Другие Звезды (СИ) - Сергеев Артем Федорович

Впереди сначала была река, широкая и обычная, с мутноватой, как и у всех равнинных рек, водой, ничего такого, с самыми обыкновенными островками и протоками, с песчаными пляжами и илистыми заводями, а вот за рекой был Город. Причём именно так я назвал его для себя, большой буквы.

И стоял он не на берегу реки, а километрах в пятнадцати от нас, если не больше, на плоской равнине, а ещё вдали, за ним, угадывались сквозь дымку какие-то горы, но те были уж совсем далеко.

Город выглядел вытянувшимся к небу, из-за множества зданий в центре, такие у нас называют небоскрёбами, но тут было по-настоящему. Я попытался прикинуть на глаз высоту нескольких самых выдающихся, но, получив результат от пяти до восьми километров, бросил это дело и начал просто рассматривать.

Особенно меня убила приблизительно километровая в поперечнике, приплюснутая сверху и снизу сфера на тонкой ножке, как её ещё ветром не сдуло, я не понимал, да и не мог понять. Остальные здания тоже не подкачали, там были и просто башни, и что-то изогнутое, и что-то, похожее на паруса, но всё это вместе сливалось в гармонию такой силы, что оставалось только открыть рот.

И ещё, был здесь странный контраст между общей пустынностью самой планеты и кипящей жизнью этого Города, там безостановочно что-то сновало и перемещалось, там взлетали к небу и опускались на землю странные аппараты, совсем не похожие на те, что мы придумывали себе в прошлом. Людей я, конечно, не видел, но без ошибки мог бы дорисовать себе многочисленные толпы на улицах и скверах, так потом оно, кстати, и оказалось.

— Надежда-главная, — прервал наше молчание Дима, — столица. Она одна такая, больше нет подобного, десять миллионов населения. На Королёве и Кеплере пытаются, конечно, всё это дело продублировать, но получается только по самому минимуму. Функционал есть, а вот размаха нет. И вся наша жизнь, короче говоря, вот отсюда и определяется. Ну что, у кого какие впечатления?

— Меня убило просто, — ответил ему Олег, — наповал причём. Только нафига ж такое всё здоровое? Как из одного дома в другой переходить?

— Многие годами в одном здании сидят, — пожал плечами Дима, — там тебе и работа, там тебе и жильё, там тебе и отдых, там тебе и всё, даже песчаные пляжи с морской волной и парки с фонтанами. Но переходить легко, хоть в другой дом, хоть куда, я вам потом покажу. А тебе как, Саня?

— Нет слов, — признался я, — да и что тут говорить? Мы сейчас туда?

— Можно туда, — оживился Дима, — а можно и не туда. Можно на любую из пятнадцати планет, вот хотя бы и на Марс, выбирайте сами. Вон, видите? — и он повернулся и показал рукой на то приземистое здание, что было справа от нас, — это пассажирские Врата, оттуда не куда угодно, конечно, но в большинство мест можно прыгнуть без проблем, и так же обратно.

— Не, — отказался я, подумав немного и переглянувшись с Олегом, — любопытно было бы, конечно, но это же сейчас не главное. Давай в столицу, потом всё остальное. Успеем же ещё, наверное.

— Успеете, — подтвердил Дима, — но тут всё от вас самих зависеть будет, да от ваших желаний и дел. А пока идёмте к флаеру, Вратами в столицу не попасть. Кстати, как сдадите переселенческий минимум, будут у вас и свои аппараты, и много чего ещё, а пока просто от меня не отрывайтесь. Честно говоря, я сейчас даже придумать не могу такую ситуацию, чтобы мы проблем себе в городе поимели, это с одной стороны, а с другой, и в вас я тоже почему-то не сомневаюсь, вы сумеете точно. Так что пока просто держитесь рядом, а все объяснения потом.

Глава 11

Флаер Димы шёл низко над землёй, встроившись в плотную колонну таких же машин, летевших к столице. Со стороны это напоминало мне невидимую дорогу в несколько ярусов, с такими же невидимыми перекрёстками и развилками, по которой мягко неслись кораблики с людьми, слово флаер как-то пока ещё не вызывало у меня доверия. Там были посудины и покрасивее нашей, и помощнее, и грузовые, и пассажирские, в общем, полный набор, по крайней мере, пока всё было понятно и объяснимо.

Город приближался, верхушки зданий уже не были видны из кабины, как ты головой ни крути и шею не выворачивай, но я смотрел не на них, а на уже ясно видимые широкие или узкие улицы, там разные были, на любой вкус, и дома такие же, то есть какие хочешь, но характер этого города я пока не понял, не успел и не сумел осознать, слишком большим и сложным всё это было для меня.

Единственное же безошибочное ощущение, что город мне дал, было детским по своей сути, так, наверное, может чувствовать себя ребёнок перед входом в огромный чудесный замок. Странное дело, откуда бы мне это знать, не такое у меня было детство, но вот чувство собственной не незначительности, нет, но чего-то другого, какой-то подростковой незрелости, вот это тут было. Город как бы оставлял мне право только на радостное удивление, а до всего остального я пока для него просто не дорос.

И ещё, на улицах Надежды-главной кипела жизнь, беззаботная и уверенная в своей безмятежности, кое-где деловая, а кое-где праздничная. Забитые раскованно и свободно ведущими себя людьми улицы, да множеством людей, я столько и не видел никогда, яркие витрины и вывески, уличные кафешки под обильной зеленью, и всё это до того было не похоже на то, к чему я успел привыкнуть, к руинам и следам пожаров под крылом, к напряжённо тащащей свой крест огромной стране, или к суматошному встречному кинжальному огню да разбегающимся от моего Ила солдатам в ненавистной форме мышиного цвета, что меня невольно передёрнуло.

А так город подавлял, он сокрушал своим характером, светлым и сильным, одолевал своей напоенностью светом и воздухом, своим безоговорочным оптимизмом и открытостью. Олегу он вкатил сразу же, тот рассматривал его загоревшимися от удовольствия глазами, москвич ведь, причём потомственный, он воспринимал роскошь без стеснения, а вот мне стало немного неуютно, ну не привык я к такому! Я-то привык к вечной борьбе, неустроенность вокруг всегда была моим спутником, бараки и общежития, казармы и землянки, я даже из санатория в Крыму, в который нас отправили от училища на отдых, постарался сдёрнуть в числе первых, потому что совесть заела. А то ведь здоровый лоб, гимнаст, и чьё-то место занял.

— Детей чего-то маловато, — наконец выдал я, чтобы прервать молчание, — совсем.

— Так ведь деловой, культурный и научный центр, — развёл руками Дима, немного удивившись, — хотя по сравнению с вами, с вашим временем, детей мало, да. Но это здесь, на некоторых планетах ситуация другая.

— Странные у тебя претензии, Саня, — повернулся ко мне и Олег, уже что-то предвкушая, — и лично мне совершенно непонятные! Ты, Димон, ты мне лучше вот что скажи — как тут у вас знакомятся? И очень строга ли, скажем так, общественная мораль?

— Не очень, — фыркнул тот от смеха и на Димона реагировать не стал, — тут у нас в этом отношении не Содом и Гоморра, конечно, но полегче, опять же, чем в вашем времени. Нормально тут у нас всё, побороли перегибы во все стороны.

— Много ты знаешь про наше время, — отмахнулся Олег, — значит, познакомиться можно?

— А чего нет? — пожал плечами Дима, — без проблем. Безопасность сам видел, какие оглоеды гарантируют, потому и осмелели все. Насилие-то исключено, по большому счёту. А если хочешь верный вариант, то ищи себе кошкодевочку, они на это дело лёгкие. Такие, знаешь, с кошачьими или лисьими ушами, хвостом да буферами размером с мою голову, в общем, увидишь — не ошибёшься.

— Накладные, что ли? — я удивился даже больше Олега.

— А вот и нет, — ехидно улыбнулся нам Дима, — самые настоящие. Чудеса трансплантологии, хотя в медицине искусственных органов это как раз самое плёвое дело. Приживляют за час, убирают ещё быстрее. Но там много всего, увидите ещё, и близко к сердцу не принимайте — это просто некоторые так балуются. Довольно безобидно, как по мне. Я и сам на первом курсе с третьим глазом во лбу ходил, прикольные были ощущения, зрение более объёмным получается. Ну и по мелочи ещё кое-чего себе поправил, конечно, потом, правда, убрать пришлось.