Дуглас Адамс - Путеводитель хитч-хайкера по Галактике
Артуру было необычайно одиноко — в воздухе над всеми, одно лишь бестелесное имя, но прежде, чем он успел подумать об этом, над площадью прозвучал голос и призвал всех к вниманию.
На празднично украшенной трибуне перед зданием, несомненно, главным из всех зданий вокруг, появился человек и обратился к толпе. Голос его был четко слышен во всех углах площади.
— О вы, ждущие у подножия Глубокомысленного! — выкрикнул он. — Высокочтимые Потомки Врумфунделя и Маджиктиза, Величайших и Интереснейших Оракулов во всей истории Вселенной… Время Ожидания кончилось!
Толпа взорвалась дикими криками. В воздух взвились флаги, плакаты и звуки ручных сирен. Улицы поуже выглядели, как тысяченожки, которые перевернулись на спину и судорожно размахивают конечностями в воздухе.
— Семь с половиной миллионов лет мы ждали этого Великого Просветляющего Дня! — продолжал бравый оратор. — Дня Ответа!
Толпа билась в экстазе.
— Никогда больше мы не будем думать, просыпаясь утром: «Кто я? Какая у меня цель в жизни? Действительно ли имеет значение, если мыслить масштабами Вселенной, если я не встану и не пойду на работу?». Потому что сегодня мы, наконец, услышим раз и навсегда четкий и ясный ответ на все эти нудные проблемки Жизни, Вселенной и Всего Такого!
Снова взрыв криков, а Артур почувствовал, как скользит вниз по воздуху к одному из величественных окон в первом этаже того здания, перед которым была сооружена трибуна.
На мгновение, когда он пролетал сквозь окно, его охватила паника, но тут же исчезла, и он понял, что прошел прямо сквозь стекло, даже не почувствовав этого.
Никто в комнате не обратил внимания на его странное прибытие. В этом не было ничего удивительного, потому что его там не было. Он начал понимать, что все происходящее — лишь воспроизведение стодвацативосьмидорожечной записи прямо под шляпу зрителя, помимо его глаз и ушей.
Комната выглядела почти так, как описал ее Слартибартфаст. Семь с половиной миллионов лет ее содержали в полном порядке, и регулярно убирали раз в сто лет или около того.
Стол ультракрасного дерева пообтерся по краям, ковер, пожалуй, немного выцвел, но большой монитор возвышался в ореоле сияющей славы на обтянутой кожей крышке стола, и светился так, словно был сделан вчера.
Двое строго одетых операторов сидели перед пультом и ждали.
— Час Ответа почти пришел, — сказал один.
Артур был удивлен, увидев, как внезапно прямо в воздухе рядом с головой говорившего появилась надпись. Слово Колнгкилл мелькнуло несколько раз и снова пропало. Прежде, чем Артур смог узнать его, заговорил другой человек, и у его головы появилось слово Хвуудт.
— Семьдесят пять тысяч поколений назад наши предки заложили в компьютер эту программу, — сказал он, — и за все это время мы будем первыми, кто услышит голос компьютера.
— Тебе не страшно, Хвуудт? — спросил первый, и Артур вдруг понял, что надписи были их именами.
— Мы услышим, — сказал Хвуудт, — ответ на Главный Вопрос Жизни…
— Вселенной! — подхватил Колнгкилл.
— И Всего Такого…!
Колнгкилл жестом оборвал разговор.
— Мне кажется, Глубокомысленный готовится что-то сказать!
Мгновение стояла тишина, полная напряженного ожидания. Огоньки на пульте ожили, замигали, как бы пробуя себя, и, наконец, замерли. Из динамиков пополз низкий мягкий гул.
— Доброе утро, — наконец, сказал Глубокомысленный.
— Э-э… доброе утро, о Глубокомысленный, — нервно отозвался Колнгкилл, — ты можешь сказать нам… э-э… то есть…
— Ваш Ответ? — величественно прервал его Глубокомысленный. — Да. Могу.
Двух операторов била нервная дрожь. Тысячелетия ожидания прошли не впустую.
— Он действительно существует? — выдохнул Хвуудт.
— Он действительно существует, — подтвердил Глубокомысленный.
— Главный Ответ? На Главный Вопрос Жизни, Вселенной, и Всего Такого?
— Да.
Обоих обучали и специально готовили к этому моменту, вся их жизнь была подготовкой к нему, они еще при рождении были выбраны, чтобы стать свидетелями Ответа, и все равно они не могли сдержать радостных восклицаний. Они хлопали друг друга по плечам, и веселились, как дети.
— И ты готов выдать его нам? — успокоившись, спросил Колнгкилл.
— Готов.
— Сейчас?
— Сейчас.
Оба оператора облизали сухие губы.
— Хотя я не думаю, — добавил компьютер, что он вам понравится.
— Неважно! — сказал Хвуудт. — Мы должны знать его! Сейчас же!
— Сейчас? — переспросил Глубокомысленный.
— Да! Сейчас!
— Отлично, — сказал компьютер и снова погрузился в молчание. Хвуудт и Колнгкилл трепетали. Напряжение становилось невыносимым.
— Серьезно, он вам не понравится, — заметил Глубокомысленный.
— Говори!
— Отлично, — сказал компьютер. — Ответ на Главный Вопрос…
— Ну…!
— Жизни, Вселенной, и Всего Такого…, — продолжал компьютер.
— Ну…!!!
— Это… — сказал Глубокомысленный и сделал многозначительную паузу.
— Ну…!!!!!!
— Сорок два, — сказал Глубокомысленный с неподражаемым спокойствием и величием.
Глава 28
Прежде, чем кто-нибудь заговорил, прошло много, много времени.
Углом глаза Хвуудт видел море напряженно ожидающих лиц на площади.
— Нас разорвут в клочки, да? — прошептал он.
— Та еще работка, — сочувствующе произнес Глубокомысленный.
— Сорок два! — взвизгнул Колнгкилл. — И это все, чем ты можешь отчитаться за семь с половиной миллионов лет?
— Я все очень тщательно проверил, — ответил компьютер, — и со всей определенностью заявляю, что это и есть Ответ. Мне кажется, если уж быть с вами абсолютно честным, что все дело в том, что вы сами не знали, в чем Вопрос.
— Но это же Великий Вопрос! Главный Вопрос Жизни, Вселенной и Всего Такого! — почти завыл Колнгкилл.
— Да, — сказал Глубокомысленный голосом страдальца, из христианского человеколюбия просвещающего круглого дурака. — И что же это за вопрос?
Медленная тишина придавила и сковала Колнгкилла и Хвуудта. Они уставились на компьютер, а затем медленно перевели взгляд друг на друга.
— Ну, знаешь… это Все… ну… и Все Такое… — неуверенно начал Хвуудт.
— Именно! — заявил Глубокомысленный. — Итак, как только вы сможете задать Вопрос, вы поймете, что означает Ответ.
— Кошмар, — пробормотал Хвуудт, отшвыривая в сторону блокнот, и утирая невольную слезинку.
— Постой-ка, — встрепенулся Колннгкилл, — а не можешь ли ты быть так добр и сказать нам вопрос?
— Главный Вопрос?
— Да.
— Жизни, Вселенной и Всего Такого?
— Да.
Глубокомысленый подумал минуту.
— Круто, — сказал он.
— Но ты можешь сделать это?! — взмолился Колнгкилл.
Глубокомысленный подумал еще одну длинную минуту.
Наконец:
— Нет, — твердо сказал он.
Оба рухнули в кресло.
— Но я скажу вам, кто может, — сказал Глубокомысленный. Оба с надеждой взглянули вверх.
— Кто?
— Говори!
Артур вдруг почувствовал, как по его несуществующей коже побежали мурашки — он медленно, но неуклонно плыл вперед, к монитору. До него дошло, что таким образом оператор нагнетал напряжение.
— Не о ком ином говорю я, как о том, кто придет после меня, — возгласил Глубокомысленный, и голос его снова обрел знакомые проповеднические ноты. — О компьютере, даже приблизительные характеристики которого не дано мне знать, и все же я создам его для вас. О компьютере, могущем рассчитать Главный Вопрос, компьютере такой бесконечной сложности, что сама органическая жизнь станет одним из его компонентов. Вы же сами примете иной облик, и войдете в него, и будете управлять его программой — десять миллионов лет! Да! Я создам его для вас. И я также дам ему имя. И наречен он будет… Землей!
У Хвуудта отвисла челюсть.
— Какое скучное имя, — сказал он, и по телу его вдруг побежали черные царапины. Колнгкилл внезапно тоже покрылся черными пятнами. Монитор покосился и треснул, стены закачались и рухнули, и комната сложилась вверх, к потолку…
Слартибартфаст стоял перед Артуром, держа в руках провода.
— Конец немного запорчен, — объяснил он.
Глава 29
— Зафод! Проснись!
— Ммм… Ммм…
— Ну проснись же!
— Оставьте меня в покое. Я занимаюсь тем, что у меня лучше всего получается.
— Хочешь, я тебе врежу? — спросил Форд.
— Тебе это доставит особое удовольствие?
— Нет.
— И мне тоже. Так в чем проблема? Отстань.
Зафод перевернулся на другой бок и свернулся клубочком.
— Он получил двойную дозу, — склонившись над телом, сказала Триллиан.
— У него же два горла.
— Замолчите, — пробормотал Зафод, — и так трудно заснуть. Ни подушки, ни матраса — жестко и холодно.
