Вебер Дэвид - Космическая станция "Василиск"
В поле зрения бинокля попал один из туземцев. Как и на Сфинксе, представители местной крупной фауны имели по шесть конечностей, но на этом сходство заканчивалось. Сфинксианские твари передвигались на трех парах лап. Вследствие тамошней гравитации они, как правило, были массивными и кряжистыми. Исключение составляли древолазающие виды, например древесные коты. Медузиане, напротив, тянулись вверх, тела их казались необычайно хрупкими. Туземцы, безусловно, относились к теплокровным и живородящим, но Стромболи они больше всего напоминали виденную им некогда голограмму насекомого со Старой Земли, именуемого богомолом. Только земное членистоногое имело две передние, две средние и две задние ноги, а не три передние и три задние.
Местная разумная форма жизни, как это было и с человеком, высвободила верхние конечности для манипулирования предметами, оставив функцию передвижения нижним, безобразно длинным и тонким по человеческим стандартам. Правда, три точки опоры гарантировали им необычайную устойчивость, но устройство конечностей ходульников вызывало у Стромболи зубовный скрежет. Их колени и бедренные суставы при ходьбе не сгибались, а проворачивались, словно на шарнирах, и при виде идущего аборигена лейтенанта каждый раз начинало подташнивать. Одному богу известно, как они выглядят, когда бегут!
Компьютер негромко рыгнул, возвещая об окончании системной проверки, и астрогатор, отложив бинокль, снова принялся за работу. Пусть это убогая пародия на планету, но все ее орбитальное пространство принадлежит ему, и лейтенант ощутил неожиданное стремление заняться им поскорее.
* * *Антигравитационный грузовой челнок, прилепившийся к борту зарегистрированного на Мантикоре судна, казался насекомым. Таможенный бот, состыкованный с ним, в свою очередь ассоциировался с микроорганизмом. По бокам челночного шлюза застыли с чопорным видом два матроса. Энсину Скотти Тремэйну в их позах и не особенно приветливых лицах почудилось напряжение. Сложно сформулировать, но с того момента, как он поднялся на борт, что-то явно обстояло не так. Со скучающим видом Тремэйн наблюдал за старшиной Харкнессом, в данный момент осуществляющим досмотр.
Старшина был весьма интересным персонажем. Перед выходом Тремэйн мимоходом сунул нос в его личное дело и пообещал себе при первой возможности обязательно продолжить захватывающее чтение. Харкнесс пробыл в КФМ больше двадцати лет, почти тридцать пять земных, и по выслуге в двадцать раз больше Тремэйна годился в командиры. Но у него имелась слабость, точнее две. Он по природе своей при посещении бара не мог пройти мимо армейской формы, не превратив в отбивную ее содержимое, и пребывал в твердом убеждении, что его миссией общечеловеческого значения является снабжение товарищей по команде всякими мелочами, не входящими в список вещевого довольствия.
Кроме того, Горацио Харкнесс считался одним из лучших техников по ракетам во всем Флоте, и это, вероятно, объясняло, почему он до сих пор в строю.
В данный момент Тремэйна интересовало, что наговорила Харкнессу боцман МакБрайд. Боцман энсину нравилась. Даже если она и поглядывала на него, словно на не слишком смышленого щенка, у нее, похоже, имелась надежда, что однажды, при условии должного воспитания боцманами, чьим святым долгом было вытирать энсинам носы и задницы и вообще следить, чтобы они не путались в собственных двух ногах, он может, вероятно, сделаться приличным офицером. Ее бесконечно уважительные замечания обычно останавливали Тремэйна за шаг до того, как он успевал во что-нибудь вляпаться.
— Энсин может положиться на старшину Харкнесса, сэр, — тихо проинформировала его МакБрайд перед отправлением. — Если кто-нибудь способен распознать неправедный груз, так это он. И, — она одарила Скотти одной из своих непроницаемых улыбок, — я… обсудила с ним важность нового назначения.
Тремэйн, облокотившись на грузовой конвейер, наблюдал за Харкнессом, в то же время краем глаза следя за чужим экипажем.
Тот рыскал вокруг аккуратно выстроенных антигравитационных поддонов с копией декларации в руках, проверяя наклейки контейнеров. Считывающее устройство оттягивало бедренный карман его комбинезона, но клапан пока оставался закрытым. Вот он замедлил проверку наклеек, наклонился поближе к одному из поддонов, и Тремэйн заметил, как напрягся парень у шлюза.
— Мистер Тремэйн? — позвал Харкнесс, не оборачиваясь.
— Да, старшина?
— Думаю, вам это может быть интересно, сэр.
Удивительно, какой отеческий голос исторгал этот человек с помятым лицом боксера-профессионала. Харкнесс вел себя, словно учитель, собирающийся продемонстрировать учебный эксперимент любимому ученику. Тремэйн пересек грузовой трюм и встал рядом.
— Что именно, старшина?
— Вот это, сэр.
Тупой палец со сбитыми костяшками указывал на блестящую серебристую таможенную ленту, идущую вокруг контейнера, и особенно на печать Королевской Таможенной Службы, с маленьким звездолетом под коронованной Мантикорой со вздыбленными Сфинксом и Грифоном по бокам. С точки зрения Тремэйна, печать выглядела безупречно.
— А что с ней?
— Ну, сэр, — раздумчиво произнес Харкнесс, — я не могу быть уверен, но…
Широкий палец легонько поддел печать, и энсин заморгал, когда она отскочила от ленты, с которой ей полагалось составлять одно целое. Тремэйн наклонился ближе и увидел чистую пластиковую ленту, перекрывающую место соскобленной оригинальной печати.
— Знаете, сэр, — продолжал старшина все тем же задумчивым тоном, — я могу поклясться, что пока несчастные гребаные… простите, сэр… — Особых извинений в его голосе не прозвучало, — недоумки из АЗА так долго выбивались из сил, потому что у них не было соответствующего оборудования. И эти ребята просто разболтались без присмотра. — Он покачал головой, словно мастер, огорченный неряшливой работой. — Обычный таможенник нипочем бы не просек.
— Понимаю.
Тремэйн бросил взгляд через плечо на теперь уже откровенно расстроенных членов экипажа. Один из них попытался незаметно проскользнуть на взлетную палубу челнока, и Тремэйн подал знак рядовому Колю. Морской пехотинец чуть изменил стойку и расстегнул кобуру станнера. Несостоявшийся беглец застыл на месте.
— Как вы полагаете, что здесь, старшина? — бодро спросил молодой офицер, ощущая прилив веселья.
— Ну, сэр, согласно декларации, здесь у них, — Харкнесс пнул контейнер, — груз дюраллоевых плугов для доставки агенту картеля Гауптмана на Медузе.
— Давайте откроем и посмотрим, — предложил Тремэйн.
— Есть, сэр.
Широкая улыбка помкома обнажила зубы, слишком ровные для настоящих. Он извлек из вместительного кармана силовой нож и щелкнул выключателем. Раздался предписанный законом Мантикоры для всех подобных инструментов предупредительный вой, от которого заломило зубы. Харкнесс провел невидимым лезвием вокруг поддельной таможенной ленты. Серебристый пластик расслоился, и послышалось мягкое шипение выравнивающегося давления.
Харкнесс поднял крышку… и застыл на середине движения.
— Ну и ну, ну и ну… — пробормотал он и машинально добавил «сэр», вспомнив о стоящем рядом энсине. Затем полностью откинул крышку. — Ну и занятные же плуги, доложу я вам, мистер Тремэйн.
— Согласен, — отозвался тот и, наклонившись вперед, провел рукой по блестящему темно-золотому меху. Контейнер два на метр на метр, похоже, был набит доверху. — Это то, что я думаю, старшина?
— Если вы думаете, что это шкурки большого грифонского кодьяка, сэр, то да. — Харкнесс покачал головой, и Тремэйн буквально услышал, как позвякивает кассовый аппарат в его черепе. — Тут на две-три сотни тысяч долларов, — задумчиво произнес он. — В одном этом контейнере.
— Из списка наиболее охраняемых видов…
Офицер сделался таким мрачным, что подчиненный выпрямился и удивленно на него посмотрел. Юноша рядом с ним, заглянув в контейнер, перестал выглядеть молодым. Потом он повернулся, чтобы пристально взглянуть на поникших сопровождающих.
— Думаете, они собирались переправить их на поверхность, старшина?
— Туда или на склад. Что еще с ними делать? Уж ходульникам-то они точно ни к чему.
— Мне тоже так кажется. — Энсин задумчиво оглядел слабо освещенный грузовой трюм. — Старшина Харкнесс, думаю, вам лучше проверить все остальные таможенные печати. — Тот кивнул, а Тремэйн послал улыбку покрывшимся испариной хозяевам челнока. — Тем временем эти джентльмены и я нанесем краткий визит их капитану. Думаю, мы посетим главный трюм.
— Есть, сэр.
Дюжий старшина вытянулся по стойке «смирно» — жест уважения, которым он редко удостаивал всяких там энсинов, — и дернул головой, подзывая остальных членов группы, в то время как Тремэйн, рядовой Коль и двое откровенно сникших матросов покинули трюм.
