Время жить (трилогия) (СИ) - Тарнавская Мила
Драйден Эргемар помог оттащить подальше в тень несколько канистр с водой и теперь с важным видом протирал стекла кабины. Кен Собеско вместе с двумя геологами – Каном и Торкасом – загружал в вертолет мешки с камнями – драгоценные образцы Хольна, стоявшего рядом и что-то озабоченно корябавшего в своем блокноте. Радист Оки, недавно прибывший из Горданы в помощь Билону, уже успел получить свой груз, состоящий из пленки и батарей, и теперь не спеша стаскивал их в одну кучу. Телшие – смуглолицый зермандец, исполнявший в экспедиции роль повара, уборщика и, если потребуется – переводчика и даже охранника, уже насадил аппетитные куски мяса на вертел, изготовленный из обломков телескопической антенны, и колдовал над костром.
– Привет труженикам, – возвестил Билон, радостно ухмыляясь. – О, смотрите-ка! Эй, Вилам, а ты-то что здесь делаешь?
Вилам Сентер сидел в тенечке на ящике с консервами и обмахивался шляпой. Он умел переносить жару не хуже всех остальных, но иногда любил напускать на себя вид страдальца.
– Майди, – слабым голосом сказал он. – Майди, это ужасно. Я взял с собой ящик пива, но оно нагрелось в дороге чуть ли не до кипения! Я не доживу до утра!
– Доживешь, – безжалостно заявил Билон. – Но все же, что привело тебя в наши края, где до ближайшего бара не меньше трех сотен километров, а может, и все четыре? Неужели в тебе проснулось чувство благородного любопытства?
– Какое любопытство? – со вздохом простонал Сентер. – Я здесь отдыхаю. Ты просто не представляешь, что сейчас происходит в городе. И знаешь, что общего между мной и пивом? И то, и другое, нужно абсолютно всем. Это невыносимо!
– Эй, Вили, кончай страдать, – крикнул с другой стороны вертолета Эргемар. – Телшие обещает нам роскошный ужин. Так что восставай из мертвых и присоединяйся!
Прощальный ужин удался на славу. Костер, в который не пожалели высыпать целый мешок горючего сланца, радостно трещал, сыпал искрами и поочередно выхватывал из темноты то разгоряченные лица людей, то легкие палатки геологов или солидный шатер, где обитали Билон и радист Оки, то стеклянные выпуклости кабины вертолета.
– …Наша дыра вдруг стала очень знаменитой, – рассказывал оживший Сентер. – Местные жители просто обалдевают. Понаехали какие-то репортеры, эксперты, чуть ли не заклинатели духов, и всех тянет сюда как магнитом. Знали бы, что их тут ждет!
На днях явился тут один, Хьорм по имени, из валезской академии наук. Тут ученые какую-то экспедицию затеяли, вот он и прибыл – организовывать. Как засел за телефон – и с утра до ночи! А линий-то только две! И мне теперь, получается, до Кушуда и не дозвониться. Ну, думаю, ладно, выкручусь. Не такие крепости брали.
Вчера вот еще одна парочка этих ученых прилетела. Один тихий такой старичок. Вилкандец. С самого начала как засел в баре – по нюху он его нашел, что ли – и начал там: одно пиво, второе пиво, смотрю, а половины стратегического резерва и нету! А второй, молодой, из Чинерты, по фамилии не то Маклис, не то Муклис, как накинулся на этого Хьорма – я сначала обрадовался, что линия телефонная наконец освободилась, а потом даже жалко стало беднягу. Я-то не знаю, что он там ему выговаривал, но интонации хорошие были, соответствующие.
Потом приходит ко мне этот Маклис или Муклис, там то да се, мол, у меня тут и опыт большой, и контакты хорошие – минут пятнадцать так распинался. И тут выясняется, что им надо оборудование принять – для начала тонны три – и чтобы таможню прошло побыстрее, а затем все это добро перевезти сюда к вам. Ну, я ему говорю, конечно, да-да, господин Маклис или может быть Муклис, помогу, обеспечу, окажу, так сказать любезность.
Только ушел – я снова за телефон, а он, гад, опять занят! Ждал я, ждал, а потом плюнул на все, да и улетел вместе с ребятами. Все равно завтра у зермандцев какой-то праздник, и никто там работать не будет. А теперь ты, Майдер, рассказывай. Мне же интересно, что ты тут делал без меня все это время.
– Сторожил, – рассмеялся Билон. – Ходим тут все вокруг, скоро тропы протопчем. Только колотушки не хватает. Правда, чего сторожим, не понятно. Можно подумать, если он захочет улететь, я его удержу за опору.
– А он может захотеть? – поинтересовался Сентер. – Как тебе кажется, он у нас надолго застрял?
– И главное, зачем, – вставил Эргемар.
– Хороший вопрос, – проворчал Билон. – Знаешь, Вили, вечеров пять подряд мы только и делали, что изобретали всякие версии. Мы перебрали, по-моему, все возможное и невозможное, что только может придти в голову.
Даг весело рассмеялся. Он вспомнил кое-что из этого возможного и невозможного.
– Именно, – продолжил Билон. – В конце концов, Хольн заявил, что у нас всех преждевременный маразм, и мы решили прекратить ломать мозги…
– Тем более, что мы начали повторяться, – вставил Даг.
– В общем, мы твердо знаем только то, что ничего не знаем. И честно говоря, я не против, чтобы в один прекрасный день он сделал нам ручкой. Может, мне только кажется, но мне кажется, что знакомство с пришельцами не принесет нам ничего хорошего. Тут что-то нечисто. Мы уже дней десять выставляем на ночь камеры, а вчера нам передали первые результаты. Вот, Оки не даст соврать, с одной стороны, ничего интересного, но есть пара подозрительных мелочей. Мы передали им восемь пленок – две камеры, четыре дня – так вот, две из них оказались засвеченными.
– И естественно, за одну и ту же ночь, – добавил Даг.
– Конечно, это может быть совпадением, – продолжил Билон. – Мало ли, от чего может засветиться пленка. И мало ли, от чего могут сдвинуться несколько камней – в конце концов, между съемками прошла не только та ночь, но и два дня. И мало ли, от чего высовываются те штуки, когда мы слишком близко подходим к кораблю. Я не хочу делать сенсации из всех этих мелочей, но… – Билон заколебался -…но вчера я попробовал залезть на тот высокий холм, что прямо над кораблем. С его вершины, наверно, открывается идеальный вид, но подъем слишком крутой – туда смог бы подняться только опытный альпинист. Или по воздуху. И на небольшом уступчике недалеко от вершины – это максимум, куда мне удалось подняться, – я нашел одну вещь, и до сих пор не знаю, в какую часть нашей мозаики ее засунуть.
Взгляды всех сидящих у костра были обращены к Билону. Все, как зачарованные, смотрели, как он медленно лезет во внутренний карман, не спеша разворачивает бумажный сверток и достает из него маленький целлофановый пакетик.
В пакетике оказался винтик. Всего-навсего маленький темно-серый винтик длиной около двух сантиметров, с обычной нарезкой, плоской широкой шляпкой с крестообразной прорезью и четырьмя полукруглыми выемками по краям шляпки.
Примерно полминуты все молча рассматривали находку. Наконец тишину нарушил Даг.
– Майди, ты говорил, что нашел его вчера, а почему не показал нам раньше?
– Приберегал секрет для меня, – попробовал пошутить Сентер. – Ждал, когда появится настоящий специалист.
– Понимаешь, – медленно проговорил Билон. – Я просто не знал, что мне с ним делать. Это же опять такая мелочь – ну подумаешь, винтик. Просто смешно принимать его как доказательство деятельности пришельцев. И кто поверит – тут даже нарезка в ту же сторону, что и у нас, и металл, наверно, такой же. А с другой стороны, будь он хоть сто раз обычный, откуда он там взялся? Никто же до меня на этот холм не лазил – помните, я вчера у всех допытывался. А он там лежал себе спокойно между камешков, даже запылиться особенно не успел! Вот куда его теперь заткнуть? Впрочем, кто его знает? Он, вроде бы, нестандартный, я проверял.
– Может, южно-заморский, – предположил Даг. Он, похоже, обиделся на Билона за то, что он не показал ему находку сразу. – У них стандарты, отличные от наших.
– Вряд ли, – авторитетно сказал Собеско. – Я за всю свою жизнь ихней техники понавидался. И винтов всяких тоже. Они такую мелочевку делать не очень любят, и получается у них всегда довольно грубо. Да и не бывает там у них таких прорезей крестом, да еще настолько аккуратных.
