Небо Титана (СИ) - Максимов Макс

— Видимо грозу и молнию и вправду создает Сфера, — сказал Стив.

— Одно радует, — усмехаясь, сказал Жорж, — если мы помрем, нас всегда можно будет воскресить.

— Если Луч воскрешает, то почему он сказал, что это не Данте и не Леонардо? — спросил Саид.

В шатре повисла тишина. На вопрос этот ни у кого ответа не нашлось.

— Мы давно на ногах. Предлагаю поесть и поспать, — неожиданно заявил Стив, — трое спят, двое дежурят. Потом меняемся. Тем более, что Луч сказал нам ждать.

Спорить с врачом никто не стал.

32. Побег

— Что может значить фраза Луча — “Занят Сферой”, - услышал сквозь сон Гречкин голос Стива в чате.

— Я думаю, если Луч считает, что Сфера, это зло, то это значит, что он как-то борется с ней, — предположил Мингли.

Юра сел на раскладушке и уставился сонными глазами на команду: Стив и Мингли сидели за столом, Саид поил все еще связанного Леонардо, а Жорж что-то печатал на ноутбуке.

— Я тоже так считаю, — сказал Саид, надевая скафандр Леонардо.

— Данте, — произнес археолог, — твоя очередь пить…

— Когда он занят Сферой, он не может отвечать нам, — сказал Жорж.

— А что случится, если он не будет занят Сферой? — спросил Гречкин.

— Доброе утро, Юр, — сказал Саид.

— Да, очень доброе…

— Может он как-то сдерживает её? — предположил Рут.

— А когда Луч отвлекается от нее, то она растет? — предположил в ответ Мингли.

— Если её цель вбирать массу, для того, чтобы стать черной дырой, то какой ей смысл увеличиваться в размере? — спрашивает врач, — ведь так уменьшается ее плотность.

— Увеличиваясь в объеме, она увеличивает площадь соприкосновения с окружающим веществом, — сказал Мингли, — таким образом впитывание материи идет быстрее.

— Может ли это быть как-то связано с тем, что Луч управляет материей? Синтезирует молекулы, как он выразился, — спросил Гречкин.

— Сфера материю забирает, Луч материей управляет, — отвлеченно пробубнил Жорж, продолжая набирать текст.

— Если Сфера станет черной дырой и создаст вокруг себя горизонт событий, то Луч не сможет влиять на её материю, — сказал Мингли, — согласно общей теории относительности Эйнштейна, ничто не может покинуть пространство черной дыры после прохождения горизонта событий. Может в этом и есть смысл действий этих существ.

— Мы пытаемся понять поведение высшего разума, — сказал Саид, — какова вероятность, что мы трактуем их действия верно?

— Такая же, как если один муравей попытается объяснит другому муравью на языке запахов, как устроено современной человеческое общество, — сказал Стив.

Юра встал с раскладушки. Потянувшись, он пытается сделать шаг и уже переносит вес вперед, но люверс на правом ботинке цепляется за шнурок на левом, и Гречкин падает, успевая выставить перед собой руки. Гайки из его сумки вылетают и катятся по полу, а команда с удивлением смотрит на них пока те не останавливаются.

— Это знак! — Юра подскочил, — Луч хочет что-то сказать!

Саид выставил по уровню тахеометр.

Юра, без всяких вопросов к Лучу подкинул гайки.

“Быстро уезжа…” (на этом моменте, напряжение охватило всю группу)

— Кидайте дальше, я пока пойду прогревать буровую, — не мешкая сказал Стив.

Всем стало ясно, что тут и обсуждать нечего. Говорят — беги, значит, надо бежать без лишних слов.

“…йте на юг” — закончил свою фразу Луч. Космонавты быстро похватали ноутбуки, воду, консервы, баллоны и загрузили все это в кузов.

Трясти Титан начало, когда Стив и Юра аккуратно укладывали Леонардо в кузов буровой возле уже лежащего там Данте.

Гром стал звучать громче, а значит буря двигалась к лагерю.

— Быстрее! — крикнул в чат Мингли.

Гречкин, кое-как перебирая ногами по вибрирующей поверхности спутника, заскочил в кабину на место водителя. А Стив, перетаптываясь, завороженно уставился на гигантские смерчи вдали, озаряемые тысячами ударов молний. Сфера росла на глазах.

— Стив! Быстро сюда! — продолжал кричать капитан.

Врач запрыгнул на задний ряд сидений и Гречкин тут же вдавил педаль газа в пол. Тряска усилилась, казалось, что поверхность вздымается, возносит экипаж к небесам! Вокруг все полыхало! Рельеф менялся! Горы росли позади космонавтов, а равнина раскалывалась на двое! Буровая мчалась со скоростью пятьдесят километров в час. Камера заднего вида, показывала трясущееся изображение растущей Сферы, которая неумолимо надвигалась на космонавтов черной стеной. Из-за огромного ее размера сферичности уже не было видно — куда ни глянь, везде лишь её поверхность. Слева скрывается она за горами, а справа уходит в сумрак до горизонта, в высь ее укрывают такие же черные, как и она сама, зловещие грозовые тучи.

— Быстрее! — кричал Мингли, — Юра!

— Нельзя! Перевернемся! — кричал в ответ Гречкин.

Буровая подлетела метра на три! Душа у космонавтов ушла в пятки! Через несколько секунд с грохотом машина приземлилась на восемь колес. Молнии били уже слева и справа! Дворники не успевали сбрасывать капли жидкого метана со стекла. Гречкин управлял практически вслепую.

— Чуть правее бери, — крикнул Саид, глядя на компас, — нам сказано ехать на юг!

Все члены команды, кроме Юры, держались обеими руками за различные перекладины и рукоятки, расположенные в салоне на дверях и потолке.

Гречкин видел слева огромную пропасть, уходящую вдаль на километры. На противоположной стороне расширяющегося с треском и грохотом ущелья все сверкало и полыхало точно так же, как и за их спинами. Сфера раскалывала Титан…

33. Путь на юг

Я еле держу этот чертов руль в руках! Огромная буровая скачет будто ловкая газель, за которой гонится хищник! Выжимаю все из ее электромотора. Ограничитель скорости не позволяет превысить пятьдесят километров в час. Впереди толком ничего не видно. Чуть ли не наугад я объезжаю крупные ледяные глыбы, а маленькие камни кое-как поглощает амортизация. Разлом слева становится все шире, и не понятно, то ли это наша половина равнины отодвигается, то ли противоположная, а может и обе разъезжаются друг от друга. Судя по тому, что мы вздымаемся вместе с плато относительно противоположного откоса, скорее всего наша часть плоскогорья движется интенсивнее. Грохот стоит такой, что крики в чате еле слышны. Я стараюсь никого не слушать, лишь бы сейчас не перевернуться! Вдали, чуть правее от раскола, я вижу, что молний нет. Корректирую курс и сбавляю скорость до тридцати километров. Кажется, шум постепенно стихает. Метановых капель на лобовом стекле стало меньше и вот я уже вижу перед собой уходящий вперед треугольник света фар, стелящийся по ледяной поверхности равнины.

Гроза осталась позади. Сфера перестала увеличиваться, а вместе с этим прекратилось и титанотрясение.

Мы чудом выбрались из пасти этого монстра, поедающего все, что стоит у него на пути.

Единственное, что нам сейчас хотелось, это ехать дальше… как можно дальше от Сферы, которая оказалась самым ужасным созданием, возможно, во всей вселенной! Никакое Земное оружие и близко не стоит по разрушительной мощи рядом с этим грозным космическим хищником.

На скорости тридцать километров в час. Мы проехали, может, еще минут двадцать, а потом я остановился.

— Вот и доказательство того, что Луч не может видеть будущее, — говорит Саид.

— Будущее, измененное влиянием Сферы, — добавляет Мингли.

Мы вылезли из буровой. Стоим в ряд и смотрим на мерцание молний вдали, на фоне черной стены до небес, а по скафандрам колотит ливень. В любой момент Сфера может снова начать расти и тогда… с Титана не уйти, а значит и конец наш близок. Одна надежда теплится в наших сердцах, надежда на то, что Луч сжалится над нами, над маленькими никчемными созданиями, по меркам бесконечного космоса. Сжалится и перенесет нас домой, будто муравьев, потерявшихся вдали от родного муравейника. Он спасет нас, мы верим… мы знаем это.

— Надо геологов проверить, — говорит Жорж.