Сергей Баталов - Око смерти
Сашка воспользовался моментом, выскользнул из теплого спальника. Он чиркнул зажигалкой, зажигая примус….
До сеанса связи никто из двух «барсов» из спальников даже не двинулся. Берегли тепло, берегли силы. Значит, догадывались, что «опупея» с контейнером еще не закончилась?
– Ну, что, вас можно поздравить с успехом? – это было первое, что услышал бывший гладиатор, подключивший коммуникатор в момент очередного контакта с кораблем. Александр поморщился, как будто ему предлагали немедленно скушать килограмм лимонов, вдохнул, собираясь с духом.
– Контейнера нет! – выпалил он так, что на другом конце «провода» поняли, что его здесь не могло быть по определению.
– Вы хорошо все проверили?
– Мы нашли пещеру, три раза обыскали её вдоль и поперек. В пещере с координатами … ничего нет.
– Постой-постой! С какими ты говоришь координатами? Заречнев повторил.
– А вы что, до сих пор находитесь в этой пещере?
– Ну конечно! – стал злиться землянин. – А где нам нужно было ночевать – на склоне, что ли?
Дита ничего ему не ответила, очевидно, советуясь с кем-то, какое решение ей принять – возвращать «снежных барсов» на корабль, или оставить их там, где они сейчас находились.
– Акела – промахнулся! – неожиданно раздался в наушниках голос Дягилева.
– Не понял? Какой Акела? Куда промахнулся? – искренне изумился Заречнев, от неожиданного поворота в переговорах «потерявшийся» в пространстве и во времени.
– Эх, брателло! Мультики в детстве смотреть надо было! – посетовал довольный чем-то голос Евгения. – Вы ошиблись.
– В смысле?
– Контейнер ищете не в том месте, которое обозначено в координатах.
– Пещера что ли не та? Но где тогда другая?
– Ошиблись вы не просто пещерой, вы ошиблись горой. Точка, в которую вам нужно было прибыть, находится в шести километрах севернее того места, где вы сейчас находитесь. Можешь выйти из пещеры, стать лицом на Север и сказать мне, что ты видишь.
Сашка, как ошпаренный, выскочил наружу, зашел за край скалы, быстро сориентировался по сторонам здешнего света.
Действительно, горный хребет уходил в этом месте точно на Север, в нескольких километрах ломался почти под прямым углом. Но сколько верст было до ближайшей вершины – шесть, или – восемь, сказать без приборов было сложно. Заречнев прикрыл лицо от пронизывающего западного ветра, дождался восхода.
Голубой холодный шарик высветил конечную точку «путешествия» «снежных барсов», изломанную линию гребня, соединившую пик, у вершины которого находились люди и элой с горой, к которой им предстояло добраться.
«По самому верху гребня нам без специальной альпинистской подготовки и снаряжения не пройти». – размышлял землянин. – «А вот если спуститься на несколько сот метров вниз, то по снегу добраться до границы белого и серого, наверное, сможем. А там – снова вверх. Метров триста. Или пятьсот. Неужели не дойдем»?
Олег и Стант угрюмо выслушали его версию рассказа Дягилева о том, что «Акела промахнулся», не сделали ни одного движения, которое свидетельствовало бы о том, что они намерены выбираться из своих спальников и готовиться к переходу на соседнюю гору. Сашка не числил себя хорошим физиономистом, но даже его очень скромных навыков хватило, чтобы понять – добровольно «барсы» никуда больше не пойдут. У Олега на это просто нет сил, а бессмертный попросту считал всю эту затею с контейнером чем-то воде бреда сивой кобылы, посетившего воспаленное воображение командира корабля.
«Собственно, выбора у меня нет». – думал Александр, сосредоточенно собирая веревки, примус и остальное снаряжение в свой рюкзак. – «И дело даже не в том, кто из нас считает себя командиром группы. Если я сейчас не смогу заставить этих парней двигаться в сторону «настоящей» пещеры, на моих командирских амбициях можно будет смело поставить крест, а этих ребят – похоронить.
Уговорам они уже не поддадутся. Остается одно – страх. Но чем их припугнуть так, чтобы они вскочили, и, как ужаленные, «поскакали» на Север? Чем? А кто сказал, что их нужно пугать»?
Заречнев разогнулся, спокойно подошел к бессмертному и довольно сильно… пнул его в бок.
– Ты чего? – обиделся на него элой, вытаращив глаза. Вместо ответа землянин снова ударил Станта ногой, на этот раз – сильнее. Тот заворочался, стал выбираться из спальника.
– Если через десять минут вы оба не будете готовы к передвижению, я вам обоим поломаю ребра! – без выражения, абсолютно спокойно, так, словно речь шла о чем-то совершенно обыденном и привычном, сказал бывший гладиатор. – А если задержитесь еще на пять минут, переломаю руки и ноги. Но перед тем, как вы станете инвалидами, я вас обоих трахну. Хоть какое-то удовольствие напоследок от общения с вами получу….. Подыхать будете медленно, как и должно педерастам. Ну?!
«Барсы» выбрались из спальников, начали натягивать на себя обувь и верхнюю одежду, поминутно оглядываясь на Заречнева. У обоих не было никаких сомнений, что землянин не шутит. Через десять минут отряд был готов к движению. Сашка поправил рюкзак, не оглядываясь, пошел вниз по склону.
– Он что – голубой? – удивлению Диты после последних слов её курсанта не было предела. Дягилев почему-то покраснел, пожал плечами.
– Нет. Это вряд ли. Я же вижу, как он на тебя смотрит. Скорее всего, эти его «помощнички» ему просто не оставили выбора. Он пока только учиться быть лидером – то есть начинает принимать осознанные, ответственные решения, добивается их исполнения. Да, это его решение – не лучшее. Но что делать? Я даже не знаю, на что я бы пошел, чтобы расшевелить таких «подчиненных». А как их еще было заставить вылезти из теплых спальников? Да больше – никак!
Ледяной западный ветер цепко ухватил Олега за левую щеку, оставил на ней заметный белый след. Сашка скомандовал «Привал!», заставил человека растереть обмороженное лицо.
– А я смотрю, тебе что жара, что лютая стужа – все нипочем! – прохрипел землянин, массажирую левую часть физиономии. – Сибирячок, значит? Откуда, если не секрет?
– Новосибирская область. – буркнул Заречнев, осматривая бессмертного. Однако мноопытный элой предусмотрительно замотался шарфом по самые глаза.
– Чё, приходилось бывать в снегах-то? – Поинтересовался Заречнев, по достоинству оценив ухищрения Станта.
– Ну, разумеется, приходилось. Как водится, один из «пунктов» свадебного путешествия – восхождение на одну из вершин Айсхауса.
– Это, что, болезнь такая – молодую жену тащить в горы, в снега, вешать на неё тяжеленный рюкзак и заставлять переть его добрый десяток миль? По мне – так лучше морской круиз.
– Ты ничего не понимаешь в жизни бессмертных! Совместный поход в горы – прекрасная возможность узнать о своем партнере по браку все, не тратя на это годы и годы. На склоне ледяной горы из женишка, или из невесты «вылезет» все, что в нем или в ней есть и хорошего, и самое главное – плохого. А то ведь можно всю жизнь с элойкой прожить и так и не узнать, что у неё на уме на самом деле.
– А это – надо? Иногда проще быть в счастливом в неведении, чем знать всю «подноготную».
– А ты, я смотрю, философ! Ну-ну, посмотрим, что ты «запоешь», когда сам женишься.
– А что стало с твоей женой?
Стант откинулся назад так, словно его ударили по лицу. Он вытаращил глаза, сомкнул губы, его брови поползли вверх. Сашка сообразил, что сморозил нечто совершенно недопустимое.
– Извини! – примирительно сказал он. – Я не знал, что у вас не принято спрашивать о судьбе супругов. У русских – это вполне нормальный вопрос.
Элой быстро успокоился, так ничего не ответил, несколько раз недоуменно покрутил головой.
– Извини! – еще раз повторил Александр, надеясь «замять» неприятный инцидент без последствий. – Да, и вот еще что! Стант! Достань веревку из своего рюкзака, мы обвяжемся ею и станем в одну цепь. Пойдем по восточному склону гребня. Иначе – пообморозимся к чертовой матери! Но идти по склону – опаснее, чем по вершине гребня. Кто-то может и оступиться…. Приказ не пришлось повторять дважды.
К полудню люди и элой израсходовали все свои силы. Зато они преодолели больше двух третей пути и подошли к самой горе, нависшей над ними, словно Рок. Сашка долго не мог отдышаться, а когда восстановил дыхание, задрал голову, оценивая высоту, на которую им предстояло еще подняться и путь, который они преодолели.
– Ты – семижильный, Заречнев. – тяжело дыша, прошипел Олег, для экономии сил усевшийся прямо на рюкзак, сброшенный на снег. – Не знаю, как мы поднимемся по этому склону, а если поднимемся – то как спустимся. Но прав ты в одном – лучше умереть вот так, в движении, добиваясь чего-то, чем подохнуть, как чебак, вытащенный из лунки и брошенный на снег удачливым любителем подледного лова.
– У нас есть существенная разница с этим чебаком! – в тон ему сказал бывший гладиатор.
