Михаил Кисличкин - Дипломат поневоле
— Род Иллор не будет воевать на стороне восставшей гильдии, — Элитьен была бледна, но отвечала спокойно. — Род Иноэрн тоже.
— Но почему! Вас же уничтожат! Если мы будем отсиживаться дальше, то ни мои бойцы, ни твоя дружина, ни наш танк в конечном счете врага не остановят, — наседал Ярцев.
— Вы можете сами помочь гильдии. Род Иллор не возражает.
— С одной неполной ротой бойцов? Слишком мало. Мы просто бессмысленно погибнем. Нужен организованный общий фронт против гильдейцев. Мы должны поймать их в полноценный котел, заставить распылить силы по всем направлениям. Без дружинниц Высоких это невозможно.
— Я уже дала ответ.
— А меня такой ответ ни хрена не устраивает! — Илья видел, что полковник с трудом держит себя в руках.
Судя по ее лицу, Элитьен уже была готова сказать что-то резкое, но в этот момент в зал вошла одна из дружинниц. Покосившись на землян, она все же не стала утаивать новость и сказала:
— Госпожа, прибыл Ваулф. Этот раб просил о немедленной встрече.
— Пусть войдет.
Глава гильдии Тритт выглядел неважно. Красные воспаленные глаза, морщины, богато расшитый золотыми нитями комбинезон, выглядевший так, как будто Ваулф в нем ночевал в курятнике, — все это красноречиво говорило о том, что в последние дни альваланину пришлось несладко. Но голос его был тверд.
— Госпожа, я пришел просить о помощи. Гвардейцы напали на нас и третий день подряд ведут наступление. Мы не можем им противостоять одни. Они уже контролируют прибрежные заводы и поселок горняков Анритт. Если вы не поможете, то гильдии Тритт не станет.
— Я в курсе твоих проблем, Ваулф, — ответила Элитьен, даже не добавив привычного слова «раб». — Ты знаешь мои условия. Признай меня своей госпожой, а гильдию рабами рода Иллор и Иноэрн, и мы немедленно выступим против гвардейцев.
— Нет. — Голос Ваулфа не изменился ни на йоту. — Мы не будем больше рабами. Никогда. Высокая, ты не знаешь, что такое быть рабом. А я знаю. Я вышел в главы гильдии из рабов третьей полезности и знаю, что такое быть всю жизнь рабом. Знать, что твои дети будут рабами и твои внуки будут рабами и так будет до скончания века. Понимать, что все созданное твоим трудом на самом деле не твое и владеешь ты им лишь потому, что благородные пока не возражают. Знать, что твоя жизнь и личность ничего не значат, а любой благородный может унизить или убить тебя или твоего ребенка в любой момент, не получив, скорее всего, даже малейших неприятностей. Мы восстали, чтобы уже никогда не быть рабами, и мы умрем, но не станем ими. Гвардейцам и Революционному Совету не нужна гильдия Тритт. Им вообще не нужны никакие гильдии, им нужна лишь неограниченная власть над всей Альвалой и наши заводы, шахты, имущество и рабочие руки. Ивва поняла это слишком поздно. Главы других гильдий понемногу начинают понимать это только сейчас. Участь гильдии Тритт уже решена — мы слишком богаты, кроме того, Революционный Совет хочет преподать всем недовольным хороший урок. Ну что же, если Создателю это угодно, мы погибнем. Но мы не будем рабами.
В зале надолго повисла тишина. Лишь Липатов витиевато выругался, да так, что автопереводчик спасовал и не смог адекватно перевести фразу, запутавшись в склонениях. Впрочем, на это никто не обратил внимания.
— Мне очень жаль, Ваулф, — сказала наконец Элитьен. — Извини.
— Элитьен, благородной госпожой надо не только казаться, но и быть, — неожиданно для самого себя сказал Илья. — Своим решением ты пытаешься сохранить благородное звание формально. Но сохранив его перед Советом таким способом, ты перестаешь быть благородной на деле.
Элитьен резко развернулась к Илье. У нее был такой взгляд, что казалось, она его сейчас ударит.
— Что ты понимаешь, чужак! Я сохраняю свой род!
Илья лишь развел руками.
— Я понимаю, почему ты это делаешь. Решать тебе.
Элитьен словно стала ниже ростом. Плечи ее поникли, а гневное выражение лица сменилось растерянным. Илье даже стало ее жалко.
— Ты прав, Илья из рода русских, — через некоторое время сказала альваланка. — К сожалению, ты прав. Моя мать говорила мне когда-то: «Если не знаешь, как поступить, поступай красиво! Благородства без красоты не бывает». Отсиживаться в замке некрасиво. Ударить по врагу, разнести его в клочья и выйти победителем гораздо красивее. И видит Создатель, это будет по-настоящему благородно, что бы ни говорили засевшие в Высоком Совете старухи. Ваулф, мы поможем тебе. Риоэль, — обратилась к представительнице рода Иноэрн Высокая, — вы с нами?
— Да, Элитьен. Я немедленно свяжусь с госпожой Вальен, но я уверена, что она одобрит твое решение. Мы всегда держались вместе. Кроме того, ты поступаешь благородно, а кровь Таллига нуждается в отмщении. Госпожа рода Иноэрн не простит смерти своего единственного сына. Мы славно повоюем.
— Ну, тогда к делу, — перебил их Ярцев, довольно потирая руки. — Пройдемте к карте, обсудим план операции.
«Лучшее средство ПВО — это наши танки на аэродроме противника», — вспомнил Илья известное высказывание какого-то генерала, сидя на пляже у моря и наблюдая за танком. Ни аэродрома, ни самолетов вокруг, правда, не было. Зато был танк, пляж и уплывающие корабли гвардейцев. Три из них горели, дымя, у самого берега, еще штук пять изо всех сил пытались скрыться в море метрах в семистах от берега. Но Т-100 не оставлял им такой возможности. Боевая машина не спеша разворачивала башню, поднимала на нужный угол возвышения пушку и, прицелившись, стреляла. Из дула вылетал столб пламени, гулкий удар с оттяжкой бил по ушам, а через пару секунд борт очередного корабля в районе ватерлинии разрывался в клочья. В бинокль было хорошо видно, как летят во все стороны обломки. Кораблики небольшие, вроде рыболовецкого сейнера, им одного попадания 152-миллиметрового снаряда хватало за глаза.
Вдоль береговой кромки везде валялись трупы гвардейцев, оружие, остатки амуниции и палаток, песок во многих местах был красным от впитавшейся крови, что-то нехотя горело на песке, распространяя вокруг неприятный запах жженой пластмассы и сработавшей взрывчатки. Бой получился на славу, короткий, но кровавый. Вот что значит преимущество в вооружении и фактор внезапности! Шесть десятков человек и один танк за два часа проехали по южной, проложенной вдоль побережья дороге пятьдесят километров и с ходу вступили в бой. Сначала слитный залп на пределе дальности из ракетных огнеметов и танкового орудия по не ожидавшему нападения лагерю гвардейцев, затем плотный пулеметный огонь и короткая яростная атака при поддержке танка. В результате один погибший и трое раненых со стороны нападавших и около сотни трупов в черной форме на песке. Это еще не считая тех, кто успел попрыгать в отходившие от берега корабли. Ничего сложного. Особенно учитывая, что о часовых и дозорах гвардейцев позаботился высаженный заранее в трех километрах от лагеря десяток лучших дружинниц рода Иллор.
Илья поймал себя на том, что стал привыкать к смерти. Вот и тут — куча убитых, кровь, оторванные от чьих-то организмов части тоже в ассортименте. А он не то чтобы равнодушен, а… восприятие что ли притупилось. Причем это новое состояние Илье не нравилось. Лучше бы он оставался прежним мальчиком-студентом, не способным и кролика зарезать. Ничего хорошего, честно говоря, в этом нет, опять же некоторым потом кошмары всю жизнь снятся. Будут ли они сниться Илье, парень не знал, и думать пока об этом не хотелось. Офицер открыл забрало шлема, достал фляжку и сделал добрый глоток нренна. Хорошая штука этот нренн, что ни говори. И мозги прочищает почище коньяка и похмелья почти нет — так, чуток голова тяжелая, да в сон клонит, хоть пол-литра выпей.
— Кто что, а наш студент опять бухает, — Липатов возник за спиной неожиданно, как чертик из табакерки. — Помог бы лучше трупы собрать — нам поблизости еще позицию оборудовать.
— Успеем, Максим Петрович, — махнул рукой слегка захмелевший Илья. — После такого сюда сегодня гвардейцы вряд ли сунутся.
— Поговори мне еще! Совсем дисциплину забыл? Как положено отвечать?
— Есть, товарищ командир!
— То-то же. — Подполковник забрал у Ильи из рук флягу и хорошенько приложился к горлышку. Не спеша завинтил крышку, вернул емкость Илье. — Пойдем, студент, у нас еще полно работы.
Глава 11
Если уж мавр взялся, то он свое дело сделает
Во всем были виноваты эти проклятые терриконы отработанной породы. Идущая на восток, в Анритт, дорога проходила прямо между двумя высокими конусообразными насыпями с обширными плоскими вершинами. Терриконы были очень старые, поросшие густым низким лесом и кустарниками. И взять поселок, не подавив сопротивление окопавшихся на высоте гвардейцев, было никак нельзя. Лежа в кустах у самой кромки леса, Илья в очередной раз прильнул к прицелу винтовки, пытаясь обнаружить противника. Нет, бесполезно… Сплошная стена желто-рыже-зеленой листвы и ветвей, в которой можно спрятать не то что стрелка с винтовкой, а даже невысокого слона.
