Дмитрий Самохин - Цепные Псы Россы
«Дюйгены Хранители Покоя, это легенда» — возразил Дизель.
«Пускай так. Но дело не в этом. Все иномирцы, которые встречались до сего момента людям, были иными, непохожими ни на что. Даже гуманойдные оттингеры сильно отличаются от хомо сапиенс по своему быту, укладу и прочему. А гореваны наоборот очень похожи, такое ощущение, что они братья близнецы землян. Ума не приложу. Ведь они даже на прото-лингве говорят, поэтому мы их так хорошо понимаем»
«Они научились у летиан. Века колонизации не прошли даром» — возразил Дизель.
«Но вот эти Плакальщицы такая особенная изюминка, добавляющая вкус блюду. Так что считай это просто этнографическим любопытством. Я хочу всего лишь понаблюдать за ними» — с исследовательским азартом в голосе произнес Магистр.
«Борь, это ты что хочешь сказать, мне тут на площади бездельем страдать до вечера, да с зевотой бороться?» — возмутился Дизель, оценив перспективу.
«Ну может и не до вечера. А чего тебя возмущает?»
«Я кажется завяну на этой богом забытой Россе» — простонал Дизель.
На площади Благости было много стульев и скамеек, расставленных аккуратно вдоль домов. Одна беда, большая часть гореванов уступала по габаритам Дизелю. Он выбрал для себя удобную скамью и расположился на ней.
«Ты только учти, Магистр, я сейчас загружу себе на „разгонник“ что-нибудь развлекательное. Если потребуюсь, шли зов» — честно предупредил Бориса Поль и отключился от внешнего мира.
Магистр остался один.
Он неспешно подошел к группе Плакальщиц. Они сидели возле стены одного из домов полукругом и медленно раскачивались из стороны в сторону, низкий горловой звук напоминал утробное урчание довольной кошки. Что-то настораживало Бориса, вот только что он понять не мог. У многих народностей земли существовал обряд культовой скорби. И Плакальщицы скорее земной термин, только вот эти существа в красных балахонах, он не мог определить даже их пол, были совершенно чужды человеческому пониманию. Магистр заворожено всматривался в их безликие лица и не мог понять, как такое возможно. Как может жить существо, лишенное ротового и дыхательных отверстий, не говоря уж обо всем остальном. Но как он не вглядывался в скорбные раскачивающиеся фигуры Плакальщиц, он не мог разглядеть ничего похожего на рот, нос и глаза. Мало этого, Борис готов был поспорить на свое месячное жалование, что Плакальщицы не дышали. Поразительная догадка зародилась у Магистра. А живые ли они существа, может они био-дройды?
Одна из Плакальщиц поднялась, вышла из полукруга и приблизилась к Борису. Он не успел испугаться, она протянула к нему руки и коснулась его лица. В голове проснулась боль, а перед глазами вспыхнул фейерверк информации.
Глава 7 Кошмар во сне и наяву
Ночью Рудоу спал беспокойно. Толи из-за выпитой водки, толи из-за духоты, не спасало даже открытое нараспашку окно. Он долго не мог заснуть, а тут еще чертовы комары, настойчиво жужжащие над ухом и чесуче кусающие повсюду. Их монотонное гудение сводило с ума. Когда же ему удалось задремать, то навалились кошмары, сотканные из фрагментов его прошлого, о котором он долго и безуспешно пытался забыть.
Ему снился Толстый Пип, ростовщик с Зеленой улицы. К нему часто ходили за ссудами жители окрестных кварталов. Проценты он драл нещадные, но и денег в долг у него было реально получить, не то что в банке, где требовалось заполнить кучу бумажек, предоставить кипу документов, а потом ждать несколько недель пока рассмотрят заявку и еще столько же чтобы получить деньги. Толстый Пип никогда никому не отказывал, брал расписку и слащаво улыбался. Иногда он сам приходил в дом, узнав о том, что в его деньгах нуждаются. Он изображал из себя заботливого доброго соседа, всегда готового прийти на помощь. Много говорил, словами баюкал, обволакивал, точно елочную игрушку ватой, чтобы не разбилась, и нуждающийся сам и не замечал, как ставил подпись под кабальным долговым договором.
Люди говорили, если уж Толстый Пип сам пришел, значит жди беды. И беда приходила. Толстый Пип не любил ходить по гостям. Когда он приходил сам, проценты по его займам вырастали в счет компенсации за его усилия.
Толстый Пип всегда ходил в белом костюме и шляпе, похожей на панаму. У него были толстые пальцы сосиски, унизанные золотыми кольцами с камушками. Толстый Пип любил драгоценности. Он вообще любил показать, что деньги у него есть. Никого не боялся. Знал, что в квартале, где хозяином слыл Серпантин, его никто не тронет, потому что от своих доходов он хорошо ему отстегивал, не жадничал.
Во сне Рудоу пришел к Толстому Пипу совсем как на яву за деньгами. Ему требовалось тридцать три тысячи липонов на лечение больной матери. Она страдала редким заболеванием с труднопроизносимым названием. Последнее время она не вставала с постели и от нее пахло гнилью. Доктора в больнице святого Лукаша сказали, что могут ей помочь, но для этого требуется раскошелиться.
Сумма потрясла воображение Рудоу. У себя в автослесарной мастерской он мог заработать эти деньги за пару месяцев, если вкалывать без выходных и не тратить деньги на еду и проживание. Посидев несколько вечеров, почирикав в тетради расчеты, Рудоу пришел к выводу, что если он займет эти деньги у ростовщика, то за год сумеет расплатиться. Пару раз проверив свои выкладки, Рудоу собрался к Толстому Пипу.
Во сне он пережил все это заново. Вспомнил каждый свой вздох, всю свою неуверенность и сомнения, вспомнил каждый свой шаг в тот день.
Во сне Толстый Пип был похож на гигантскую жабу, залезшую в костюм и научившуюся разговаривать и курить сигару. Жаба Толстый Пип выслушала Рудоу и, не говоря ни слова, положила перед ним деньги и лист бумаги для расписки.
Рудоу взял деньги и как только хрустящие бумажки, перетянутые банковской ленточкой оказались у него в руке, он понял, что они ему не помогут. Врачи решили нажиться на безнадежном больном. Он принесет деньги, и они прикарманят их, а его мать умрет, очень страдая. Но не смотря на то, что он знал все это, Рудоу деньги взял и они превратились в его руках в живой клубок змей. Они шипели, извивались и норовили его ужалить.
Жаба Толстый Пип довольно расквакалась. Тогда Рудоу отбросил змей в сторону и выхватил из-за пазухи нож. Он вонзил нож в грудь жабы, но она продолжала довольно квакать и не пожелала подыхать. Он бил её ножом снова и снова и безрезультатно.
Рудоу проснулся, перевернулся на другой бок и долго не мог заснуть. Все думал и вспоминал. Давно это было. Он влез в долги к Пипу и вроде рассчитал все верно, но кто-то через пару месяцев сжег их авторемонт, и он потерял работу. Долго не мог ничего найти, а когда все же нашел (к этому времени мама умерла), проценты набежали такие, что он за голову схватился, да хотел было с моста сигануть на автостраду, чтобы сразу и наверняка. Потом задумался и решил, что поступит по-другому.
Зачем убивать себя, когда можно убить Толстого Пипа. Сначала эта мысль показалась ему дикой, но он все тщательно взвесил и пришел к выводу, что не все так уж безнадежно. До Толстого Пипа добраться легко, гораздо труднее после этого выжить.
Так Рудоу и оказался в Рубежном форте.
С трудом подавив воспоминания, Рудоу снова заснул. Спал он крепко и покойно, но рано утром его разбудил громкий стук в дверь. Сперва Рудоу не обращал внимание на стук, но затем ему все же пришлось сползти с кровати и открыть.
На пороге стоял полковник Нимрод подтянутый, гладко выбритый, застегнутый на все пуговицы, только красные глаза выдавали жесткое похмелье, мучившее его.
— Вставай быстрей. У нас крупные проблемы. Пленники сбежали.
— Как это сбежали? — спросонья Рудоу понимал плохо.
Ему казалось, что полковник Нимрод бредит. Сбежать с Сортировки невозможно.
— Собирайся быстрее. У нас нет времени. Если о побеге узнает начальство, нас тут же переведут в лишенцы. Для меня теперь перспектива вернуться в форт, кажется пределом мечтаний.
Рудоу собрался за минуту. Оделся, умылся, ополоснул рот мятным полосканием, хоть чуть-чуть уберет перегар, проверил натяжку ремня и свою опрятность и вышел из номера.
Нимрод ждал его возле машины. Полковник раскачивался из стороны в сторону и нервно курил.
— Мне только что позвонили с Сортировки, сказали, что приключилась большая проблема. Утром охрана пришла на смену караула в ангар гореванов и обнаружила пустую камеру, охрана в лежку. Вырубили ее профессионально. Никто не пострадал. Ре6ят в себя привели, ничего не помнят.
Рудоу сел в машину. Нимрод занял место за рулем, и они тронулись с места.
На Сортировке их встречал начальник службы охраны вокзала с дюжиной вооруженных летиан. Похоже побег гореванов наделал много шума.
