Гарри Гаррисон - Врач космического корабля
— Дела наши плохи, — наконец произнёс он.
— Что вы имеете в виду? — спросил Дон, сдерживая нетерпение. Поскольку Хольц был старшим офицером, командование кораблём автоматически переходило к нему.
— Вы только взгляните! — тот вновь потряс пачкой бумаг. — Погибли все офицеры, кроме нас с вами. Как такое могло случиться?! Вдобавок ко всему, этот проклятый кусок скалы уничтожил нашу единственную рацию. Но и это не самое страшное. На орбите нет других кораблей, которые смогли бы придти к нам на помощь. А кроме того, мы утратили почти половину наших запасов воды. Господи, как же это все паскудно!
Дон решил прервать это скорбное повествование, похожее на нытье.
— Да, печально, сэр, — осторожно согласился он, — гибель капитана и офицеров — это трагедия, но мы должны учиться выживанию. Помереть может любой дурак, а вот выжить… Мы в силах и сами управлять кораблём… Тем более, что ещё не сошли с курса, а когда приблизимся к Марсу, нам навстречу вылетят спасатели. Наше суденышко вполне герметично и пригодно для дальнейшего полета. Вы можете положиться на меня, капитан.
— КАПИТАН?! — Хольц резко выпрямился, глаза его широко раскрылись.
— Конечно. Вы ведь старший офицер, и теперь командование…
— Нет-нет! — Хольц энергично затряс головой. — Я всего лишь букашка-инженер. Моя забота — двигатели и атомные батареи. Я ничего не смыслю в астронавигации. Ничего!! И, к сожалению, не имею права оставить силовую установку. Капитаном вы можете теперь считать кого угодно, хоть самого себя.
— Но я букашка меньше вас, я — всего лишь врач! — запротестовал Дон. — И вообще — это мой первый полет. Вы обязаны…
— Не говорите мне о моих обязанностях. Я обязан находиться в силовой и выбора у меня нет. Раз нет других офицеров, а все остальные по мере сил будут вам помогать.
— Нет-нет… Ну хорошо, если я стану капитаном… Я же могу, пользуясь своей властью, ПРИКАЗАТЬ ВАМ стать капитаном, а я опять стану исполнять обязанности врача…
— Ни-и-ичего подобного, капитаном будете вы в любом случае, ибо ставши им, имеете право самоустраниться лишь в случае смерти, болезни или неблагонадежности. Почитайте устав, сэр Дональд Чейз!
— А вот дудки, мистер Хольц! Сразу видно, что вы сами устав читали в далёком детстве! В пункте 5/2 есть сноска о том, что капитан может самоустраниться, если считает эту должность не по своим силам.
Внезапно Хольц обмяк, и Дон увидел, что его большие руки дрожат.
— Но ведь ситуация неординарная… И потом, вы молоды… — продолжил инженер. — Вы сможете найти выход из положения, а не я. Я отступаю. Это был мой последний полет, по его окончании я собирался в отставку. Поверьте, я знаю свое место. — Подняв голову, он пристально взглянул в глаза Дону. — Это — наш единственный вход. Остальное зависит от вас.
Дон попытался было запротестовать, но в это время в отсек вошел оператор бортовой ЭВМ Бойд. Машинально отдав честь капитанскому креслу, он обернулся к офицерам.
— Я хотел доложить о показаниях приборов наружного наблюдения, — начал Бойд, но Хольц перебил его.
— С рапортом обращайтесь к лейтенанту Чейзу. Мне же придется возвратиться пока в силовую. Пока на борту не появятся другое офицеры, мы все обязаны будем подчиняться ему. А теперь пожалуйста, можете докладывать… — С этими словами Хольц поднялся и вышел тяжелыми шагами.
Некоторое время Дон не в силах был вымолвить ни слова. Но одного он не мог не признать, первый инженер и в самом деле не в силах был исполнять обязанности капитана. Взглянув на него, Бойд протянул лист бумаги.
— Нам необходимо произвести коррекцию курса в соответствии с данными наблюдениями прошлого часа. Это будет впервые после аварии.
Дон обескураженно посмотрел на листок, испещренный длинными рядами цифр.
— Что все это значит? Вы сможете перевести это на нормальный язык, Бойд?
— Да я и сам тут многого не понимаю, док. Но когда я работал с астронавигатором, он говорил, что коррекцию курса надо проводить после каждого наблюдения. А теперь не знаю. Метеорит ударил нас справа в плоскости ротации и обладал достаточной массой и скоростью для того, чтобы сбить нас с курса. Приостановить нашего вращения он не сумел, так что притяжение на корабле по-прежнему примерно около одного «же». Но удар пришелся прямо по центру, и корабль начал отклоняться от курса…
Дон со вздохом возвратил ему расчеты.
— Вам следует говорить проще, Бойд, если хотите, чтобы я вас понял.
— Хорошо, — сказал оператор без тени улыбки. — Итак, главная ось двигателя пролегает точно по курсу. По крайней мере, так было раньше. Теперь же, после удара, корабль начнет рыскать, понимаете? тыкаться носом из стороны в сторону. Пока это продолжается, скорректировать курс мы не в состоянии. Но если мы этого не сделаем, то проскочим мимо Марса и потеряем его. Навеки.
Дон кивнул. Теперь до него дошло. Что-то необходимо было предпринять — и немедленно! — он же был единственным, от кого зависело сделать это. На Хольца не было никакой надежды, как впрочем, и на кого бы то ни было из обитателей «Кеплера».
— Ладно, Бойд, — ответил он. — Я. позабочусь об этом. Но в таком случае, вам не следовало бы называть меня «доком».
— Да, сэр! — оператор вытянулся перед ним, отдавая честь. — Я понял вас, капитан.
3
— Вы посылали за мной, сэр?
Дон взглянул на унтер-офицера Курикку, стоявшего на пороге кают-компании, и пригласил его войти.
— Прошу вас… Через полчаса я хочу собрать экипаж, но хотел бы побеседовать с вами до этого. Пожалуй, кроме вас никто не в состоянии ответить на мои вопросы относительно нашего корабля..
Дон указал на модель корабля, стоявшую перед ними на столе.
— По-моему, вы служите на «Кеплере» со дня его постройки?
— Даже больше, сэр. Я состоял в бригаде монтажников, которая собирала Большого Джо на орбите. С того времени я был направлен на космическую службу и оставлен на борту.
Белокурые волосы и синие глаза скрывали возраст этого высокого финна.
— Что ж, это лучше, чем я ожидал, — сказ Дон. — Может, тогда вы мне и объясните, чем так напуганы наши электронщики?
Кивнув, Курикка бережно отделил модель от подставки.
— Перед началом работ нам объясняли конструкцию Большого Джо, и это было лучшим объяснением, какое мне только доводилось слышать. Грубо говоря, представьте себе гигантский басовый барабан, к которому газовой трубой подведен мяч.
— Вы правы, однажды услышав такое идиотское объяснение, уже не забудешь.
— Газовая труба проходит сквозь донышко «барабана». В «мяче» находятся атомный реактор и двигатели. Вместе крепления «мяча» находится радиационная защита, а все остальное — в барабане. После выхода на орбиту весь корабль начинает бешено вращаться вокруг своей оси-«трубы». потому-то она и именуется «центральной».
— Теперь понятно, — сказал Дон, щелкнув пальцем по модели, — барабан вращается достаточно быстро для того, чтобы центробежная сила создавала эквивалент земного притяжения на палубе «А». Сейчас у нас под ногами наружная обшивка корабля. Когда мы поднимаемся наверх, то идем к центру вращения показываемся на палубе «Б». Ну и далее — палуба «В», используемая лишь для хранения багажа. При этом внутренняя часть «барабана» открыта космосу, не так ли?
— В общих чертах, сэр, — на лице Курикки появилось смутное подобие улыбки, но в целом оно оставалось бесстрастным.
Дон крутанул корпус модели, так что «барабан» завертелся, и поднес модель к висящей над столом лампе.
— Вот так мы все время вертимся и летим к Марсу. Туда же глядит и обсерватория, находящаяся на другой стороне «барабана».
Слушая его, Дон повернул модель и осмотрел другой борт.
— Ну что же, летим мы, летим, вращаемся, точно ужаленные в ягодицы кретины, а толку-то?..
— Ось вращения, — указал унтер-офицер, должна совпадать с нашим курсом. В таком случае носовые и кормовые двигатели могли бы вовремя скорректировать ошибку. Но теперь это невозможно.
— Почему?
— Да потому что удар метеорита изменил ось вращения. Мы сошли с верной орбиты и все дальше отклоняемся от нее. Мы не в силах провести коррекцию курса, пока не вернемся на правильную орбиту; Это значит, что мы так и будем продолжать уноситься в космическую бездну.
— А по сему, если мы не примем меры незамедлительно, то непременно проскочим мимо Марса?
Курикка утвердительно кивнул и скорчил жалобную рожу. Наступившее молчание нарушил легкий стук в дверь. Вошел Бойд.
— Господа, со времени нашего старта минуло добрых 300 часов, — незатейливо пробормотал он. — Со мной пришел Парсер, а Хольц просил передать, что скоро подойдет.
— Входите, начнем без него.
Вместе с ними в кают-компании появился мужчина, которого Дон до той поры не видел. Меднокожий, с ястребиными чертами лица и прямыми волосами, он носил длинные, слегка позеленевшие непонятно от чего и свисающие к низу тоненькие импозантные усики. Вероятно это был один из пассажиров, но что он тут делал без приглашения?
