Абрам Кнопов - Проданная Луна
Через пять дней Диас принес схему атомного реактора с новым расположением расщепляемого материала.
— Да, нужно немедленно переделать, — согласился Линье, внимательно просмотрев чертеж. — На это уйдет время, но что же делать?
После переделки атомный двигатель вновь был установлен на испытательный стенд. С трудом сдерживая волнение, будущие астронавты поднялись на пульт управления, отделенный от пещеры, где помещался двигатель, толстыми бетонными стенами.
Линье включил двигатель, и оба впились в приборы, измеряющие температуру стенок реактора. На этот раз температура была действительно ниже, хотя и выше, чем рассчитал Диас. Показания термометров не очень обнадеживали. К тому же, на седьмой минуте работы двигателя температура вновь стала подыматься.
Линье приостановил испытание. Результаты его не вызывали уверенности. Оба задумались, встревоженные и озабоченные. Их размышления прервал звонок видеотелефона. Конструктора срочно вызывал шеф.
Было уже довольно поздно, когда Линье явился к ожидавшему его Оливейра. По возбужденному виду дельца он понял, что предстоит важный разговор.
— Я вызвал вас, чтоб сообщить о дате старта, — без обиняков объявил Оливейра. — Вы вылетаете через два дня — 23 ноября и ни в коем случае не позже. Если можете раньше, — тем лучше.
Это сообщение поразило Линье своей неожиданностью.
— Но ведь вылет назначен на 30 ноября, — ответил конструктор, обеспокоенный результатами испытания.
— Обстоятельства изменились. Повторяю: 23 ноября — самый поздний срок. Меня больше устраивает, чтобы старт состоялся завтра, но вы сильно затянули возню с двигателем, — недовольно произнес Оливейра.
— Нам необходимо еще время для испытаний. Не исключена возможность аварии.
— Довольно! — побагровел делец. — Эта возможность всегда будет не исключена. Если не температура стенок, то появится, черт побери, что-нибудь другое. Всем ясно, что космический полет — не прогулка на яхте. Но не слишком ли много вы заботитесь о безопасности!
Линье вспыхнул и поднялся с места.
— Хорошо, — проговорил он. — Мы вылетаем, — и, не простившись, вышел.
Узнав, что испытания двигателя прекращены и начинается срочная подготовка к старту, Диас возмутился и собирался отказаться от полета. Однако взглянув на суровое и расстроенное лицо Линье, он оставил это намерение, вспомнив о своем обещании конструктору «никогда не раскаиваться в своем решении». К тому же была и еще одна немаловажная причина: Диас получил от общества «Альберия — Луна» крупную денежную сумму, связавшую его по рукам и ногам. Отступать было невозможно.
На следующий день состоялось, наконец, уже не раз откладываемое совещание пайщиков акционерного общества «Альберия — Луна». В переполненном зале собрались возмущенные владельцы лунных участков. Здесь были представители различных слоев общества: мелкие предприниматели, лавочники, рантье, служащие, представители интеллигенции. Сплошной гул в зале, недовольные выкрики и возгласы свидетельствовали о возбужденном состоянии участников совещания. Нетерпение желавших выступить было столь велико, что, не дожидаясь открытия совещания, они разражались гневными речами по адресу общества и господина Оливейра.
Какой-то краснолицый толстяк, мясоторговец из Кордоба, вытирал платком вспотевшую лысину и объяснял соседям, какие убытки угрожают Альберии и акционерам, в частности, из-за медлительности организаторов перелета.
Наконец после многочисленных попыток председателю удалось успокоить собрание и предоставить слово господину Оливейра.
— Господа! — торжественно произнес директор компании, — я счастлив сообщить вам, что в настоящий момент нет причин для вашего негодования. Мы готовы к завоеванию космического пространства и нашей первой цели — Луны. Только исключительно важные причины заставляли нас до сих пор откладывать полет.
Как глава общества «Альберия — Луна», я вижу свой долг в охране интересов пайщиков общества и законных владельцев лунных участков. Я делаю это заверение, господа, с глубоким удовлетворением, ибо имею возможность сообщить вам торжественно и официально: старт корабля состоится завтра!
Слова Оливейра были встречены неистовой бурей восторга, шквалом аплодисментов и выкриков. Подождав, пока в зале успокоятся, на что ушло немало времени, Оливейра добавил:
— Среди нас присутствует представитель Главного штаба генерал Рамирес. Он просит слова. Прошу внимания, господа!
Зычный бас Рамиреса сразу заглушил шум.
— Господа, — заявил генерал, — мы не мечтатели и не фантазеры. Деловой практицизм — вот основа наших начинаний. Скажу прямо: цель экспедиции — найти урановую руду и редкие, еще невиданные минералы, которые, надо полагать, имеются на спутнике нашей планеты. В борьбе с мировым коммунизмом мы должны мобилизовать стратегические ресурсы не только нашей планеты, но использовать все, что можно, и на других мирах. А затем мы создадим лунную базу. Помните, господа, кто владеет Луной, тот владеет миром. И Альберия будет владеть миром! — вскричал побагровевший генерал под гром аплодисментов.
Как раз в этот момент господин Оливейра заметил свою секретаршу, пытавшуюся, по-видимому, разыскать кого-то в зале. Оливейра окликнул ее и знаками пригласил подойти к нему.
— Что случилось, милочка? — тихо спросил Оливейра, когда Мерседес подошла.
— Срочная телеграмма Линье.
— Линье сейчас на космодроме, — ответил Оливейра, — а затем он должен отдыхать до самого вылета.
Последнее время Линье получал массу писем и телеграмм, ибо альберийцы любят писать знаменитостям, и ничего не было удивительного в том, что Оливейра не считал нужным беспокоить Линье из-за пустяков. Однако, заметив огорченное лицо девушки, он добавил:
— Впрочем, давайте телеграмму сюда. Я еду через час на космодром и передам ее Линье.
Получив телеграмму, Оливейра положил ее в карман и тотчас же забыл о ней.
Вскоре заседание закончилось, но взволнованные акционеры не расходились, оживленно обсуждая детали предстоящего космического полета.
До отлета ракеты оставалось меньше 24 часов, и господин Оливейра, не теряя времени, отправился на космодром, чтобы лично присутствовать при последних приготовлениях. Космодром, на котором недавно закончили сооружение наклонной эстакады, был расположен в 100 километрах от Бабеля.
Автомобиль мчался по шоссе. Развалившийся на заднем сидении делец не успел даже вздремнуть, как вдали появились причудливые кружева стальной эстакады, покоящейся на мощных арках постепенно возрастающей высоты. Оливейра зевнул и, вытянув из кармана часы, взглянул на них. До космодрома оставалось минут пятнадцать езды. В этот момент он обнаружил у себя на коленях аккуратно сложенную бумагу. Это была телеграмма, переданная ему Мерседес. Он не спеша вскрыл ее. Что это?!
«Мой подопытный умер от лучевой болезни. Действие препарата изучено недостаточно. Отложите полет.
Ренар».
Первое время Оливейра даже не понял, о чем идет речь. Он несколько раз перечитал телеграмму, строчки прыгали у него перед глазами. Зло выругавшись, Оливейра смял телеграмму в кулаке. Несмотря на свою способность быстро ориентироваться в любой обстановке, он долго не мог сообразить, как поступить. Целый рой противоречивых решений проносился в его голове. Если сейчас сообщить Линье о телеграмме, он, безусловно, откажется лететь, а это вызовет финансовый крах общества и крупный скандал. А за последнее время он привык считать себя собственником ночного светила. Он придумывал для него ласковые, фамильярные имена, мысленно подбрасывал на ладони серебряный диск Луны, словно монету в десять диархов. О, это была не одна монета! Луна в его воображении представлялась невероятно большим количеством монет. И — теперь, когда после стольких волнений и затрат всё готово, надо отказаться от своей собственности! Нет, этого допустить нельзя. Линье ничего не должен знать. Но, с другой стороны, если экипаж будет поражен лучевой болезнью и не сможет вернуться на Землю, все равно он терпит крах — в сооружение ракеты вложены огромные средства. Наконец о телеграмме могут узнать, и тогда вся ответственность ляжет на него. Оливейра окончательно запутался в этих рассуждениях.
В этот момент из-за поворота дороги показались ворота космодрома. Больше уже нельзя мешкать ни секунды. И Оливейра, схватив за плечи шофера, закричал:
— Остановите машину!
От неожиданности водитель резко затормозил, и машина с визгом остановилась.
— Разворачивайтесь и возвращайтесь в Бабель! — приказал он.
Шофер недоумевающе посмотрел на хозяина и молча исполнил приказание.
Приехав в Бабель, Оливейра прежде всего направился к Кортесу. Финансовый магнат долго пыхтел сигарой, перекатывая ее из одного угла рта в другой, и, наконец, предложил созвать срочное совещание, пригласив сенатора Барроса и генерала Рамиреса.
