Александр Зорич - Консул Содружества
Лейла и центаврианец оглашали детскую площадку темпераментной руганью. Наверное, опять не сошлись в цене. А может, очередной залетный бумеранг шлепнул Лейлу по крепкой заднице. Я же, на негнущихся ногах человека, открывшего «страшную тайну», направился к загодя взятому на заметку окну видеосвязи, которое располагалось метрах в пятидесяти от Волшебного Дерева. Согнувшись в три погибели и едва не касаясь носом экрана – конспиратор хренов, – я прошептал нужный номер.
– Это полиция?
– Да. Участок двести восемь.
– Девушка, я хотел бы заявить на центаврианца по имени Йом Хоми.
– Тип правонарушения?
– Шпионаж.
– Как вы сказали? Говорите громче! Не шепчите!
– Шпи-о-наж. У меня есть сведения, что Йом Хоми и Лейла Кахтан вошли в преступный заговор с целью
незаконного психосканирования военнослужащих правительственной армии.
В этот момент я вдруг со всей ясностью осознал, каким олигофреном сейчас выгляжу. В глазах гуляющих родителей и их чад, в глазах этой девушки из полиции… Безумный взгляд, отрывистый шепот…
Шпионы. Спрашивается, ну какие могут быть шпионы в такой чудесный день? Но мне ничего не оставалось, как гнуть свою линию.
– Все это очень интересно… но дело в том, что мы не занимаемся подобного рода правонарушениями, – мило
улыбнувшись, отвечала полицейская. По этой улыбке я сразу определил, что она уже поставила мне диагноз: очередной чокнутый фантазер, одержимый шпиономанией.
– Если не вы,то кто тогда занимается подобными правонарушениями?
– Ну… это всем известно. Шпионаж находится в ведении Управления Оперативной Разведки.
– Тогда подскажите мне номер контактной службы…
– Сейчас, минуточку… Хотя в принципе на вашем месте я бы…
– На моем месте вы делали бы то же самое, милая девушка! – не выдержал я. – Потому что я только что собственными глазами видел, как эта самая Лейла Кахтан передала центаврианцу Йому Хоми контейнер, набитый инфокристаллами с результатами психосканирования наших с вами коллег! Я лично видел незаконно установленный психосканер в комнате у Лейлы Кахтан!
– Не нужно так нервничать, молодой человек! Сейчас, одну минутку…
Но не успела девушка одарить меня номерком информатория оперативной разведки (а ведь я мог и сам догадаться, растяпа, что звонить нужно в первую очередь туда), как моя шея вздрогнула от холодного металлического прикосновения.
Неужели ствол пистолета? Черт возьми, да это как в комедии про агентов национальной хурманчианской безопасности!
Однако смеяться мне почему-то не хотелось. Так всегда бывает, когда кинокомедия перемещается с экрана видеокубика в гущу твоей персональной, единственной жизни.
– Не шевелиться, – сказал мужской голос у меня за спиной.
Сразу вслед за этим облаченная в серебристую перчатку рука нырнула мне под мышку и, метнувшись к панели управления видеоокном, нажала на кнопку «Конец связи».
С характерным электрическим шорохом экран погас, а у меня вдоль хребта поползли предательские мурашки.
– Хреновые твои дела, парень, – объяснил тот же вкрадчивый голос. Если бы змеи могли говорить, уверен, голоса у них были бы такие же точно. – Сейчас
ты отдашь мне свою сумку с «Майкрософтом» и медленно, очень медленно, пойдешь по направлению к
тому черному мобилю. Видишь? Да-да, к тому, который припаркован на стоянке «Макарры». И не вздумай брыкаться л строить тут передо мной бэтмена, рядовой Сергей ван Гримм…
«Боже, они уже и имя мое вынюхали! – ужаснулся я. – Да ладно имя. Они знают даже марку моего пистолета-пулемета! А ведь я его еще и не доставал!»
Это довольно-таки неприятная ситуация. Когда «они» про тебя знают все, а ты про «них» – ничего. Кроме того, что «они» – шпионы.
Не оборачиваясь, я покорно отдал ему сумку. Увы, теперь я оказался совершенно безоружен. С деланной непринужденностью шагая в сторону указанного мобиля, я бросил косой взгляд в сторону Лейлы и центаврианца.
Они все еще разговаривали и, кажется, вообще не видели меня и моего конвоира. А может, и видели, но делали вид, что их это не Касается…
Я уже мысленно составлял завещание, как вдруг отчетливо услышал глухое «б-бац!», вроде как стекло треснуло.
Вслед за этим «бац» мой конвоир взорвался отборной руганью. Между прочим, судя по характерным прищелкиваниям языком, матерился он на каком-то из веганских диалектов.
Но главное – хищное дуло неведомого ствола на секунду рассталось с моим затылком! Наконец-то суровые капитаны оперативной разведки восстановят пошатнувшуюся справедливость!
Но, как говорится, на кэпа надейся, а сам не плошай.
На этот раз реакции мне хватило с избытком. Не прошло и трети секунды после неожиданного «бац», а я уже развернулся к моему конвоиру лицом. Не успела окончиться вторая треть, а мое колено уже врезалось во вражеский живот, в то время как локоть правой руки уже вошел гаду в отменно болевую точку между лопатками.
Упал на землю пистолет. Сразу вслед за этим разжавшиеся пальцы шпиона выпустили конфискованную у меня сумку.
Я успел не только отметелить его по первому разряду, но и рассмотреть. Действительно, веганец. Длинные патлы, узкие плечи, перекачанные ноги и руки, непредставительно хилый торс…
Я даже в лицо ему заглянул – между двух хуков, так сказать. Такое себе, обыкновенное лицо. Разве что глаз серьезно подбит, да и другой тоже кровоточит. Оно и понятно: в глазное яблоко впился оптический пластик темных очков. Да еще и губы раскровянены… Будет дураку наука, как надевать на дело солнцезащитные очки.
Особо не размышляя, я снова наподдал веганцу под дых. Интересно, как полиция квалифицирует мои действия? Хорошо, если как самооборону, А если нет?
И только тут до меня доперло, что же, собственно, произошло. Один из беспризорных бумерангов – тот самый, при помощи которого я только что помогал выбить стрекозу-сюрприз из Волшебного Дерева, – волею случая врезался моему обидчику прямо в очки, очки врезались в глаза, а дальше – как положено…
Однако волею случая ли?
Я медленно обернулся. На расстоянии десяти шагов от нас стоял, широко улыбаясь, тот самый крепыш, который недоел каши. Тот самый, что позабыл сказать мне спасибо. Вот оно, значит, какое «спасибо» оказалось!
– Ну ты крутой пельмень, честное слово! – крикнул я, для острастки еще раз насаживая грудь веганца на свое колено.
– А ты думал. – Он махнул мне рукой и смешался с толпой быстрее, чем я успел сказать еще что-нибудь.
Толпа в парке между тем успела сориентироваться. Над детской площадкой поднялся несусветный визг. Мамаши хватали в охапку своих детей. Папаши поддерживали падающих в обмороки мамаш. Киберняни накрывали вверенных им чад защитными куполами и звонили по всем доступным номерам: в экстренную медпомощь, в полицию, в управление ЧС и дальше по восходящей вплоть до Господа Бога.
Не обращая на весь этот переполох никакого внимания, я добивал незадачливого веганца. Еще один апперкот… И еще…
Он упал на землю бесчувственным кулем с удобрениями и больше уже не рыпался. Я, взвинченный животным страхом, в последний раз добавил ему по ребрам.
Не знаю, чем бы это все кончилось для веганца, если бы на другом конце площадки не произошло нечто, направившее мои мысли в другую сторону. Вместе с паникующей толпой я услышал звуки четырех выстрелов и, оставив в покое не представляющего более опасности веганца, обернулся.
Ну да! Так я и думал!
То есть ничего такого, лупцуя веганца, я, конечно, не думал. Но мог бы предположить.
Быстро-быстро перебирая своими длинными ножищами, центаврианец Йом Хоми направлялся в сторону шикарного оранжевого мобиля. А на белых плитах детской площадки, в сени Волшебного Дерева лежала, истекая кровью, Лейла. Ее правая нога судорожно скрёбла землю, а руки были раскинуты в стороны буквой "Т".
Восстановить мотивы Йома Хоми были несложно. Увидев нашу драку, он решил, что ситуация выходит из-под контроля, и решил сматываться, попутно заметая следы. Вот, значит, замел.
Четыре пули были всажены в привычное к мужским ласкам тело Лейлы по всей науке. Одна – в живот, в солнечное сплетение. Одна – в сердце. Одна – в шею. И еще одна – в голову. Чтобы даже самый искусный реаниматор из оперативной разведки не смог вернуть мозг излишне информированной девушки Лейлы к призрачной жизни мыслящего тростника. Мыслящего и помнящего.
Так вот, значит, чем центаврианские шпионы расплачиваются со своими наивными помощницами…
И тут я осознал, что, если позволю этому гаду центаврианцу уйти, меня перестанет уважать даже моя собственная фотокарточка.
Я поднял с земли оброненный веганцем пистолет и помчался к черному мобилю. К тому самому, к которому пытался отвести меня мой незадачливый конвоир.
Превышая все городские ограничения скорости, мы мчались по бульвару Рождества, украшенному статуями Санта-Клаусов различной степени бородатости и упитанности. Я – на уведенном черном мобиле веганца, центаврианец – на своем оранжевом.
