Александр Плонский - По ту сторону вселенной
Короткие и недальние прогулки вокруг Базы в принципе не могли его удивить, хотя Корлис по возможности избегал их: он считал себя скорее трусом, чем героем. В нем как бы сочетались два совершенно разных по характеру человека. Один — целеустремленный, умеющий задавать себе дерзкие задачи (кстати, именно ему принадлежала идея полета на Гему). Другой — сомневающийся, зараженный комплексом неполноценности. Объединяла их общая мечта — вернуть орбитян на планету предков.
Дни тренировок запечатлелись в памяти одной мучительной полосой. Кей был беспощаден. Перегрузки на грани потери сознания, кислородное голодание, ударные перепады температур — все это пришлось перенести Корлису, как, впрочем, и неунывающей Инте. Между ним и Кеем с самого начала установились неприязненные отношения. Ученому казалось, и не без основания, что космокурьер смотрит на него свысока, полупрезрительно. Это рождало протест, и Корлис в свою очередь вел себя надменно.
Руководство экспедицией возложили на Корлиса. Но было оно чисто символическим. Фактически же во всем, что не касалось непосредственно научных исследований, планетолог обязан был безоговорочно подчиняться Кею.
Их взаимоотношения, построенные скорее на мнимом, чем на действительном двоевластии, не удовлетворяли обоих.
— Я понимаю, — говорил Корлис Горну несколько дней назад, — Кей опытен, у него хорошая профессиональная подготовка, но в научной экспедиции он должен оставаться исполнителем. И это необходимо оговорить со всей определенностью. Люди его склада не признают чужого мнения, все решают самолично. Но что он смыслит в науке, а ведь эта сторона дела главная! Мы же не на прогулку отправляемся…
— Вот именно, не на прогулку, — сказал в ответ главный диспетчер. — Но вы-то иначе, чем к прогулкам, не подготовлены. Я понимаю: вы ученый, а он не слишком образованный, возможно, с вашей точки зрения, даже невежественный человек. Да еще любит делать по-своему!
— Иронизируете?
— Иронизирую. И знаете, почему? Десять лет назад я тоже был космокурьером.
А Кей ходил у меня в учениках. И я смотрел на него… ну, как вот вы сейчас. И, как выяснилось, зря. Однажды полетели мы на двадцать первую. Вам должно быть известно, что это одна из самых удаленных станций. И вдруг на полдороге слышу зуммер: баллон с дыхательной смесью пуст.
— А как же регенератор воздуха?
— Потом выяснили: утечка, видимо, не обнаружили перед вылетом. И, ясное дело, запас смеси не возобновлялся. Чувствую, мне конец. «Дальше полетишь один, — приказываю Кею. — Сплоховал твой учитель». А у самого в глазах темно: дышать нечем. Очнулся на станции, уже без скафандра. Оказывается, Кей, с риском погибнуть, ухитрился присоединить мой дыхательный шланг к редуктору своего баллона. Как это ему в голову пришло, в считанные-то мгновенья, до сих пор не пойму. А ведь знал, на что идет: система травит, давление падает… «Как я здесь очутился?» — спрашиваю его. «Простите учитель, пришлось вас… это самое… усыпить… ну, загипнотизировать, что ли». — «Зачем?» — «Иначе бы не долетели». — «А сам-то как дышал?» — «Я могу подолгу задерживать дыхание, есть такой способ. Выходит, не зря тренировался, пригодилось». — «А гипнотизировать давно научился?» — »Не знаю, никогда прежде не пробовал». — «Первый раз попробовал, и сразу получилось?» — «Вы еще сомневаетесь?» Вот дерзкий мальчишка! Хотел его поставить на место, да неудобно как-то: ведь жизнью ему обязан!
Сейчас Корлис вспомнил этот разговор и подумал, что здесь, на Геме, Кею не раз придется подтверждать свою репутацию. Но удастся ли им поладить, или они так и будут конфликтовать до самого конца, каким бы он ни оказался?
Панорамные съемки позволили составить подробную карту Гемы. В центре района, где предположительно находился источник беслеровского излучения, был Большой Сонч — один из крупнейших мегаполисов, некогда столица Ассоциации государств.
Корлис предложил опуститься на Гему в самом Сонче. Тогда бы они сразу же оказались у наиболее вероятной цели.
— Рискованно, — не согласился Кей.
— И это говорите вы, человек, по словам Горна, не знающий, что такое страх?
— Горн ошибается. Я трус. Если, конечно, слово «бесстрашие» означает пренебрежение риском. Будем опускаться здесь, — Кей указал место в окрестностях мегаполиса.
Возник спор. Корлис, как и полагалось ученому, не признавал волевых решений и требовал убедительных доводов. Кей не счел нужным обосновать свою точку зрения.
— Вы собираетесь все делать по принципу «я так хочу»? — возмутился планетолог.
Кей тоже вспылил, но сдержал себя и холодно отрезал:
— Ну вот что. Этот спор первый и последний. Иначе нам не по пути!
До самого вылета они не разговаривали. Однако за час до старта Кей тщательно проверил снаряжение и устроил Корлису с Интой форменный экзамен, который оба выдержали достойно, хотя Корлис счел себя оскорбленным.
Автономный многочасовой полет, напоминавший, скорее, падение, не шел ни в какое сравнение даже с изощренно мучительными тренировками, а тем более с безобидными (хотя вероятность угодить под метеорит и не равнялась нулю) прогулками вокруг Базы.
Особенно ошеломляющими оказались последние полчаса. Турбулентные потоки воздуха обрушились на тело чувствительными ударами. Один за другим раздавались хлопки тормозных двигателей — по барабанным перепонкам, по нервам. А когда Гема вдруг рванулась навстречу, Корлис инстинктивно зажмурился, вобрал голову в плечи. Но вот мягкий толчок, как будто тебя поймали на лету и, не удержав, уронили в траву. И даже не уронили, а тихонько поставили, однако ноги подломились от нахлынувшей слабости.
Затем послышался, словно сквозь вату в ушах, радиоголос Кея:
— Нормально! Корлис, возьмите побыстрее пробу воздуха. Инта, как микрофлора?
И никаких поздравлений, объятий, радостных возгласов. Все подчеркнуто буднично, точно не раз и не два спускались они на планету предков.
Будничность была для них успокоением, защитой от парализующего страха перед неизвестностью.
То, что уровень радиации все еще довольно высок, они знали до спуска с орбиты — пришлось потратить последние зонды. Заодно убедились, что плотных ионизированных слоев, которые бы задерживали радиосигналы, в атмосфере Гемы нет. Но надо было уточнить обстановку на месте и решить окончательно, сколько времени они смогут провести на Геме, прежде чем доза облучения станет угрожающей.
— Пока терпимо, — проронил Кей, взглянув на дозиметр. — Плюс десять пунктов.
— Это минимум полгода, — откликнулась Инта. — Микрофлора тоже вполне приемлема, благо мы сделали прививки, усилившие иммунитет.
— А воздух вообще выше всяких похвал, — проронил Корлис. — И неудивительно, при таком обилии растительности…
Кей снял шлем, Инта и Корлис последовали его примеру.
— Затем они послали короткое радиосообщение на Базу.
«Дружище Кей, Инта, Корлис! — откликнулся Горн. — Рады за вас и за себя.
Ждем новых сообщении. Желаем удачи…!» Корлис измерил координаты — они оказались близки к расчетным. И вот уже двое мужчин и девушка движутся друг за другом, след в след, прорубая лучевыми ножами, действующими по принципу управляемой аннигиляции аккумулированных космических частиц и античастиц, проход в переплетении побегов, нескончаемой стеной преграждающих дорогу к мегаполису — Большому Сончу.
Какое смятение чувств испытывал каждый из них, оказавшись лицом к лицу с одичавшей хищной природой! Они чувствовали себя пигмеями, слабосильными карликами, под прессом притяжения Гемы, в плену колючих зарослей, сквозь которые продирались, рискуя повредить скафандры.
Со всех сторон доносилось завывание, что-то — звери или ветер? — свистело, вопило, ревело. Эти душераздирающие звуки, ударяясь о стволы, путаясь в щупальцах ползучих лиан, дробились и рассыпались множественным эхом, временами, словно обессилев, затихали, чтобы через несколько мгновений взорваться воплем.
Ноги то ступали по ковру из опавшей хвои, то вязли в зеленой трясине, и тогда каждый шаг сопровождался отвратительным чавканьем, как будто неведомое прожорливое существо делало судорожные глотки, спеша пожрать добычу.
От непривычной тяжести дрожали колени, во рту ощущался металлический привкус, в горле пересохло так, что шершавый распухший язык прикипал к небу. Пот застилал глаза. И хотя шли они со снятыми шлемами, вдыхая отменно свежий воздух, дышать было тяжело, точно кто-то по ошибке перекрыл кислород.
— Не отставать! Быстрее! — торопил Кей, шагавший впереди и как бы пробивавший дорогу своим телом.
«Все мое со мной» — это изречение древнего философа мог бы повторить каждый из трех первопроходцев обезлюдевшей Гемы. Ноша казалась непосильной, но нельзя было пожертвовать ни единой частицей груза: они взяли с собой лишь самое необходимое, без чего здесь не обойтись. А сколько нужных вещей пришлось-таки в последний момент оставить на Базе!
