Андрей Кадник - Новатор
Телевизоры — тоже песня. Помню, отец рассказывал, что у него раньше был ламповый телевизор. Если перестаёт показывать, то надо открыть заднюю стенку и внимательно посмотреть — наверняка какая-нибудь лампа не горит. Вытащил эту лампу, вставил новую и телик снова работает. А когда год назад сломалась соседская то ли плазменная то ли жидкокристаллическая панель, им пришлось выложить за ремонт половину стоимости нового такого же телевизора.
Компы вообще ужас. Наш учитель информатики любил на уроках повторять высказывание одного из родоначальников компьютеров, датированное 50-ми годами 20-го века о том, что пройдёт время и компьютеры по размеру будут занимать всего одну комнату. Малость промахнулся старичок с размерами. Сейчас в комнату наверное несколько тысяч этих самых компьютеров напихать можно, а вот с ремонтопригодностью — проблема. Ноутбук уже не починишь, припаяв проводки покрепче, да залудив контакты. Да и вообще во многих случаях ноут легче выкинуть, чем чинить.
Мысли мои вернулись к НЛО, которое уже несколько минут неслось в небе, повинуясь нажатой кнопке «домой». Насколько ремонтопригоден наш аппарат? Какие никому неведомые электрические схемы использовал Жора для создания своих генераторов?
Может спросить его самого? Но не обидится ли он — решит, что я ему не доверяю, или ещё чего доброго подумает, что я хочу выведать у него технические тайны. Лучше уж обойдусь тем, что он мне сам рассказывает, а надёжность… О надёжности он по-моему ещё больше меня радеет, так что пусть возможные поломки остаются на его совести.
Пролетев пустыню, мы вернулись всё в тот же снежный фронт. После тропического рая было довольно странно лететь над багровыми в свете заходящего солнца тучами — грозными и неприступными.
Изображение на мониторах застыло на миг, тучи рванулись к нам, мелькнула белая пелена и вот уже видны ставшие такими родными стены КБ.
Мы практически не разговаривали во время полёта — каждый думал о своём. И сейчас, продолжая играть в усталую молчанку, мы спрыгнули на мокрый пол дома.
— Надо будет сделать устройство дистанционного открытия-закрытия отверстия в потолке, — подал Жора голос первым.
Я отмолчался. Чего тут обсуждать, нынешний люк действительно был неэффективен ни в дождь, ни в снег. Но это была небольшая проблема.
В какой-то момент я понял, что аппарат закончен, что он реально летает и его можно хоть завтра запускать в серию. Теперь меня охватила какая-то непонятная апатия и усталость. Мне было искренне жаль, что теперь не нужно после уроков ходить сюда и приваривать один лист металла к другому, помогать Жоре монтировать оборудование — всё уже было готово, и что делать мне дальше я не представлял. Возвратиться к обычной школьной жизни у меня уже не было сил — я знал, что есть жизнь другая, жизнь в полётах над облаками, жизнь, когда за несколько минут можно оказаться в совершенно другой точке земного шара.
Наверное я боялся — боялся того, что это всё закончится так же внезапно, как и началось. Боялся того, что сейчас я проснусь, а на дворе всего лишь двадцатое сентября и мой 14-й день рождения будет лишь через неделю. Боялся того, что завтра приду в школу, а там объявят, что Цветков переехал вместе с родителями в Чегдомын или в Певек, или ещё куда и не будет больше никаких полётов. Ведь даже если аппарат останется на месте, то один, не чувствуя того, что Жора сидит рядом со мной, я никогда не решусь сесть в него и взяться за джойстики.
Собака в отличие от нас так и не успела толком высохнуть, да и Танюхины длинные волосы ещё не просохли. Поэтому мы подкинули дров в прогоревшую печку и сели вокруг неё, не решаясь пока выходить на улицу из тёплого дома. Я закрыл верхний люк, через который в дом летел снег и мы сели возле НЛО. Его корпус разогрелся от трения об атмосферу, а из люка выходил наружу тёплый тропический воздух.
— Можно мокрый купальник оставить здесь? — спросила Татьяна. — Не хочу врать родителям, что ходила в бассейн.
— Если ты даже весь аппарат завешаешь внутри нижним бельём, нам с Димоном от этого будет только приятнее, — зевнув сказал Жора.
— Только бельё должно быть чистое, — в тон ему спошлил я, за что и получил шлепок мокрыми плавками по голове.
— Можешь даже повторить, — предложил я, улыбаясь, — девушки меня ещё никогда трусиками не били.
— Дурка, — беззлобно прокомментировала Таня.
Немного обсохнув, я проводил Таню до чуть было не закрывшегося перед нашим носом магазина, где она купила и быстро перетянула в примерочной колготки. Старые — изорванные в тропиках, мы тут же выкинули в первую попавшуюся урну.
— Теперь вроде всё в порядке, — сказал я, придирчиво осмотрев подругу.
— Вроде да, — пожала она плечами, — только придётся в ванной раздеваться, чтобы сразу смыть соль с волос под душем и чтобы никто не увидел отсутствия нижнего белья.
Я глубоко задышал, чтобы побороть инстинкты, и мы пошли по домам.
Вечер выдался на удивление тёплым. Крупные снежинки неспешно падали откуда-то сверху и сразу таяли, попадая на лицо или на руки. Все прохожие сняли шарфы и перчатки, расстегнули пуховики, давая доступ свежему воздуху к своему телу. Необычная для февраля безветренная погода создавала спокойную романтическую обстановку.
— Сегодня везде тёплый день, — задумчиво сказала Таня, ловя губами снежинки. — Вот интересно, час назад мы отогревались на чудесном острове почти на экваторе, а приехали сюда — и тут тоже так тепло. Может в Антарктиде или на северном полюсе тоже бывает тепло?
— Теперь у нас есть реальный шанс слетать и узнать это самим, — сказал я, — один мой знакомый лыжник говорит, что не бывает холодной погоды, бывает холодная одежда.
— Интересно, а теперь мы часто будем летать или следующий раз только через месяц? — Татьяна посмотрела на меня.
— Можем хоть сейчас вернуться и слетать, — захорохорившись предложил я, тут же сникнув в душе. Честно говоря, вряд ли я куда-то полетел бы без Цветкова.
Но Татьяна видимо уже давно сообразила кто у нас главный, поэтому лишь сказала, улыбнувшись:
— Нет, без Цветкова не надо летать, во-первых даже самые надёжные приборы могут отказать, а во-вторых это всё-таки он придумал НЛО, будет неправильно летать без него.
Вечером я долго ворочался и не мог уснуть. Меня смущало то, что Жора в последнее время вообще не говорит о своей Цели — о той, для полётов к которой он собственно и собирал аппарат — о своей большой любви из Екатеринбурга. В голове у меня роились десятки предположений по этому поводу. Может они охладели друг к другу, может он её забыл, может она нашла другого, может ему кто-то нравится из наших девчонок, может он просто боится или стесняется сделать последний шаг.
Я решил, что если последняя причина верна, то моя задача, как его друга помочь ему сделать этот шаг, поэтому я дал себе твёрдое обещание, что в ближайшие дни настою на том, чтобы вместе слетать на его родину.
— А может он боится нас знакомить? — мелькнула очередная мысль. — Он никогда не показывал её фотографий. По обрывкам фраз я давно понял, что его Женя со схожими интересами и всепоглощающей любовью к различным наукам. Но если для мужчины быть «ботаном» не так уж и зазорно — это только в школе над ними смеются, а всю оставшуюся жизнь уже они сами хохочут в полный голос — над теми, кто сначала смеялся над ними в школе, а потом пошел рыть траншеи в армии и работать слесарями на заводах. А девчонке!? Если она «ботан», то у неё большие очки, куча прыщей на роже, кривые зубы и воняет изо рта. Таким в жизни не повезёт по определению.
В конце концов, я убедил себя в том, что правильно догадался насчёт подруги Жоры и теперь засомневался — стоит ли мне стимулировать Цветкова к возвращению к своей криворожице. Заснул я, так и не решив этой проблемы.
Утром, вспомнив все свои терзания по поводу Жориной личной жизни я снова обратился к народной мудрости, которая не раз выручала меня в трудные моменты.
Кроме «любовь зла, полюбишь и козла» ничего в голове не всплывало, ни и это я счёл хорошим знаком, решив, что народ через мудрость свою радеет за то, чтобы я поспособствовал скорейшему объединению Жориных и Жениных сердец.
— Тьфу ты блин, — заворчала как всегда мой разум, — со своими бы сердечными вопросами сначала разобрался, а потом уж в чужие лез.
— А в чём собственно дело? — беззаботно парировал я в немом диалоге, — на моём любовном фронте всё в порядке.
— Ну-ну, — ехидненько подковырнуло меня подсознание, — девушку чуток полобызал, а уже Казановой себя мнишь, думаешь как бы весь мир осчастливить.
Заглушив мозг какой-то попсовой песенкой, крутившейся с утра до вечера по телику и по радио, я проглотил свой утренний бутерброд и отправился в школу получать знания, решив рассудить по обстоятельствам — влезать в Жорины личные вопросы или нет.
К школе со всех сторон уныло стягивались стайки учеников в серой, однообразной одежде. Мне невольно на ум пришли ассоциации с лагерями для зеков.
