Абрам Кнопов - Проданная Луна
Самый опасный участок космической трассы был пройден.
— Ну, как самочувствие, товарищи? — спросил Рощин, подымая прозрачный щиток герметического шлема.
Остальные последовали его примеру. У всех были бледные лица, утомленные и взволнованные.
— Кажется, ничего, Андрей Егорович, — неуверенно ответил за всех Коваленко.
Пожалуй, лучше всех чувствовал себя штурман Лядов, принявшийся немедленно настраивать рацию.
— Итак, мы можем поздравить себя с благополучным стартом! Сколько же времени работал двигатель, Андрей Егорович? — спросил Лядов.
— Двигатель включился в 10 часов 7 минут. Следовательно, он работал около 7 минут или точнее 6 минут 35 секунд, так как 25 секунд ушло на разгон корабля на эстакаде, — ответил Рощин.
— Выходит, если все будет идти согласно расчетам, то из 100 часов полета до Луны и обратно двигатель будет работать не больше 15 минут? — удивился Касымов.
— Да, не больше, — подтвердил Рощин.
— В таком случае мы летим на волшебном корабле! — воскликнул доктор. Подумать только — 7 минут работы двигателя — и мы долетаем до Луны. Какими же жалкими выглядят все виды транспорта в сравнении с нашей ракетой!
Касымов резко взмахнул рукой, чтобы подчеркнуть свое полное пренебрежение к земному транспорту и вдруг, отброшенный какой-то невидимой силой, взлетел в воздух и ударился о стенку кабины. Мягкий, упругий материал, которым обиты были стены кабины, смягчил этот удар. Перевернувшись несколько раз в воздухе, доктор схватился за одну из ручек, вделанных в стенал, и расположился в воздухе в довольно нелепой позе. Все рассмеялись.
— Смейтесь, смейтесь, — заметил Касымов, — вы на себя посмотрите!
Все космические пассажиры оказывались в самых невероятных и смешных положениях.
Наконец, все немного овладели приемами передвижения и почувствовали себя уверенней. В межпланетном корабле перемещаться можно только отталкиваясь от предметов или подтягиваясь к ним. Для этой цели на стенах, потолке и на полу имелось множество ручек, держась за которые, можно двигаться в кабине. На скафандрах имелись ремни с застежками, чтобы пристегнуться к креслам во время работы или к любой стене, когда нужно было отдохнуть. Здесь не было надобности в постельных принадлежностях: ведь воздух, в котором можно было удобно расположиться в любой позе, намного мягче пуховой перины.
Путешественники любовались величественной панорамой необъятных просторов Вселенной. Все умолкли, ошеломленные грандиозным зрелищем глубин космоса. На совершенно черном небе висел блестящий диск Солнца. Крупные, немигающие звезды усеивали все небо. Взоры астронавтов обратились к родной Земле, казавшейся громадным шаром с частично затемненной поверхностью. На освещенном восточном полушарии отчетливо различались очертания Советского Дальнего Востока, берега Китая, Индии, Индонезийского архипелага. Путешественники с волнением всматривались в контуры континентов.
С трудом оторвавшись от волнующей картины, Рощин повернулся к Лядову.
— Как рация, Сережа? — спросил он.
— В порядке, Андрей Егорович.
— Тогда передавай первую радиограмму.
И профессор Рощин начал диктовать:
«Из межпланетного пространства, 25-го 12 ч. 02 м.
Москва, Совет Министров СССР.
Копия — Академия наук СССР.
Старт прошел превосходно. Полет корабля продолжается по инерции. В настоящий момент находимся на расстоянии 39000 километров от места старта. Прошли одну десятую часть пути. Любуемся родной Землей. Все участники перелета здоровы. Приступаем к наблюдениям согласно программе. Настроение бодрое.
Командир корабля „Циолковский“
А. Рощин»
Глава 25
Прошло семь часов после начала старта. Астронавты уже привыкли к необычным условиям космического рейса, В кабине деловая обстановка. Штурман Лядов определяет местонахождение корабля в мировом пространстве. Это довольно сложная задача. Необходимо измерить угловую величину земного шара и положение его между звездами. Результаты ориентировки совпадают с ранее намеченной трассой полета. В этом, впрочем, ничего нет удивительного. С Земли за полетом корабля автоматически следит специальная радиолокационная станция, сообщающая данные о местонахождении корабля с гораздо большей точностью, чем вычислял штурман. Данные о координатах ракеты передавались в электронный счетно-решающий прибор, определяющий его отклонение от заранее рассчитанной траектории. По полученному отклонению вырабатывались команды, которые по радио передавались на борт корабля. Эти радиокоманды включали и выключали выравнивающие двигатели, установленные на концах крыльев ракеты.
— Итак, товарищи, нам нет необходимости производить ориентировку, — объявил громко Лядов, закончив свои расчеты. — Нас «ведут» с Земли настолько надежно, что пока нет отклонений от графика полета. Если и в дальнейшем будет такая точность, наше путешествие займет ровно 50 часов, и 27 ноября в 12 ноль-ноль по московскому времени мы прибудем на Луну.
— Все это превосходно, Сергей Владимирович, — ответил Рощин, — но лишняя проверка не помешает. Не забывай, что даже небольшое отклонение от курса обойдется нам в несколько сот тысяч километров. Наш запас топлива, к сожалению, не позволяет производить такие маневрирования.
— Интересно, с какой скоростью мы летим? — спросил Коваленко.
— Могу сказать довольно точно, — ответил Лядов и после небольших вычислений сообщил: — Семь и одна десятая километра в секунду. Земля дает себя знать!
Действительно, по мере движения ракеты скорость ее падала из-за тормозящей силы земного притяжения. И все-таки для земных масштабов это была невероятная скорость, которая, впрочем, совершенно не ощущалась. Путешественникам казалось, что их корабль неподвижно повис в космическом пространстве. И если бы не стрелка указателя скорости, непрерывно отсчитывающая всё новые тысячи километров, астронавты никогда не смогли бы определить, движется ракета или нет.
Но так как ракета удалялась от Земли с космической скоростью, то частота принимаемых с Земли сигналов непрерывно изменялась, подобно тому как изменяется тон звука паровозного гудка при удалении паровоза. Это явление, известное под названием эффекта Допплера, и использовалось для определения скорости полета ракеты.
— Да, теперь только видишь, до чего ненадежные инструменты — органы чувств человека, — заметил Касымов. — Но не слишком ли резко снижается скорость? — забеспокоился он. — Не может ли она упасть до нуля раньше, чем мы доберемся до сферы притяжения Луны?
— Этого не случится, уважаемый Юсуп Габитович, — ответил Рощин. — Я должен вас поправить. Никакой сферы притяжения Земли или Луны не существует. Притяжение Земли, Луны и любого другого тела простирается беспредельно; оно лишь ослабевает с расстоянием, но нигде не прекращается вовсе. Пролетев около 340000 километров, мы прибудем в точку, где притяжение Земли и Луны одинаково. Однако начальная скорость корабля такова, что мы прилетим туда со скоростью около одного и четырех десятых километра в секунду. Продолжая дальнейшее движение, наш корабль попадает в зону, где по-прежнему действует земное и лунное притяжение, но последнее преобладает, и корабль начнет двигаться с ускорением к Луне. Но это произойдет только в том случае, если траектория полета такова, что в момент пересечения ракетой лунной орбиты Луна окажется в точке пересечения. Как видите, доктор, ваши опасения, что скорость ракеты упадет до нуля раньше времени, напрасны. Даже если это случится, и мы начнем двигаться только под действием земного притяжения, то достаточно включить двигатель, и угроза превратиться в спутника Земли устранится.
— В таком случае я спокоен, — заявил доктор. — А теперь, товарищи, прошу приготовиться к первому обеду в межпланетном пространстве. Вряд ли на Земле представляют, как трудно быть шеф-поваром на космическом корабле!
Путешественники с любопытством наблюдали, как Касымов «переливал» бульон из кастрюли в специальные бутылки с узким горлышком. Из-за отсутствия веса эту операцию можно было сделать только при помощи прибора, напоминающего пульверизатор с резиновой грушей. Незадолго до того доктору с великим трудом удалось подогреть эту жидкость. Бульон не удавалось вскипятить, так как из-за отсутствия силы тяжести в кастрюле не было конвекции, то есть обмена слоев жидкости. Нагретый бульон не подымался вверх, а холодный не опускался на дно. В результате на дне кастрюли жидкость кипела, а выше оставалась холодной. Нагреть бульон удалось лишь после того, как кастрюлю при помощи особого приспособления привели во вращение. При этом возникла центробежная сила, заменившая силу тяжести.
Неосторожно тряхнув кастрюлю, доктор выплеснул немного бульона, который тотчас свернулся в огромную круглую каплю, повисшую в воздухе. Капля медленно поплыла и оказалась перед Лядовым.
