Абрам Кнопов - Проданная Луна
— О! Я рад познакомиться с вами, — отвечал Диас. Чем же я могу быть полезен вам?
— Я хотел бы услышать лично от вас, как всё это случилось. Какой дозой вы были облучены? Как протекала болезнь, и уверены ли вы в действии препарата Ренара? Дело в том, что всё это имеет для меня важное значение.
Диас подробно рассказал обо всем, о чем просил его Линье. Закончив, он твердо произнес:
— Не сомневаюсь, что своим излечением я обязан препарату профессора Ренара.
По-видимому, Линье был очень доволен такой высокой оценкой препарата. Беседа с Диасом окончательно рассеяла все его тревоги и опасения. Диас в свою очередь спросил Линье, почему это его так интересует.
Узнав о намерении Линье использовать препарат для осуществления перелета, Диас встревожился. Надежда Линье на действие препарата показалась ему слишком смелой и рискованной. Но когда Линье сообщил, что облегченные экраны все-таки будут установлены и что атомный двигатель за все время перелета с Земли до Луны и обратно будет работать не больше пятнадцати минут, Диас решил, что его опасения необоснованны. Он смотрел на энергичное лицо Линье и думал о том, какая должна быть вера в свое дело у этого человека. И вдруг мысль, показавшаяся ему в первый момент безумной, поразила его, словно удар грома.
Линье закончил свои объяснения и внимательно взглянул на Диаса.
— Если я не ошибаюсь, у вас крупные неприятности, и на душе скребут кошки, — сказал он.
— Не стану отрицать. Вероятно, мой вид говорит об этом достаточно красноречиво, — и Диас рассказал о своих злоключениях.
Линье, который последнее время был поглощен заботами о предстоящем полете и мало интересовался земными делами, был потрясен.
— И вы, талантливый физик, моете сейчас посуду в ночном ресторане? — недоверчиво переспросил он.
Наступило молчание. Мозг Диаса не переставая сверлила одна и та же мысль.
— Сколько человек летит с вами? — осторожно осведомился он.
— Ракета рассчитана на экипаж в три человека.
— Кто же ваши попутчики? — продолжал расспрашивать Диас.
— Сейчас этот вопрос еще не решен. Человек, который должен был лететь со мной, оказался трусом. Нелегко найти человека, который бы доверил свою жизнь препарату Ренара. К тому же препарата мало.
— Послушайте, Линье, — заговорил с волнением Диас. — Окажите мне великую услугу. Возьмите меня с собой. Чем вам не подходит моя кандидатура? Я верю в препарат Ренара и готов лететь в любое время.
Линье удивленно посмотрел на Диаса. Внезапное предложение Диаса застало его врасплох.
— Позвольте, у вас же семья, — произнес он, наконец. — Это и в самом деле довольно рискованно.
— Но поймите, у меня нет другого выхода, — умоляющим голосом упрашивал Диас. — Я нахожусь на положении парии, у меня нет никаких перспектив работать по специальности. Жить так дальше невозможно.
Линье задумался.
— Что ж, я ничего не имею против вашей кандидатуры, — медленно заговорил он. — Всё, что мне известно о вас, говорит в вашу пользу. Но если сказать правду, мне не нравится, что ваше решение. результат разочарования и отчаяния. Вы ищете в космическом полете выход из безнадежного, по вашим словам, положения. Ну, а если бы с вами не случилось всей этой истории, согласились бы вы лететь?
Диас молчал, не зная что ответить.
— Вот видите, — сказал Линье. — Вам трудно ответить на этот вопрос.
— Поверьте, Линье, что я никогда не стану раскаиваться в своем решении.
Линье долго раскуривал потухшую трубку, не произнося ни слова.
— Не обижайтесь на меня, Диас, — наконец заговорил он. — Ваше решение недостаточно серьезно. Не пожалеете ли вы впоследствии о нем? Советую вам обстоятельно всё обдумать, — сказал Линье, подымаясь и собираясь уходить.
Диас также поднялся, и оба пошли по аллее к выходу из парка.
— Даю вам три дня, чтобы всё хорошо обдумать. Если не передумаете, то приходите ко мне в контору, — сказал Линье на прощанье и сел в такси.
Диас долго еще бродил по пустынным аллеям парка. Что делать? Полет вместе с Линье представлялся ему теперь как единственный способ покончить со своим бесправным положением отвергнутого и вернуть себе репутацию лояльного альберийца. Впервые за много месяцев унижений и нужды перед ним засияла надежда. Открывался путь к славе и богатству. «А Роберта? — спросил чей-то голос. — Как же семья?»
«Да что там семья, — возразил ему другой, — ведь все равно, приятель, сейчас у тебя почти что и нет семьи…»
Через три дня Диас явился в контору.
Генерал Рамирес, узнав, что с Линье летит Диас, выразил свое недовольство в беседе с сенатором Барросом.
— Эти двое, — заявил генерал, говоря о Линье и Диасе, — не внушают мне доверия. Нам нужен надежный человек. Я знаю парня, на которого можно положиться. Это Альварес — он был у меня в штабе во время тонгапайской кампании.
— Но он скомпрометировал себя в связи с аварией искусственного острова. Альварес находится под следствием, — возразил Баррос.
— Чепуха! Тем легче заставить его отправиться в рейс. Он разобьется в лепешку, чтобы оправдать доверие.
— Ну, что ж, попытайтесь с ним поговорить, — согласился Баррос.
В тот же день Альварес был вызван к Рамиресу. Он вошел в кабинет к генералу, полный мрачных предположений.
— Алло, мальчик! — шумно приветствовал его Рамирес. — Садитесь. У вас скучный вид, приятель.
Рамирес не торопясь выбил трубку, поглядывая время от времени на угрюмо сидевшего Альвареса.
— Вам надо рассеяться, старина, — начал, наконец, он. — Я хочу предложить вам для развлечения слетать на соседнюю планету. Вы же долго готовились к полету.
— После катастрофы у меня отпала охота к космическим рейсам, — ответил Альварес. — Кроме того, Линье будет возражать против моей кандидатуры.
— Ну, об этом мы его спрашивать не будем. А что касается вашего нежелания, то не торопитесь с ответом. Уж не думаете ли вы, что после суда вас ожидает курорт?
Альварес молчал. Рамирес, наклонись к Альваресу и понизив голос, произнес:
— Я вызвал вас, чтобы сделать вам выгодное предложение. В экипаже космического корабля должен быть надежный человек. Учтите, что космический рейс совершается в своеобразной обстановке. Не исключена возможность встречи с русской экспедицией, быть может, в одном районе Луны. Трудно предвидеть все ситуации, но мы ищем урановую руду и не потерпим конкурентов. Конкурентов мы уничтожаем. И сейчас нам особенно нужен надежный человек. Надеюсь, вы понимаете меня, Альварес!
Радист побледнел и, бросив на Рамиреса испуганный взгляд, вытер вспотевший лоб.
— Я предложил вашу кандидатуру, — продолжал генерал. — Если вы оправдаете доверие, я гарантирую не только прекращение вашего дела, но богатство и славу. Ну, так как же? — спросил Рамирес, откидываясь в кресло и прищуриваясь.
Альварес с минуту колебался и, шумно выдохнув воздух, произнес:
— Хорошо. Я согласен.
В тот же день Рамирес сообщил по видеотелефону Оливейра о том, что в состав экипажа назначен Альварес.
— Вы шутите? — удивился Оливейра.
— Не возражайте, уважаемый. Вопрос решен, — ответил Рамирес и повесил трубку.
Глава 21
Двигатель для космической ракеты Линье имел диаметр около полутора метров и весил несколько тонн. Сердцем двигателя был реактор, в котором происходила ядерная реакция. Мириады атомных микровзрывов сливались в могучий поток энергии. В реакторе развивалась температура около 4000 градусов. Такую температуру могли выдержать только специальные жаростойкие материалы. Для лучшего охлаждения стенок двигателя они были выложены пористой керамикой. Рабочая жидкость продавливалась в реактор через мельчайшие поры в стенках, одновременно охлаждая их.
С тех пор как Линье получил, наконец, препарат и был определен экипаж ракеты, ничто, казалось, не должно было препятствовать старту межпланетного корабля. Однако появилась новая причина, задержавшая полет. При испытании атомного двигателя обнаружилось, что стенки реактора подвергаются слишком сильному нагреву. Это угрожало аварией, и встревоженный Линье несколько дней ходил мрачный. Он поделился своими опасениями с Диасом. Оказалось, что физик глубоко изучил все тонкости этой сложной технической проблемы.
— Я много думал над этим, — сказал он Линье. — Причина чрезмерного нагрева — неудачное расположение ядерного горючего. Вся трудность задачи — придать расщепляемому веществу такую форму, чтобы не все части подвергались интенсивному нагреву, и более холодные участки обеспечивали бы необходимую механическую прочность материала. Надо добиться, чтобы энергия «осколков» ядер шла в основном на диссоциацию газа, образовавшегося из рабочей жидкости. Вам, конструкторам реактивных двигателей, диссоциация выгодна, так как при уменьшении молекулярного веса рабочих газов, насколько мне известно, увеличивается скорость истечения. Ясно, что для этой цели атомное горючее следует распределить в виде достаточно тонких слоев. Но как? Надо подумать.
