – Привет с «Кентавра», – сказала я и быстро обколола распухший сустав, – все, накорми и пусть спит.
– Да, мэм.
Я собрала чемоданчик.
– Завтра рано вставать, – сказала я, выходя.
– До завтра…
Окончания фразы я не услышала. В спальне я долго смотрела на чемоданчик, вызывая и тут же подавляя непрошеные воспоминания. Сколько я еще продержусь? Никогда и никому не сознаюсь, что сегодня мне пришлось заставить себя нажать кнопку «сброса», так велико было искушение рухнуть вниз вместе с самолетом…
Осторожный стук в дверь вернул меня в реальность. Я быстро задвинула чемоданчик в шкаф и сказала:
– Войдите.
Вошел Генри. Он встревоженно смотрел на меня.
– Мисс, вы в порядке?
– Относительно. Как наш гость? – я взяла в руки бутылку виски со столика.
– Он поел и уснул.
– Ну, слава богу, – я глотнула из горлышка, – хоть кто-то в этом доме в состоянии заснуть, – я сделала еще один глоток, игнорируя укоряющий взгляд. – Отец любил его?
– Да, мисс. Он любил всех своих детей, – Генри вздохнул и подал мне стакан.
– Всех. Сильное слово. Иди спать, Генри, – я налила виски в стакан.
– Вы не ужинали, мисс, – Генри не двинулся с места.
– Я уже, – я подняла бутылку.
Генри снова тяжело вздохнул и удалился. Меня же неотступно влекло в галерею. Я уже не могла прожить день, не побывав там. Устроившись на облюбованном месте, я скользила взглядом по лицу отца. Столько вопросов, и мне их уже никогда не задать. Как ты жил? На тебе было столько всего, и никто не ждал тебя вечером в этом проклятом особняке. Ты был один. Как ты выдерживал все это? Никак, ответила я за него. Инфаркт свалил его в самом расцвете. Дамы света все еще считали его выгодной партией. И я не стремилась облегчить его жизнь. Ни на йоту, ни на грамм. Дожимала последнее…
Я встала и побрела к себе, надеясь, что сон свалит меня, не дав окончательно погрузиться в мрачные раздумья.
* * *Утро было тяжелым. Я сползала на кухню, стараясь не делать резких движений.
– Кофе, – попросила я.
Генри поставил передо мной стакан с мутной жидкостью, и под его укоряющим взглядом я выпила эту дрянь. Через пару минут я смогла сфокусироваться на нем, и тогда он поставил передо мной кружку кофе. Тут я заметила Патрика. Рука с омлетом замерла в воздухе на полпути ко рту, взгляд прикован ко мне.
Провались…
– Привет, – сказала я сдержанно, – как нога?
– Почти не болит, и я даже не хромаю.
– Я рада.
– Как вы сегодня будете летать, мэм? – осторожно спросил он.
– Молча, – я отпила кофе. – Ешь, – велела я, и он послушно продолжил жевать, – сегодня будем прыгать с парашютом. Где ты был, когда отрабатывали приземление?
Там же, где и ты, когда изучали скафандр, пронеслось у меня в голове голосом Майкла. Как же мне его не хватает!..
– Я не увидел камень, – пробормотал Патрик.
– Значит, теперь я знаю, какой квадрат выбирать для прыжков, – усмехнулась я, принимая у Генри тарелку со своим завтраком. – Я буду заставлять тебя делать то, что у тебя не получается, только так я смогу поручиться за тебя перед командованием, – я начала есть. – Да, и при приземлении выставляй вперед здоровую ногу.
– Да, мэм, – он опустил взгляд в тарелку и молча доел завтрак.
Так-то лучше.
Мы прыгали до тех пор, пока Патрик не приземлился безупречно, по меньшей мере десять раз подряд. Все это время я приземлялась рядом с ним на поверхность, покрытую осколочными булыжниками и валунами всех форм и размеров. Парень молча выслушивал и выполнял все указания. Остальных я тоже гоняла и в хвост, и в гриву, безошибочно определяя их слабые места. Теперь, в свете последних новостей, я по-другому смотрела на этих парней. Это будущее нашего отряда, который мы создадим. Я натаскаю их. Они будут помогать готовить других. Со дня на день я ждала конверт с предписанием. И уже начала делать кое-какие заметки и наброски.
После выполнения программы по прыжкам я отпустила парней и поехала в офис. Там, в кресле перед моим столом, попыхивал трубкой мой дядя.
– Дядя.
– Фрэнсис.
Я коснулась губами подставленной щеки и села за стол.
