Денис Ватутин - Легенда вулкана
— Ну а взаправду, Денис, что ты думаешь? Есть хорошее или плохое?
Строгие, но добрые, немного водянистые, голубые глаза взглянули на меня из-под седых косматых бровей. Форменный китель, как всегда, был безукоризненно чист.
— Не знаю, товарищ полковник. — Я пожал плечами и положил на ореховое бюро толстую красную папку, прямо под абажур лампы. — Разрешите закурить?
— Кури, — кивнул он и тоже достал из ящика стола пачку сигарет «Столичные».
— Я так понимаю, — сказал я, прикурив свою «Приму» и выдохнув дым в потолок, — если подозреваемая говорит нам правду, то дело заходит в полный тупик…
— А бывают тупики неполные? Частичные? — Он хитро прищурился, пододвинув мне свою хрустальную пепельницу. — Это тогда не тупик, а хоть и тернистая, но дорога.
Я смутился, мысли в голове путались и скакали, как потревоженные блохи.
— Понимаете, Артемий Леонидович, — сказал я, — нам придется в данном случае возбуждать уголовное дело на уровне Обкома или даже ЦК, а это… как бы точнее сказать… этим другое министерство занимается…
Он враз посуровел.
— А ты убийство раскрыл, лейтенант? — тихим, но грозным голосом произнес он. — Кто убил итальянца, ты понял? Твоя задача найти убийцу, припереть его к стенке уликами, а уж потом дело сдать. И дальше не тебе думать, на каком уровне прокуратура будет предъявлять обвинения! А ты тут все со своими подозреваемыми нянчишься! То одну юбку слушаешь, то другую!
Последние его слова прозвучали как раскат грома. Я поежился и попытался сосредоточиться.
— В принципе, — я робко кашлянул, — я все изложил в рапорте. Выводы такие: подозреваемых трое — Кожевникова Ирина двадцати пяти лет, ранее несудимая, проживает в Москве, проспект маршала Жукова, пятнадцать. У нее алиби — в момент убийства я находился с ней в одной комнате.
— Дальше, — одышливо каркнул полковник.
— Азиз Алима, гражданин Саудовской Аравии, двадцати девяти лет, проживает в общежитии при институте имени Патриса Лумумбы, и Лайла Блери, гражданка Франции…
— Ладно, хватит, я твой рапорт помню. — Он устало махнул рукой и помолчал. — Обидно мне, — сказал он, глядя куда-то в сторону, — парень-то ты талантливый, наблюдательность у тебя фотографическая, вот еще бы сообразительности тебе чуть подбавить — цены бы тебе не было: я бы тебя на свое место спокойно посадил, а сам бы на пенсию…
— Артемий Леонидович, перестаньте вы, ей-богу… — Меня иногда раздражало и удивляло это его старческое брюзжание при такой стальной воле и ясном рассудке.
— Ладно тебе, Денис, — он брезгливо поморщился, — надо смотреть правде в глаза — я уже старик, на дачу только жена ездит, просит помочь, она же тоже не девочка, а я тут, на Петровке, копчусь восемь дней в неделю…
— Артемий Леонидович, да мы еще с вами успеем всех гадов переловить!
— Так, — казалось, с него спало какое-то студенистое оцепенение, — ловчий ты мой! Работой я твоей недоволен, и папочку эту ты зря мне припер. Ткнуть бы тебя носом, да велика честь будет. Подумай! Попытайся стать на место преступника — как бы ты все сделал? В спешке и в то же время по возможности аккуратно? Твоя слабая сторона в этом деле — это не работа с показаниями, а работа с уликами! Почитай дело повнимательнее — там все есть!
— Да мне же последние дни, сами знаете, поспать и то некогда, — начал оправдываться я.
— А на фронте люди неделями не спали! — Это был его обычный аргумент, отметающий все мои доводы о трудностях сыскной работы.
— Разрешите идти?
— Иди, — буркнул он уже более доброжелательно, — и дело прихвати, не забудь. Почитай перед сном — очень интересно…
— Что интересно? — словно эхо отозвалась Лайла слегка запыхавшимся голосом.
Я встряхнул головой, сфокусировав зрение на нескольких маленьких тепловых пятнышках, проплывавших между барханами с восточной стороны.
— Что это там такое красненькое зеленеет в синеве? — пробормотал я, дав на экран забрала увеличение, — блин, паршивое здесь увеличение…
— Не поняла. — Лайла остановилась, слегка пригнувшись, и посмотрела в ту же сторону, что и я. — Похоже на всадников, — сказала она через некоторое время.
— Хреново, — процедил я сквозь зубы, — сколько их, не рассмотрела?
— Человека четыре-пять, идут под углом к нашему курсу, скорее всего, нас уже засекли…
Черт! Не вовремя я отвлекся…
— Отлично, — я с досады плюнул, — а у нас пара ножей и один пистолет на двоих…
— P228 — прекрасное оружие, — вступилась Лайла за свой любимый пистолет.
— Да я не спорю, — я продолжал вглядываться в пейзаж, — просто нам и двух АК хватит, чтобы начать плясать джигу.
— Может быть, это просто Охотники? — предположила Лайла.
— Да хоть благотворительный марш инвалидов за мир, — я вытащил из-за пояса пистолет и снял с предохранителя, — у меня последнее время разыгралась паранойя и мизантропия.
Я скрестил руки на груди и выпрямился во весь рост — под левым плечом я держал пистолет со взведенным курком. Хорошо, Дарби хоть броню не снял со всех…
Вот они слегка изменили траекторию и показались на дороге: их было четверо, пятый дромадер шел без седока, навьюченный поклажей. Силуэты приближались, двое всадников взяли автоматы на изготовку.
— Лайла, — тихонько спросил я, — ты ножи хорошо метать умеешь?
— Никто не жаловался, — ответила она так же тихо.
— Тогда, если я скажу: «Леха, привет!» — ты снимай крайнего справа.
— Хорошо.
— Эй, ребята! Вы кто есть? — раздался усиленный внешними динамиками голос.
— Охотник Странный, — ответил я, — клан Беркута.
— Это где ж такой? — спросил голос с недоумением, сопровождая вопрос лязгом затвора.
— Долина Маринера, — ответил я.
— Бешеному церберу сто миль не крюк, — насмешливо ответил другой всадник.
— А вы сами-то откуда? — спросил я.
— Мы, милок, местные, — ответил первый всадник.
— Из Персеполиса? — Мне не нравился их тон.
— Мы совсем местные, — пояснил тот, — ты вот сейчас по нашей земле гуляешь… клан Черных Шакалов — слыхал небось?
Мне это не сказало ровным счетом ничего.
— Я что-то таблички не заметил, — сказал я спокойно, прикидывая, кого из них назвать Лехой.
— Какой таблички? — спросил второй Охотник.
— «Бешеным церберам вход запрещен».
Первый хихикнул.
— Да мы ее ставим, а какие-то отморозки воруют постоянно, — ответил он. — Ты не брал?
— Я-то — нет… — Один из них был маленького роста, с огромным дробовиком в руках, который держал на манер младенца в пеленках. — …А вот парни, которые несколько часов назад проезжали тут на трех вездеходах, — они стопудово сперли. Я их знаю: редкие сволочи.
— Ребята на вездеходах? — глухим низким голосом переспросил молчавший доселе всадник. — С кратера, что ли?
— Ехали-то они с кратера, — пояснил я, — но сами не местные совсем — наемники голимые. Инопланетники они.
На некоторое время воцарилось молчание, из чего я заключил, что у них идут радиопереговоры.
— А тебе они на что? — спустя пару минут спросил тот же низкий голос.
— Я их иду убивать, — просто ответил я.
— Убивать? — Охотник присвистнул. — Да ты убийца, как я погляжу.
— Бывает иногда, — ответил я, — они забрали мою добычу, моих верблюдов с оружием и моих туристов.
— Это не по закону, — сурово сказал низкий голос, обладавший властными нотками.
— Да, это кидняк! Реальный кидняк! — согласились остальные.
— Ну что, Марк? — сказал один из Охотников, тот, кто заговорил первым.
— Помолчи, — грозно ответил главарь, и радиопереговоры возобновились.
Вновь мы с Лайлой застыли в напряжении.
— Убери волыну из подмышки, — сказал вдруг коротышка.
Я послушно вынул P228 и заткнул его за ремень.
— Мы поедем с вами, Странный из Беркутов, — приказным голосом сказал главный.
— Вам-то что за корысть? — спросил я.
— Нам нужна такая машина, как у них, — ответил он. — Фарт и Солнце свели нас: нам сказали про этих людей на нашей дороге, и мы погнались за ними, но потом заметили вас. Вы знаете, как их найти, мы дадим вам дромадера и поддержим огнем. Мы возьмем одну машину, а вы дальше там сами…
Я помолчал для виду, хотя внутри меня бурлило ликование.
— Да, — кивнул я мрачно. — Фарт и Солнце с нами, избавь нас от глюков Равнина.
Эффектно сплюнув на песок, я продолжил:
— Я иду с Черными Шакалами! Возьмем свое…
— Возьмем… — Охотник, который первый заговорил с нами, взмахнул рукой.
Один из всадников спрыгнул с седла и подошел к навьюченному дромадеру, снимая с него часть поклажи. Остальные опустили свои стволы.
Все молчали, пока мы с Лайлой вскарабкались на спину верблюда. Все внутри меня было взбудоражено — транспорт с подачей! Вот что значит поддержка богов!
