Андрей Кадник - Новатор
— Ну-ну, — ехидненько подковырнуло меня подсознание, — девушку чуток полобызал, а уже Казановой себя мнишь, думаешь как бы весь мир осчастливить.
Заглушив мозг какой-то попсовой песенкой, крутившейся с утра до вечера по телику и по радио, я проглотил свой утренний бутерброд и отправился в школу получать знания, решив рассудить по обстоятельствам — влезать в Жорины личные вопросы или нет.
К школе со всех сторон уныло стягивались стайки учеников в серой, однообразной одежде. Мне невольно на ум пришли ассоциации с лагерями для зеков.
Почему дети не смеются? Почему в одежде нет ярких цветов? Почему опостылевшее однообразие на занятиях, на которые все идут как на каторгу?
И главное — почему я сам об этом никогда раньше не задумывался, ведь хожу сюда уже 6 с половиной лет. И почему я совершенно не обращал внимания на то, что жизнь и учёбу можно раскрасить, не убивать каждый свой прожитый день серостью, а добавить в него развлечений, удовольствий, пусть даже глупых и наивных… для чего казаться взрослее, чем ты есть? для чего делать вид, что ты умудрён опытом, что у тебя полно дел? хмурить брови и казаться не тем, что ты собой представляешь, а чем-то другим.
Теперь уже мне самому казалось, что серая масса вокруг меня сгущается, затягивает, подобно спруту и не вырваться из этой усреднённости, из этой опостылевшей обыденности.
— А ведь всего несколько месяцев назад я гордился тем, что живу в самой середине этой массы, не выделяясь из неё, сливаясь с неё в однообразное месиво, — с ужасом подумал я.
— А каково тогда Жоре, — вдруг подумалось мне, — ведь он всегда выделялся из толпы. Как он преодолел этот влекущий зов серости?
Масса подхватила меня и внесла в двери школы. Строгий милиционер, которого посадили возле входа после прошлогоднего случая, когда в школе во время драки зарезали насмерть одного из учеников, проводил меня цепким профессиональным взглядом и снова уткнулся в книжку.
— Серость, — обернулся я и прошипел ему в затылок.
— Что? — не понимающе поднял он голову, но я уже скрылся в однообразии школьных коридоров.
Возле лестницы стоял Цаца со своими придурками, громко глумясь над каждым проходящим. Пропустить меня ему гордость не позволила и он меня подковырнул под тихое сопение струхнувших подельников:
— А вот идёт гордость электромеханического факультета, Димочка Засранцев!
— Иди нахер, Цаца, — отшил я его.
Тот отвял, не ожидав услышать от меня ненавидимое прозвище, но философский настрой ко мне уже не вернулся.
Цветкова я нашёл как всегда сидящим за своей партой с отрешённым взглядом.
— Когда в Екатеринбург поедем? — решившись, задал я ему вопрос.
Жора посмотрел куда-то мимо меня:
— Ну поехали сегодня, чего тянуть, — наконец сказал он.
Я, честно говоря, не ожидал от него такой прыти — думал, что он опять начнёт выдумывать какие-нибудь сложности и окажется, что летать на нашей колымаге мы можем не раньше следующего лета.
— Татьяну с собой брать? — уточнил я на всякий случай. Вдруг он считает встречу со своей подругой делом сугубо личным.
— Как хочешь, — ответил он, — и как она сама хочет… там ничего интересного не ожидается…
Я спросил Татьяну, и она сказала что с радостью присоединиться к нам и даже сама предложила не ходить на стоявшую последним, четвёртым уроком физкультуру.
К физкультуре ни я ни Цветков особого интереса не испытывали, поэтому с радостью согласились вылететь пораньше.
На стоявшей первым уроком литературе на меня снизошло вдохновение, навеянное утренними рассуждениями о серости мира сего, и я отчитал выпавшую мне главу Чехова с таким выражением, которого никогда не слышал этот класс. Поначалу, когда я начал читать не мямля как все, а громким и поставленным голосом, делая паузы в нужных местах, повышая и понижая тональность голоса там где это требовалось и там где это неплохо оттеняло текст. Все даже замолкли, потом начали понемногу хихикать, но я не обращал внимания — я представил себя на сцене, для меня существовала только книга и мысли автора, остальное — лишь ненужные атрибуты. Постепенно смешки исчезли, но к этому времени кончилась и глава.
Ненавидимая мною литераторша — сморщенный и вредный божий одуванчик, посмотрела на меня поверх очков, словно в первый раз увидев меня, и с трудом выговорила:
— Молодец, Санцев… пять.
Офигеть! это наверное была моя первая пятёрка по литературе.
Ярцев, которого вызвали к доске после меня попытался повторить мой подвиг — читал громко и уверенно, даже можно сказать с выражением. Но не было слышно в его голосе той отстранённости от окружающего мира и мощи писательского таланта.
Обиженный и недоумённый сел он на место со стандартной для урока литературы «тройкой».
Выходя из школы с Жорой и Таней, я обратил внимание, что все мы, не сговариваясь, перешли на быстрый шаг. Видно не одному мне хотелось полетать.
— Я взяла для всех бутербродов, — сообщила Таня, — тут и Паштету хватит и нам с вами.
— Да ладно, — усмехнулся Жора, — в Свердловске встретим Женю, и я вас в кафе свожу.
Паштет заметил нас ещё в начале улицы и с радостным лаем побежал нам навстречу.
— Будем его с собой брать? — поинтересовалась Таня, скармливая псу два бутерброда.
— Лучше не стоит, — сказал Жора, подумав, — куда мы там его денем…
— Можно оставить сторожить тарелку, — предложил я.
— Тарелку, — сказал Жора, — мы запустим ввысь километров на 30, там она и будет болтаться, пока мы все дела не сделаем и не вызовем её обратно. Собака там во-первых сойдёт с ума со скуки, а во-вторых обгадит весь салон.
— Впрочем, если вы хотите провести такой эксперимент… — добавил он.
— Нет-нет, — быстро сказала Таня, — пусть остаётся здесь.
— Сторожи дом! — приказал я псу, собравшемуся уже было запрыгнуть в открытый Жорой люк.
Тот обиженно посмотрел на меня, но спорить не решился и отошел от аппарата.
Хоть я и сидел на месте рулевого, Жора сам ввёл координаты Екатеринбурга в дистанционное управление и нажал на «старт».
Глянув на ставшее уже привычным мерцание на экранах, я поинтересовался:
— Ты ведь вводишь координаты, чтобы аппарат по спутникам GPS ориентировался куда лететь. А нас не засекут обработав данные с этих спутников?
— Не, никак, — ответил Жора, — GPS работает только на приём, ориентируясь по радиосигналам спутников.
Минут через пятнадцать-двадцать наш аппарат завис над большим городом. Впрочем отсюда, с 30-километровой высоты город не казался особо большим. Белое покрывало снега, исчирканное чёрными полосками дорог, довольно хорошо маскировало город. Он сливался с полями и лесами, окружавшими его, и лишь приглядевшись можно было заметить те места, где лес переходил в дачные пригородные посёлки, а те, в свою очередь, переходили в высокие дома, этажность которых повышалась по мере приближения к центру.
Жора ткнул пальцем в монитор и сказал:
— Вот этот парк рядом с моей старой школой. Обычно в будние дни там пусто. Сможешь посадить аппарат точно в парк?
— Не знаю, — замялся я, — попробую. А что, автоматикой никак нельзя?
— Для работы автоматики нужно забить точку посадки в GPS. А для этого нужно опуститься за городом и на машине или автобусе добраться сюда. Не хотелось бы терять время, попробуй так, если не получится, то пойдём длинным путём.
Я потеребил левый джойстик, чтобы парк высветился прямо по центру главного монитора. Оставалось только надеяться на точность передачи видеоизображения. Летая на больших высотах я даже как-то не задумывался об этом — там километр вправо-влево не играл особой роли. Чем дольше я раздумывал, тем более невыполнимой казалась мне задача, и чтобы разрешить всё противоречия я надавил вперёд до упора на ручку правого джойстика.
Земля рванулась нам на встречу, но рука не дрогнула и не отпустила рычаг. Так я и продолжал давить вперед, глядя на огромную сосну, занявшую всё пространство экрана.
Я вытер пот со лба, отпустил правый и повертел левый джойстик. Похоже мы были над деревьями в каком-то парке или лесу. Нырнув в ближайший просвет, я подвесил НЛО на полянке в метре от земли.
— Эвакуируемся, быстро! — скомандовал Жора.
Он открыл люк и спрыгнул на землю, за ним грациозно слетела Таня и вывалился я.
Жора закрыл люк, огляделся и никого не увидев, нажал на какую-то кнопку на дистанционном управлении. У меня сразу заложило уши, а НЛО бесшумно исчез, подняв вихрь снежной пыли.
— Надо отходить подальше в следующий раз, — сказал Цветков, засовывая мизинец себе в ухо.
Татьяна тоже удивлённо сглатывала — похоже ужи заложило не только у меня.
— А от чего это? — уточнил я.
— Поля рассеяния слишком сильно снизили тут давление во время старта, — пояснил Жора, — вот уши и заложило. Хорошо ещё, что кровь не пошла.
— Чего же не пошла, — отозвался я, вытирая снегом юшку, закапавшую с носа, — очень даже пошла.